жидкокристаллическом дисплее.
— Это невероятно, но температура тела опустилась до восьми градусов! — сообщила она в растерянности.
— Ты хочешь сказать, он всё ещё замерзает?
— Именно так. Я ничего не понимаю.
— Мы будем вам очень благодарны, — сказал Крайтон, — если вы прольёте свет на эту загадку. У вам уже есть рабочая гипотеза?
— Нам нужно время, чтобы подумать, — отозвалась Скалли.
— О'кей, — согласился Крайтон. — Тогда, если позволите, я вас оставлю.
— Да, да, пожалуйста. Если будут новости, мы сообщим.
Крайтон ушёл по своим делам, а специальные агенты вновь склонились над телом.
— Ну, Скалли, — Малдер повернулся к напарнице, — что ты можешь сказать как врач?
— Очень похоже, — ответила Дэйна, 0 что этот патрульный попал под струю мощного химического охладителя — возможно, жидкого азота. Или даже проглотил капсулу с таким охладителем…
— Вот что может случиться, если пить за рулём… — прокомментировал циничный Малдер.
— Даже не знаю, что ещё сказать, — Скалли развела руками. — В любом случае, алиби подозреваемого достовернее от этого не стало.
— Остаётся спросить самого Джейсона Николса.
— А если он не сможет объяснить?
— Тогда будем надеяться, что старик ещё жив и мы сумеем найти его. Выбирать не приходится, не так ли?
Скалли тяжело вздохнула. Возразить по существу ей было нечего.
6-й полицейский участок
Кембридж, штат Массачусетс
14 апреля 1997 года, 12:22
Малдер подошёл к стеклянной стенке кабинета, за которой сидел Джейсон Николс, подозреваемый в убийстве Лукаса Менанда. В кабинете он был не один. Напротив Джейсона расположилась тёмноволосая и, к сожалению, совершенно Малдеру незнакомая красавица.
— …Я потратил на эту тему восемь лет! — говорил Джейсон, и его слова были хорошо слышны из коридора. — Восемь лет!
— Джейсон, — отвечала девушка, — обвинение более чем серьёзное. Тебе хотят навесить убийство второй степени…
Тут биохимик заметил движение за стеклом и взмахнул рукой, призывая свою визави к молчанию Девушка повернулась и посмотрела на Малдера. Малдер кивнул ей, показывая, что он здесь не просто так стоит, а по делу. Несмотря на то что девушка была одета в поношенный джинсовый костюм, специальный агент решил, будто Николс разговаривает с адвокатессой, на встречу с которой он имеет право сразу после предъявления обвинения. Но предположение не подтвердилось. Девушка взглянула на Фокса. Потом на Джейсона, потом снова на Фокса и закончила беседу с подозреваемым так:
— Я приду к тебе, как только переговорю с адвокатом.
Выходя из кабинета, тёмноволосая красавица смотрела исключительно в пол. Малдер проводил её долгим взглядом, но не окликнул. Вместо этого он открыл дверь и переступил порог кабинета.
— Вы из ФБР? — сразу же спросил Малдер.
— Да, — подтвердил специальный агент, подходя к столу и протягивая руку. — Меня зовут Фокс Малдер.
— Очень приятно, — Николс ответил на рукопожатие.
— Кем приходится вам та девушка? — поинтересовался специальный агент, усаживаясь в кресло.
— Это моя невеста, — не стал скрытничать биохимик.
Малдер одобрительно покивал.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказал он, переводя беседу в более практическое русло. — Ваш адвокат наверняка посоветовал бы вам этого не делать…
— Я хочу, чтобы хоть кто-нибудь меня выслушал, — заторопился Николс, — и, может, попытался бы найти того старика.
— Его поисками уже занимаются, — сообщил Фокс.
— Кто? — в глазах биохимика блеснул огонёк надежды.
— Те, кому положено заниматься этим по роду службы, — уклончиво ответил Малдер. — Кстати, раз уж мы заговорили о старике, вы знаете, что полицейский, арестовавший его, умер?
Губы Николса задрожали. Надежда растаяла, как дым от сигареты «Морли» под порывом холодного ветра, и стало видно, что молодой биохимик находится в том состоянии, когда человеку кажется, будто весь мир ополчился против него и выхода нет — только в петлю.
— Этого полицейского… — Николс закашлялся и с трудом сглотнул, восстанавливая дыхание, — его тоже повесят на меня?
— Никто не собирается никого на вас вешать, — заверил Малдер. — Если только вы не признаетесь, что способны заживо заморозить человека.
— Как вы сказали?…
— Тело полицейского сейчас в морге. Его температура чуть выше, чем у снеговиков, которых по зиме лепят дети.
В первый момент Николс изумлённо выдохнул, но затем его лицо закаменело, а взгляд под очками стал ледяным и колючим.
— По-вашему, это смешно?! — спросил он громко.
— Что смешно? — не понял Фокс.
Молодой биохимик порывисто вскочил, навис над столом:
— Вы думаете, это смешно — морочить мне голову какими-то бреднями?
Малдер уже привык к тому, что его слова часто называют «бреднями», и внешне остался невозмутим. На самом же деле спецагента очень позабавило, что человек, рассказывающий совершенно невероятную историю о гибели своего коллеги, тем не менее отказывается верить в очевидный, хотя и не менее фантастический факт. Малдер решил сделать скидку на перевозбуждение, которое испытывал подозреваемый, а потому не стал вступать в дискуссию, продолжив допрос.
— Это происшествие имеет отношение к вашей ссоре с Лукасом Менандом? — спросил он.
Надо отдать должное Николсу: он почти сразу же переключился на основную тему.
— Да поймите же вы! — воскликнул он. — Это Лукас угрожал мне!
— Вашей жизни?
— Моей репутации.
— Каким образом?
— Пригрозил во всеуслышанье заявить, будто данные моих работ фальсифицированы.
— Это правда?
— Нет.
Повисла неловкая пауза. Малдер даже не пытался изобразить доверие к словам Николса или как-то поддержать его — это не входило в его планы. Но биохимик сам нарушил молчание.
— Видите ли, — сказал он, опустив глаза, — сама теория вполне обоснована. Если в интерпретации некоторых данных и есть какие-то натяжки, то лишь потому, что меня очень торопили с результатами. Мне обещали новую субсидию от Агентства национальной безопасности, и Лукас знал, как мне навредить.
— Он сам хотел получить эту субсидию? — уточнил Малдер.
— Не совсем так… — Николс выглядел растерянным, словно впервые задумался о мотивах Менанда. — Он был достаточно богат, чтобы оплатить любые расходы на проведение исследований без помощи АНБ.
