на хрен!
Грохоча ботинками по кровле, мы вдвоём метнулись к чердачному окну, бегло его обстреляли с ходу — тварюга всё же от пуль старается укрываться. Её и вправду за рамой уже не было, и Лёха, ничтоже сумняшеся, закатил туда гранату. Грохнуло, из окна выбросило невероятный клуб пыли — на чердаках подметать не принято, а я следом, вдогонку, метнул туда ещё и две «Зари» разом, отскочив в сторону.
Взрыв светозвуковых больше похож был на близкий выстрел пушки, хорошо, что уши прикрыть догадались, а затем я сунулся внутрь, включив фонарь на автомате, и обежал его узким ярким лучом помещение. Морф убегал, его перекошенная фигура мелькала уже в дальнем от нас углу чердака, и было похоже, что твари от «эфки» досталось, очень уже бег был неуклюжим и кривобоким. Не удержавшись, я выпустил три короткие очереди вслед, норовя угодить по конечностям, но не знаю, попал или нет — тварь скрылась, кажется, нырнув в чердачную дверь. Ну и хрен с ней, главное, от нас подальше, не гоняться же?
— Готовим верёвки! — скомандовал я, отцепляя от себя бухту репшнура. — На вёдерный узел, за тумбы!
К счастью нашему, на крыше бывшего Купеческого общества были перила, установленные между массивных кирпичных тумб. За них-то и крепить проще всего. Обмотал одну такую петлёй, затянул узел, выбросив вниз длинный ходовой конец — такая верёвка теперь дефицит, не бросать же её болтаться на фасаде?
На улице, кстати, нас давно заметили, и снизу намечалось некоторое оживление. Мертвяки понемногу подтягивались к нам, собираясь в небольшую толпу снизу. Быстрее бы ОМОН подъехал, а то набежит тварей столько же, сколько и в Пушечной, и что тогда делать прикажете?
Большой явно растерялся при словах «вёдерный узел», но Вика ему помогла. Обмотаться же верёвкой правильно помог ему Лёха, попутно объясняя, что делать дальше. Мне сразу представилось, как Большого или перевернёт при спуске, или он просто попытается тормозить верхней рукой и в результате сорвётся — у нас ведь ни страховки, ни карабинов, ни подвесных нет, а если с перепугу за ходовой конец схватится, то ещё и узел может развязаться, и тогда падение вниз, к мертвецам. Может, ему лучше по лесенке? Хотя какая, к чёрту, лесенка, её донизу не хватит никаким образом, прыгать придётся, да ещё спиной вперёд. Вообще никуда не годится. Почему не догадались подвесной разжиться? Сейчас бы проблем не было. Или сделать?
Лишняя верёвка есть, можно попытаться.
— Вов, стой смирно, ноги в стороны!
Переспрашивать, зачем это нужно, он не стал, и я начал быстро обматывать верх каждого его бедра тройным кольцом верёвки, а потом ещё такое же намотал по талии. Основа есть, нормально, хорошо, что верёвка не в дефиците. На свободном конце быстро навязал три бурлацких узла, затем остаток верёвки пропустил у Большого под мышками, закрепив узлом беседочным. Всё, теперь только конец второй верёвки по петлям пропустить, и можно спускаться.
— Смотри, — сказал я ему. — Вот так рукой тянешь — тормозишься, сюда сдвинул — быстрее пошёл. Второй конец вообще не трогай, трос развяжется, понял?
— Ага, — кивнул он.
Вид у него был уже чуть поуверенней, всё же какая-то страховка получилась.
— От стены не толкайся, а то раскачает, а ты тяжёлый и ещё с грузом. Следи только, чтобы не раскрутило, понял?
— Ага.
— Как ведро на верёвке себя спускай, трос крепкий. Ни хрена с тобой не будет. Не спеши, но и не зависай, помни: руку сюда — и ты остановился, так что слишком не разгонишься. Усёк?
— Типа того.
Мотор бронетранспортёра ревел, гоня перед собой по мёртвым улицам волну гулкого эха. Машина была уже близко. Похоже по звуку, что даже не одна машина, а не меньше двух. И вскоре мы их увидели, на Петровке — пятнистый БТР-80 впереди и следом за ним, почти вплотную, двухосный полноприводный «Урал» с защищённой решётками кабиной и с высокими, специально наращенными бортами кузова. Ну всё верно, ну не дураки же они! Зачем принимать людей сверху в тесные люки, когда их можно просто грузить в кузов? Эх, это мы тут всё больше мародёрили, а кто спасательством занимался, тот ума набрался куда больше нашего.
На подъезде к нашему дому БТР притормозил. Коническая башенка шевельнулась, и торчащие из неё стволы пулемётов поочередно начали выбрасывать языки пламени, причём стреляли куда-то под нас, стараясь разнести, видать, толпу скопившихся мертвяков. Не удержавшись, глянул вниз и увидел, что всё это не впустую — тяжёлые пули КПВТ рвали мертвецов на куски, и самое главное — среди груды трупов я увидел корявое тело морфа, ещё трепыхающееся, но уже явно безнадёжно искалеченное — судя по движением, ему перебило позвоночник. Ещё один морф нёсся длинными прыжками через улицу, уходя в сторону коробки ЦУМа, стараясь уйти от обстрела. Вот они где были, парочка с крыши Дома художника. Очень даже запросто могли бы нас на спуске подловить — да и порвать в клочки. А мы их и не видели. Вот так.
Интересно, но многие мертвяки начали разбегаться в стороны, норовя укрыться от обстрела за углами и просто сбежать. Лишь несколько тупо перетаптывались на месте, пока их не повалило, или вовсе пошли навстречу бронетранспортёру, который тронулся с места и подмял их под себя, сбив с ног высоким наклонным носом и переехав могучими ребристыми колёсами.
Затем бронетранспортёр пошёл впритирку к стене, сбивая и давя оставшихся мертвецов, и мне подумалось, кто нам теперь точно предъявит счёт за изгаженные давленой мертвечиной колёса — где теперь их мыть? Следом за бронёй шёл «Урал», и вскоре его кузов оказался прямо у нас под ногами. Точнее, под ногами Большого и Вики, а мне судьба, судя по всему, предназначила спускаться на кабину. А Лёхе так и вовсе на дорогу.
Схватив верёвку, пропустил её между ног, обхватил бедро, портупеей перехлестнул грудь, заведя за плечо и дальше под мышку, присел — и через секунду повис на ней, слегка покачиваясь. Петля троса больно впилась в ляжку, стянуло грудь, но если не нравится, то надо подвесную с собой носить, тогда всё куда проще будет, не надо будет мозг искать в… там, где его нет обычно, у большинства людей, по крайней мере.
Увесистый рюкзак за спиной попытался меня перевернуть, но я удержал положение и, чуть ослабив хватку, заскользил вниз, чувствуя, как нагреваются от трения перчатка на руке и штанина «горки». Передо мной мелькнуло окно, за которым стояла мёртвая тётка, жующая кусок какого-то гнилого мяса, который держала в руке и которая даже не попыталась атаковать, а лишь проводила меня, чуть не обгадившегося со страху, каким-то мутно-меланхоличным взглядом. За следующим окном не было никого, а потом мои ноги коснулись железной крыши, и какой-то мужик в кузове, в чёрном берете и городском камуфляже, махнул мне рукой и сказал:
— Сюда сигай.
Рядом с ним стояли ещё трое, положившие автоматы в вырезы проделанных в борту бойниц, открытых сверху. Но не стреляли — непосредственной угрозы пока не было.
Я спрыгнул как раз вовремя для того, чтобы принять медленно и не слишком уклюже спускающегося Вовку, и рядом с ним ловко встала на ноги Вика — вот как хорошо и полезно вести активный образ жизни даже в мирное время.
— Лёха? — крикнул я.
— Уже здесь! — сказал он, забираясь в кузов с подножки кабины и при этом умудряясь ещё и тащить свою верёвку.
Кстати, напомнил…
— Снимаем верёвки!
Машина тронулась через минуту, а мы сидели на скамейках, вытянувшихся вдоль бортов, и сматывали бухты репшнура. Лестница утрачена, но хоть верёвки остались, чистая экономия.
— Все целы? — спросил омоновец в чёрном берете, когда мы уже свернули на Садовое кольцо.
— Целы, — кивнул я. — Потерь нет, раненых нет, если только в штаны накидавшие.
— Вам бы по шее накидать, — достаточно жёстко сказал он. — В центре города уже затишье давно, а вы всю нежить перебудили. Докажи мне, что нам вообще стоило за вами сюда прорываться, жечь соляру и гадить колёса. Хоть какой-нибудь аргумент подкинь.
Я постучал по своему рюкзаку, который успел снять и который расположился под сиденьем.
— Вот тут вся Техническая библиотека, — сказал я. — Чертежи, технологии, технические условия тысяч всевозможных производств, которые людям ещё понадобятся. Некоторые уже забыты, потому что их заменили другими технологиями, а теперь им самое время возрождаться. Некоторые просто были засекречены, а носители таких секретов, возможно, по улицам теперь бродят с гнилыми харями.
— Ну, аргумент, — кивнул он. — Может, и не зря мы к вам катились… только вот что надо сказать?
— М-м-м… менты — козлы? — озадачился я.
— Ну ты нахал! — заржал мужик в чёрном берете. — От козла слышу, спасибо бы сказал. Но «поляну» ты накроешь, на все два взвода. Понял?
— Не вопрос.
— Ну, раз не вопрос, то думай, когда подъедешь с напитками и закусками. Будем ждать. Вон ваши едут, кстати — в обход прорвались.
Действительно, по Садовке катили все три наши машины, в добротном порядке, прошедшие испытания на все сто процентов.
Сергей Крамцов
24 апреля, вторник, утро
К омоновцам мы приехали через день. До этого на базе сдали трофеи невероятно обрадованному Пантелееву, который немедля подключил к перекачиванию информации всю команду программистов, а нам пообещал выдать какую-то супер-премию, только чуть попозже. От премии мы отказываться не собирались, а заодно нам удалось выпросить водки и продуктов на «поляну» для наших спасителей.
На «городской базе», как они её сами называли, недельными вахтами дежурили около тридцати человек при бронетранспортёре и двух грузовиках. Эту маленькую крепость использовали многие — и спасательные группы, которые до сих пор умудрялись вывозить из города живых людей, и команды организованных мародёров, работавших на какие-то организованные людские объединения и собиравших в брошенных магазинах, складах и домах всякие полезности, ну и радиоретранслятор там находился, через который поддерживали связь многие работавшие в городе группы.
К вечеру на хлопнуть по рюмашке к нам присоединились человек двадцать, все, кроме караула. Сидели в зале совещаний какого-то офиса, с окнами, забитыми мощными дощатыми щитами, при свечах, установленных в пышные огромные подсвечники. Свечей было много, и ещё больше лежало их в больших картонных коробках, выстроенных вдоль стены. Ночевать нас оставили здесь, предупредив заранее, так что я решил сегодня впервые с того дня, как пришла Беда, расслабиться и спокойно пить водку, ничуть себе не отказывая в количестве оной. Тем более что и повод есть — обмыть наше спасение.
Среди омоновцев были три женщины — врач и две радистки, но в основном компания состояла из крепких мужиков, каких, собственно говоря, в это подразделение и принимают.
Сидели хорошо, весело, с музыкой из переносного проигрывателя, с анекдотами и хохотом. Ближе уже к отбою, когда всё было выпито и съедено, сидевший рядом со мной коротко стриженный парень с носом картошкой и веснушчатой физиономией сказал:
— Угомонились мертвяки вроде после вашего рейда, снова тихо стало. Как раз за сутки затихают, давно заметили. Так что если вам надо ещё где пошарить — давайте. За ещё одну «поляну» снова спасать приедем, никаких проблем.
