Ариадна

Машинъ.

 — Леонидъ-то Александрычъ… какъ непривычный человeкъ, городской. И до бeды недалеко.

Полежаевъ.

 — Я прилагалъ всe усилiя…

Дарья Михайловна

(разсматривая утятъ въ ягдташe мужа). — Это ты настрeлялъ?

Игумновъ.

 — Муà.

Полежаевъ.

 — У меня и ружье дальнобойное, лeвый стволъ чокъ-боръ. Вeроятно, не къ лицу мнe такая стрeльба, что ли…

Игумновъ

(хлопаетъ его по плечу). — Ну, чего тамъ. Идемъ переодeваться. А то нагрязнимъ. Да у васъ въ домe и постороннiе.

Полежаевъ.

 — Можно. Только странно, ты кого за постороннихъ считаешь?

Игумновъ.

 — Барышня столичная, неудобно. Мы, которые деревенскiе…

Арiадна

(подходитъ къ Игумнову). — Передъ Лапинской форснуть хочетъ. Ну, иди. Распускай хвостъ.

Полежаевъ.

 — Умыться не мeшаетъ.

Уходятъ.

Машинъ.

 — А ужъ я, если позволите, и такъ посижу. Мнe покамeстъ лошадку запрягаютъ. Домой поспeшаю.

Арiадна.

 — Оставайтесь обeдать. Обeщалъ нынче генералъ прieхать.

Машинъ.

 — Занятный человeкъ… оживленный. Да спeшу, вотъ дeло-то какое. Покосъ. Золотое времячко. Жара. (Отираетъ лобъ.) Вы-то какъ разъ въ деревню… къ хорошей погодкe. (Помолчавъ.) А позвольте спросить, Арiадна Николаевна, я слышалъ… будто вы здeсь съ Леонидомъ Александрычемъ на зиму… намeрены поселиться?

Арiадна

. — Кто вамъ сказалъ?

Машинъ.

 — Будто бы… отъ Леонида Александрыча.

Дарья Михайловна.

 — Я бы рада была!

Арiадна.

 — Леонидовы вeчныя разглагольствованiя! Деревня, простота жизни, природа… и таетъ. А самъ живо соскучится. (Машину, не безъ рeзкости.) Да, можетъ быть. Можетъ, останемся, можетъ, уeду. Не знаю. О мужe ничего не знаю.

Машинъ.

 — Конечно, послe столичной тамъ… жизни… театры, и прочее.

Арiадна.

 — Я ничего не знаю, Иванъ Иванычъ.

Изъ балконной двери входитъ Таня Лапинская, невысокая, худоватая дeвушка. Она съ купанья, въ мохнатомъ халатикe; голова повязана полотенцемъ. Увидeвъ Машина, прiостанавливается.

Лапинская.

 — Съ утра гости. (Оглядывая свой костюмъ.) Я вонъ въ чемъ. Ар-р-iядна, убираться мнe?

Арiадна.

 — Иванъ Иванычъ — свой.

Лапинская.

 — А коли свой, такъ свой. (Длинно протягиваетъ Машину руку.) Мое почтенiе. Нижайшее. Глубокоуважаемому сосeду.

Машинъ.

 — Да ужъ какъ тово… торжественно.

Лапинская.

 — Вы хорошiй дяденька. Старичокъ! Вамъ и уваженiе.

Машинъ.

 — Польщенъ… польщенъ.

Лапинская

(Арiаднe). — Писемъ нeтъ?

Арiадна.

 — А, все любовныя дeла. (Беретъ письмо съ подзеркальника.) Получай.

Лапинская

(отходитъ къ окну, рветъ конвертъ). — Ничего не любовныя. Ври на меня.

Арiадна.

 — Иванъ Иванычъ, а вы часто получаете любовныя письма?

Машинъ

(улыбаясь). — Письма… Письма. (Вынимаетъ изъ бокового кармана письмо.) Мнe сосeдъ пишетъ… клевера нeтъ ли на продажу. А ужъ гдe тамъ продажнаго… самому бы убраться, съ покосомъ. Эхе-хе, хозяйство. Тамъ ржи… посeвъ. Время то идетъ… Осенью зайчишекъ пострeляешь.

Дарья Михайловна

(улыбаясь). — Съ кeмъ тутъ и романы заводить!

Лапинская дочитала письмо, спрятала его и, мурлыкая, начинаетъ слегка вальсировать. Приблизившись къ Арiаднe,беретъ ее и пробуетъ изобразить danse de l’ours. Входятъ Полежаевъ и Игумновъ, прiодeтые, въ болeе приличномъ видe.

Арiадна

(негромко, равнодушно). — Пeтухи пришли.

Лапинская хохочетъ.

Полежаевъ.

 ‑ Вотъ мы и попали на балетное отдeленiе. Танечкина спецiальность.

Арiадна.

 — Господинъ Игумновъ, Таня Лапинская, моя прiятельница и гостья, получила сейчасъ подозрительнeйшее письмо, весьма ее развеселившее. Извeщаю васъ.

Игумновъ.

 — Ну, да чего ужъ тамъ…

Входятъ Генералъ, за нимъ Саламатинъ. Лапинская убeгаетъ. Дарья Михайловна прибираетъ разбросанное, закрываетъ сундукъ.

Арiадна.

 — А, генералъ. Очень рада. Наконецъ-то, живой человeкъ.

Генералъ

(веселый, бодрый, въ тужуркe отставного военнаго). — Не менeе того и я. (Цeлуетъ ей руку.) Какъ изволите здравствовать?

Арiадна.

 — Благодарю.

Генералъ.

 — А это, позвольте представить, пасынокъ мой, Алексeй. Алексeй Николаичъ Саламатинъ. (Всe здороваются.) Онъ у меня недавно. Такъ прямо и говоритъ: скучаю, а-ха-ха, вези меня въ гости.

Саламатинъ

(молодой человeкъ лeтъ двадцати трехъ, элегантно одeтый). — Да что же мнe, сиднемъ сидeть? Я люблю общество.

Генералъ.

 — Не договариваетъ, смeю увeрить. Безъ дамъ скучно. Арiадна Николаевна, ручку. (Цeлуетъ ей опять руку). Женщины — лучшее украшенiе вселенной. Леонидъ Александровичъ, не сердитесь. Я въ томъ возрастe, когда не ревнуютъ.

Полежаевъ

(улыбаясь). — Все-таки вы не безъ яду, генералъ.

Генералъ.

 — Мой ядъ выдохся-съ весь, съ годами. Осталось одно доброе расположенiе духа.

Полежаевъ.

 — У васъ всегда доброе расположенiе. Даже завидно.

Генералъ.

 — Нормальная, умeренная жизнь, батюшка мой. Mens sana in corpore… а-ха-ха… Деревня, воздухъ, движенiе, хозяйство… хотя, конечно, бываетъ и адски скучно… Рвешься…

Полежаевъ.

 — Такъ жить — лучше…

Генералъ.

 — Хозяйничайте! (Беретъ подъ руку и нeсколько отводитъ.) Работайте! Позвольте-съ, да вeдь въ деревнe…

Они разговариваютъ. Съ ними Игумновъ и Машинъ. Дарья Михайловна незамeтно ушла. Арiадна въ креслe. Саламатинъ у стола.

Арiадна

(холодно). — Вы студентъ?

Саламатинъ.

 — Да.

Арiадна.

 — Учитесь тамъ… чему-нибудь у себя? Ну, въ университетe?

Саламатинъ.

 — Нeтъ.

Арiадна

(нeсколько утомленно). — Да вeдь надо жъ…

Саламатинъ.

 — Презираю.