— Ладно, — решили они. — По полтиннику с носа — подойдет?
Николаша, скорбно сопя, отсчитал деньги.
— Разоришься в этой Москве, — бормотал он. — Совсем люди совесть потеряли!
— Ты здесь по делу или так, развлекаешься? — спросил я, когда мы шли к лифтам.
— По делу, — ответил Николаша, пропуская одноклассниц вперед. — Папа прислал. У них там с Либерманом какой-то вопрос возник, вот он и попросил меня документы завезти.
— Самому-то зачем? — удивился я. — Можно было с курьером отправить.
— Выходит, я у них вместо курьера, — обезоруживающе улыбнулся Николаша. — Только мне кажется, что документы — это предлог. Просто Либерман со мной познакомиться хотел.
— А зачем ему с тобой знакомиться? — спросил я.
На пухлом лице Николаши отразилась озабоченность.
— Не знаю, — признался он. — Может быть, предложить что-то собирается?
Подошли лифты, и мы, попрощавшись, разъехались.
Как я ни старался, я не мог вообразить, что именно Либерман собрался предложить Николаше, и от этого вся история со знакомством мне не нравилась еще больше. Замыслы Либермана, которые я не мог разгадать, меня пугали. Уже открывая дверь к себе, я спохватился, что добряк Николаша ни словом не обмолвился о Храповицком, даже не поинтересовался, есть ли новости.
— Нормально ты устроился, — одобрительно заметила азиатка, входя в мой номер. — А там что?
— Здесь три комнаты, — сказал я, прерывая экскурсию. — Ты можешь лечь в любой. Я дам тебе одеяло и подушку.
— А с тобой я могу лечь? — спросила она строптиво.
— Нет, — отрезал я. — Исключено.
— Это почему?
— Сколько ты берешь за ночь?
— Вообще-то двести долларов в час, — ответила она, сморгнув. Было видно, что врет. — Но если на всю ночь, то можно и за пятьсот.
Я достал из кармана десять стодолларовых купюр и положил на стол.
— Здесь тысяча, — сказал я. — Отстань. Сейчас пять часов утра. Я умираю, хочу спать. Я не желаю слушать твое нытье. Все ясно? Спасибо, до свидания.
Я тронулся в спальню, но она преградила мне дорогу.
— Ты за кого меня принимаешь? — обиженно воскликнула она. — Я профессионалка! Я просто так денег не беру! Я попросилась переночевать — ты пустил, спасибо. Не хочешь трахаться — твое дело. На здоровье! Но бабки мне совать, чтоб я отвязалась, не нужно. Я, между прочим, человек, а не собака!
— Стоп! — сказал я, поднимая руки. — Не будем заводиться. Делай, что хочешь, только оставь меня в покое. Я прошу прощения за грубость. Я все понял: мне исключительно повезло. Наконец-то в этой огромной Москве, после долгих поисков и мучений я все-таки встретил под утро одного-единственного, глубоко порядочного человека. Но и он оказался проституткой.
— Профессионалкой! — крикнула она.
— Профессионалкой! — крикнул я.
В стену нашего номера забарабанили, требуя прекратить шум.
ГЛАВА ПЯТАЯ
С Виктором мы условились встретиться в одиннадцать вечера «на десятке», как он называл свою холостяцкую квартиру, имея в виду ее расположение на десятом этаже. Туда я и направился из аэропорта в сопровождении машин своей охраны и наружного наблюдения. Без этой привычной вереницы транспорта я чувствовал себя в Москве не то чтобы одиноким, но как-то недооцененным.
У Виктора были гости: Плохиш и Немтышкин. Все трое располагались в гостиной за низким круглым столом, заставленным водкой, пивом, колбасой, а также селедкой вперемежку с бананами и солеными огурцами. Выпивали они, похоже, уже давно, во всяком случае, Немтышкин еле ворочал языком и норовил прикорнуть, положив голову на плечо Плохишу. Плохиш его голову отпихивал.
Я поздоровался и опустился в кресло, напротив Виктора, подальше от стола, от которого шел чудовищный запах спирта и разнородных продуктов.
— Брезгуешь нашей компанией? — усмехнулся Плохиш.
— Слышь, Плохиш, а самолеты часто бьются? — спросил Виктор, не дав мне ответить.
— Часто, — промычал вместо Плохиша Немтышкин. — Взлетел, упал и — нету! Халатность при исполнении. Два года, максимум.
— Ты куда лететь-то собрался, на ночь глядя? — в свою очередь поинтересовался у Виктора Плохиш. — Водки еще — море.
— Никуда, — хмуро ответил Виктор. — Я просто удивляюсь, почему самолеты, на которых Решетов летает, никогда не падают.
— Дай сто тыщ баксов — упадут! — не задумываясь, пообещал Плохиш. — А дашь двести — он до самолета не доедет.
От тонкого юмора своих товарищей я тоже успел отвыкнуть.
— Ребята, объясните мне, пожалуйста, — попросил я. — Как это у вас получается сначала разругаться насмерть, наговорить друг другу таких оскорбительных вещей, после которых не то что дружить, а жить не хочется, а потом сидеть и выпивать, как ни в чем не бывало?
— Херня, — махнул рукой Виктор. — Брань на вороту не виснет. Это только ты чуть что в бутылку лезешь.
— От другого все зависит, — поддержал его Плохиш. — Выгодно — значит, работаем вместе. Невыгодно — разбежались. А кто кого любит, никакого значения не имеет. Что в рот, что по лбу, — прибавил он и опрокинул рюмку.
— Стой! — крикнул Виктор. — Ты куда погнал без меня?
— В суде тоже много чего друг другу говорят, — подал голос Немтышкин. — А как судья решит, так будет.
— Я думал, что ты за границей осядешь, — заметил я Плохишу.
— Я и сам так думал, — кивнул головой Плохиш. — Уже в Москве был. Но тут мне губер позвонил, я и вернулся. Он правильно рассуждает: на нарах Храповицкий или нет, а дела-то все равно надо делать, бабки зарабатывать. У нас аграрный проект стоит.
Виктор выпил. Немтышкин неуклюже подвигал в воздухе рюмкой из стороны в сторону и поставил ее на место. Возможно, побоялся не попасть в рот.
— Ну что, разведал что-нибудь в Москве? — осведомился Виктор, морщась и нюхая огурец.
Я кратко пересказал свою беседу с Либерманом. Вопреки моим ожиданиям особого впечатления она на них не произвела.
— Сколько он за бизнес предлагает? — уточнил Виктор.
— Пятнадцать миллионов, — терпеливо повторил я. — Во всяком случае, он назвал такую цифру.
— За пятнадцать миллионов я бы сам ваш бизнес купил, — хмыкнул Плохиш. — Продай, Витек.
— И я, — спохватился Немтышкин. — Только у меня денег нету.
— Чем за такие гроши отдавать, пусть уж лучше Храповицкий сидит! — решил Виктор.
— Пусть сидит, — грустно согласился Немтышкин. — За такие гроши. Куда ему деваться?
— Либерман хочет получить бизнес, а не посадить Храповицкого, — холодно напомнил я. — Значит, нас будут глушить, пока мы не согласимся.
— Вот хрен он угадал! — проворчал Виктор. — Мы здесь с Лихачевым все утрясем.
— А кто ведет переговоры с Лихачевым? — поинтересовался я.
— Плохиш, — ответил Виктор, как будто по-другому и быть не могло. — Кто же еще?
