— Нет, — ответила она, быстро встав.
— Они нужны мне прямо сейчас, — сказал он. Констанс кивнула.
— Принесу их наверх к мистеру Маккуину, как только закончу.
— Спасибо.
Когда он ушел, Эвелин сказала:
— Господи, он просто великолепен, верно? У меня от его глаз прямо мурашки по спине побежали. Я бы не хотела, чтобы такой, как он, стал моим врагом. Джим только царапнул меня, а этот может оставить шрамы на всю жизнь.
— Может, он не такой жестокий, каким кажется? — взволнованно отозвалась Констанс.
— Есть разные виды жестокости, — устало проговорила Эвелин. — Я не думаю, что этот темноволосый красавец жесток по натуре, но он может быть таким при определенных обстоятельствах. Так что лучше поскорее принимайся за работу.
Констанс все перевела и отнесла материалы в кабинет министра. Там она застала Сиднея и еще двух немолодых мужчин. В одном из них она узнала некогда известного дипломата, который теперь, будучи в отставке, был советником по азиатским вопросам. Он прекрасно знал ее родителей.
В этот вечер за ужином делегации вместе не собирались, поэтому услуги Констанс не потребовались. Она поужинала, поплавала в бассейне и отправилась к себе, где тщетно пыталась уснуть, но воспоминания прошлого надвигались на нее и, не давая покоя, лишали сна.
Наконец Констанс поняла, что придется отказаться от попытки заснуть, подошла к окну и стала смотреть в небо. Лунный свет ярко освещал дорожки в парке. Все вокруг казалось сказочным и таинственным.
Констанс надела бежевые спортивные брюки и кремовую футболку, набросила на плечи коричневый свитер и вышла на улицу, сама не понимая, зачем она это делает. Она направилась к пляжу, вспоминая по пути другие берега и другие моря, которые ей довелось увидеть.
Странно, сегодня ей почему-то все больше вспоминалась Австралия, хотя обычно она старалась не думать о родине. Нет, ничего странного в этом не было, ведь у нее перед глазами стояло красивое мужественное лицо Сиднея Дрейка и его стройное сильное тело, двигавшееся с грацией хищника.
Констанс поежилась, и тут перед ней из темноты появился Сидней. Он был рядом и смотрел на нее. Констанс ни на секунду не спутала бы его ни с кем другим. У нее даже появилось такое чувство, что это он вызвал ее сюда, вызвал какими-то магическими чарами, сверхъестественной силой.
Дрейк не поздоровался. Он молча протянул ей руку, словно имел на это право, и она послушно вложила в нее свою ладонь. От его прикосновения захватило дух.
— Отсюда не виден Южный Крест, — сказал он.
— И что же?
Дрейк улыбнулся, в темноте блеснули его зубы.
— Я родился под Южным Крестом, — ответил он. — Надеюсь, под ним когда-нибудь и умру.
— Вы в буквальном смысле родились под Южным Крестом?
— Именно. Я родился раньше положенного срока, когда мои родители плыли на яхте. Роды начались внезапно, и поворачивать к берегу было уже поздно. Мать настояла на том, чтобы ее перенесли на палубу. Отец сказал, что, как только я родился, он сразу же посмотрел на небо.
Констанс слушала его как зачарованная. Дрейк мягко дотронулся до ее плеча.
— А где родились вы, Констанс?
— В Таунсвилле, — ответила она и тихо засмеялась. — Странно, но это было в плавучем домике, и я тоже родилась раньше срока.
Констанс смотрела на берег, переливающийся серебром в лунном свете. Она чувствовала на себе взгляд человека, который ей очень нравился, но которого она интуитивно остерегалась. Его глаза излучали нежность и желание. Ах, если бы она могла отдаться чувству и ни о чем не думать!
— Значит, вы тоже родились на судне.
— Странное совпадение, не правда ли? — Она старалась непринужденно болтать, чтобы подавить сильнейшее возбуждение, противопоставить которому она могла только такое слабое оружие, как силу своего характера и воли.
— Может, это знак? — попытался пошутить Сидней.
Но им сейчас было не до смеха.
— Знак чего? — грустно спросила она. — Того, что у обоих безалаберные родители?
— Возможно, — сказал он. — Но у нас уже есть что-то общее.
Но Констанс не могла позволить ему и дальше находить что-то общее в их прошлом, поэтому быстро проговорила:
— Как бы там ни было, но все это случилось много лет назад. А меня больше интересует настоящее. Скажите, а что завтра? Они начнут на конец обсуждать торговые барьеры и тарифы? Я думала, что сегодня они уже перейдут к обсуждению.
— Давайте посидим, — предложил Дрейк, посмотрев на невысокие холмики мягкого песка.
Констанс с облегчением отняла у него руку и села.
Этот маленький знак провозглашения независимости не остался незамеченным Сиднеем, и он больше не прикасался к ней. Он лег на спину и стал смотреть на звезды.
— Сейчас делегации как бы присматриваются друг к другу. Может случиться и так, что на этой встрече вообще ничего важного обсуждаться не будет.
Хотя Дрейк и вынужден был изменить тему разговора, все же в его интонациях сквозило нежелание обсуждать деловые вопросы. Он словно решил дать Констанс передышку.
— Тогда зачем вы вообще здесь? — спросила она. — Такие каникулы обходятся каждой стороне в целое состояние, а министры только тем и занимаются, что красуются друг перед другом!
Дрейк улыбнулся.
— Оба министра новички в своем деле. Раньше они никогда не встречались. Если они собираются работать вместе, то им будет гораздо проще наладить контакты и дружеские отношения в непринужденной обстановке.
— Так вот зачем им все эти спортивные состязания, — проговорила Констанс. — Этот гольф и стендовая стрельба. Интересно, когда вы, мужчины, передадите управление миром в руки женщин? А сами тогда смогли бы проводить время за своими детскими забавами, и никакие дела вам бы не мешали. Тогда это обходилось бы не так дорого.
К удивлению Констанс, Сидней рассмеялся.
— Полностью согласен с вами, просто дипломатия идет разными путями.
— Кажется, вы говорите не то, что думаете. Лицо Дрейка оставалось таким же добродушным, но она поняла, что невольно задела его слабое место.
— Я же дипломат, это моя работа, — ровне ответил он. — Конечно, многие процедуры идут очень медленно, и это может вывести из себя, но обычно в конце концов все получается. Хорошие личные отношения в нашем деле очень много значат.
Констанс не сдавалась.
— А какова ваша роль во всем этом спектакле?
— Я эксперт по торговле.
Ну кто бы сомневался! Он же дипломат и чтобы не сказать слишком много, пользуется словом «эксперт».
— Что же дальше? — не унималась Констанс. Пока что стало ясно только то, что мистер Ватанабе лучше играет в гольф, а мистер Маккуин лучше стреляет. Вас чему-то полезному научили эти наблюдения?
— Я и не собирался ничему учиться, — спокойно сказал Дрейк. — Я здесь мелкая сошка.
— Вы не похожи на человека, который занимается самоуничижением.
— Иногда мне это удается, — заверил ее Дрейк. — Говорили, что даже очень хорошо.
Констанс встала. Его глаза блеснули в лунном свете, и ей вдруг показалось, что обсуждать с таким человеком деловые вопросы ночью при свете луны — небезопасное занятие.
— Наверное, мне пора, — пробормотала Констанс.
— Ах да, я совсем забыл, что вам не следую слишком много общаться гостями, — съязви Дрейк.
— Да, отель мне не платит за то, чтобы я постигала азы дипломатического мастерства, — колко бросила
