30
Ну что тут особенного, скажете вы, что тут сложного — взять каменное орудие, скребло, например, или топор, и рассмотреть его под оптическим микроскопом? Это действительно не сложно. Но увидеть то, что скрыто от глаз при обычных условиях, еще не значит понять и осмыслить увиденное.
Не так-то просто было разобраться в тайнописи мельчайших рисок, царапин, выщербинок, понять их особенности, отделить существенное от случайного. Здесь был целый мир еще неизученных закономерностей. Прежде всего следовало, если так можно выразиться, понять «алфавит», твердо уяснить себе, какой след остается на скребке, когда его используют для очистки шкуры, а какой при затесывании рукоятки топора. Или чем, допустим, отличаются следы, оставляемые при использовании орудий в качестве стамески или рубанка.
Была и другая сторона. Любое орудие отлично, как выяснилось, сохраняет и следы собственного производства. И эти следы, нередко перекрещивающиеся со следами работы, тоже полезно было научиться разбирать и оценивать.
И без того нелегкая задача осложнялась всякими привходящими обстоятельствами. Взять хоть бы тот же оптический микроскоп. Как приспособить его к работе? Ведь большинство древних орудий сделано из кремня, горного хрусталя, агата, а это все материалы стекловидные, некристаллические, светонепроницаемые. И это свойство делало невозможным изучение их поверхностей при больших увеличениях и в отраженном свете.
Но без микроскопа как без рук!
И если магниевое опыление и металлизация исследуемых объектов были давно известными способами, то применение красителей — нанесение тонкого слоя разведенной туши и окрашивание метилвиолетом — родилось в процессе исследования.
Стереоскопические изображения показали, что сработанные участки чаще всего перечерчены рисками, царапинами в одном определенном направлении и что на многих орудиях есть целая система завихрений, или, как их назвали ученые, кометообразных фигур, которые, словно стрелки, показывают направление движений орудия в процессе работы.
Оптический микроскоп, фотографии, просвечивание в инфракрасных лучах позволили установить: следы эти образуются по определенным законам. Пойми по каким — и сумеешь определить, что и как делали тем или иным орудием и как его сделали. Будешь знать: вот это резец, а это — долото, здесь — пест, а там — молоток, и отличаются они от отбойника или ретушера такими-то и такими конкретными признаками.
Теперь достаточно посмотреть: если следы располагаются, допустим, перпендикулярно оси и по окружности — значит, сверло. На шильях следы параллельны оси и располагаются прямолинейно. На строгальных ножах — перпендикулярно лезвию и односторонне.
Вне зависимости от формы: форма орудий может быть разной.
Вот один только пример, относящийся, правда, уже к эпохе, более близкой к нам.
Железная мотыга древнеегипетского земледельца похожа на тесло — у нее лезвие расположено перпендикулярно топорищу. Эскимосская мотыга сделана из бивня моржа и похожа на рог.
Тем не менее обе они мотыги.
В результате очень важных работ С. А. Семенова и сотрудников руководимой им лаборатории сейчас твердо установлено: все основные трудовые процессы, будь то прокалывание, сверление, резание, рубка, скобление, имеют свою опознавательную систему. Они находят отражение в следах изнашивания.
Следы эти зафиксированы.
И тем самым был сделан существенный шаг для облегчения идентификации древних орудий.
31
Уж коль у нас зашла речь о работах С. А. Семенова — а за них он удостоен Государственной премии в 1974 году, — следует сказать и о том, что ему удалось сделать еще одно интереснейшее открытие.
Ученого заинтересовало: действительно ли так отчаянно непроизводительны были древние орудия, как это еще совсем недавно считалось? Верно ли, что первобытному человеку нужны были месяцы, а иногда и годы, чтобы построить хижину, изготовить орудие или утварь.
Итак, 1956 год. Сергей Аристархович, сумевший восстановить уже немало секретов древней археологии, вместе со своими помощниками едет под Каунас. Здесь, на берегу Немана, было вдоволь камней, воды, речного песка, а рядом — отличный сосновый бор.
Добрых два месяца исследователи занимались тем, что изготовляли каменные и костяные топоры, тесла, ножи из тех самых материалов и по той самой (теперь в основном она не составляла секрета) технологии, которой пользовались наши предки.
И вот что выяснилось.
На изготовление шлифованного топора из сланца (а шлифованный топор — работа высокой квалификации, и появился он сравнительно поздно, в конце палеолита) нужно затратить всего два — два с половиной часа. Топор из гранита или диорита можно отшлифовать за двенадцать — пятнадцать часов, кремневый топор при неполном шлифовании — а именно так и сделаны многие найденные в земле древние топоры — за двадцать пять — тридцать часов.
В 1960, 1965, 1968 годах С. А. Семенов и его сотрудники снова и снова на Урале, в Сибири, на Кавказе проверяют свои выводы.
Результаты те же.
В своей докторской диссертации, опираясь на многолетние исследования, С. А. Семенов напишет: «Труд в первобытном обществе вовсе не был так чудовищно непроизводителен, как принято думать».
Это — одно из самых важных за последние годы открытий в области первобытной истории и техники.
Не следует забывать: именно в ту эпоху были заложены основы всех дальнейших завоеваний материальной и духовной культуры.
В том числе материальной и духовной культуры нашего с вами времени.
32
Сейчас уже стало ясно, что именно в конце палеолита, с той поры, как гомо сапиенс заселил более или менее обширные уголки нашей земли, началась и своеобразная революция в технике. Увеличение скорости движения, нововведения, уменьшающие сопротивление материалов, более рациональное использование вещественной энергии — все это в немалой степени содействовало развитию палеолитического производства.
Чтобы не быть голословным: вот, скажем, силовой эффект. Очень долго человек пытался его усилить за счет увеличения веса ручных рубил. И без особых успехов — ведь возможности человеческой руки ограничены. Кремневый топор — камень, который нашли у нас в СССР в Новгород-Северске, весивший восемь килограммов, не очень-то удержишь в руке во время работы. И потому в древнем палеолите ручные рубила делали в основном — это было рационально и практично — весом в четыреста — девятьсот граммов.
Выход был найден лишь к концу палеолита. Ударные орудия: топоры, мотыгу, оснастили рукоятками. И не только ударные, режущие тоже. Это увеличило приложение полезной энергии в два-три раза.
Изобретение копьеметалки позволило метать дротики на восемьдесят — сто метров. И копье летело быстрее, чем брошенное рукой.
Еще один пример: двуручное сверло. Его изобрели в конце палеолита и скорость его была по меньшей мере в десять раз больше, чем более раннего одноручного сверла.
33
Уже в мустьерскую эпоху человек располагал, помимо рубил, палиц и рогатин, скреблами, скоблами, ножами и наконечниками копий, каменными и костяными ретушерами. Теперь орудия становятся разнообразнее. Они приспособлены для исполнения не менее тридцати — сорока функций. И дело не только в количественных изменениях, не только в том, что происходит совершенствование и обособление различных технических отраслей (обработка дерева — это одно, камня — другое, притом камни тоже, как известно, бывают разные, и соответственно нужен был различный подход и в технике оббивки, и в скалывании, и в расщеплении), появляются и коренные принципиальные изменения. В частности, овладение приемом работы с посредником, которому суждено было стать главным при обработке камня. И даже такие изобретения, что опережают свое время.
Взять хотя бы возникновение техники шлифования камня. Или изобретение керамического производства. Абразивная обработка камня, обжигание глиняных изделий характерны для неолитической эпохи и, как справедливо подчеркивает С. А. Семенов, связаны с общим хозяйственно-техническим прогрессом: усиленной обработкой дерева, строительством лодок, земледелием, оседлым образом жизни. А ведь изобретено и то и другое было, как теперь выяснилось, за пятнадцать — двадцать тысяч лет до неолита.
Убыстряются физическое, интеллектуальное, социальное развитие, хозяйственный и культурный прогресс.
Человечество — на одном из крутых поворотов своей истории.
…Темп «обживания» все увеличивается. Ритм жизни, в том числе и духовной жизни, ускоряется. Расширяются, в особенности с того времени как уйдут вспять ледники, площади расселения.
34
1952 год. Американский ученый Роберт Брейдвуд начинает раскопки раннеземледельческого поселения в Джармо, на севере Месопотамии. Исследования показывают: более восьми тысяч лет назад возделывали в этом уголке Северного Ирака пшеницу двух сортов, ячмень, разводили коз, овец, а позднее и свиней. Это по меньшей мере на тысячелетие раньше, чем в Тель-Хассуне. На целое тысячелетие!
Итак, примерно 6750 год до н. э.
То, что это отнюдь не предел, археологи убедятся весьма скоро.
