супершпионе Бонде, где человек, стоящий во главе разведывательной службы, никогда не имеет имени собственного, он или она всегда просто 'М'. В канун войны Смит-Камминг, находясь во Франции, попал в автокатастрофу. Его сын, сидевший за рулем, погиб. Самому 'С' ампутировали ногу. Он тут же начал распускать о самом себе слухи, и по слухам этим выходило, что, не дождавшись помощи, он якобы отрезал себе ногу сам, чтобы добраться до сына, которому он хотел оказать первую помощь.
Так он стал одноногим – вместо одной из ног у него теперь был деревянный протез. Он и ему нашел применение – во время споров, возникавших в ходе совещаний, 'С' в качестве последнего аргумента хватал со стола нож для разрезания писем и всаживал его в протез. То же самое он проделывал, интервьюируя новичков. Разыгрывал внезапный приступ ярости, хватал перочинный нож и начинал остервенело втыкать его в ногу. Легко представить себе реакцию человека, который не знал, что под сукном не плоть, а дерево. Тонкий английский юмор, хуле. Новичкам еще и везло, подумаешь, перочинный ножик… Вот если бы у товарища Смита-Камминга была под рукой сконструированная попозже бензопила 'Дружба', вот тогда над несчастными можно было бы шутить по настоящему. Вж-ж-жик! И выноси готовенького с сердечным приступом. А вдогонку из кабинета – 'ха-ха-ха!' Но шутки шутками, а Смит-Камминг по части деревянной ноги был изобретателен необычайно. Штаб квартиру себе он подобрал у Трафальгарской площади, служба занимала целый этаж, попасть туда можно было только на одном лифте, помещение представляло из себя лабиринт полутемных комнат, в котором впервые попавшие туда люди терялись, так вот глава спецслужбы, инфернальный 'С', заимел детский самокат и разъезжал на нем по оффису. Ставил протез на 'скутер' и, энергично отталкиваясь от пола здоровой ногой, вот в таком виде, с развевающимися полами пиджака, сверкая моноклем в золотой оправе, навещал своих подчиненных. Можно сказать, что не каждому так везет с начальником, как повезло баронету Вайзмэну. Начальник у него был человек веселый.
Между прочим, я не понимаю претензий людей с либеральными убеждениями к советским спецслужбам. У того же Лаврентия Палыча были, конечно, свои недостатки, но он хотя бы за школьницами на самокате не гонялся.
Луковица – 19
Хлопотливая деятельность Уильяма Вайзмэна в Северной Америке объяснима. Интерес Великобритании к СаСШ начала ХХ века был вполне понятен, тогдашняя Америка не являлась, конечно же, конкурентом 'владычице морей', но дело было в том, что Великобритания тогда была в силе, была она тем, чем была, в маскировке нужды не видела и называлась она с гордой простотой Британской Империей. Ну, а поскольку любая Империя это союз нерушимый народов свободных, то как-то так само собою получается, что находятся завистники чужому счастью и вносят эти сволочи в дружную семью ненужный и вредный раздор. И СаСШ именно таким мстительным завистником и были. Они давали прибежище всем, кому ни попадя, и некоторым из этих 'труждающихся и обремененных' они давали прибежище не без задней мыслишки. Как, скажем, ирландским и индийским 'националистам'. В начале ХХ века Америка была базой как тех, так и других в Западном полушарии. И базой теплой и гостеприимной, ведь одних только свободолюбивых ирландцев в Америке проживало куда больше, чем в английской 'тюрьме народов'. Так что помимо интереса геополитического Англия испытывала к Америке интерес и несколько иного, личного, так сказать, свойства.
В 1910 году Вайзмэн прочно обосновался в Мексике, в самом ее сердце, в столице, в Мехико. И развернул там бурную 'предпринимательскую' деятельность. Надо заметить, что делами он занимался с успехом, билась в баронете несомненная деловая жилка. Ну, а любому деловому человеку, понятное дело, нужен банк – переводы там, чеки, депозиты и векселя. А как же. Заимел своего банкира и товарищ Вайзмэн и вышло так удачно, что связывали их с банкиром отношения не только деловые, но и дружеские. Капиталист и банкир стали закадычными друзьями и в частной жизни. Банкир, так же как и Вайзмэн, был молод, и, так же как и Вайзмэн, мог похвастаться своей родословной. Звали его Франц Ринтелен фон Клейст. Папа блестящего Франца тоже был банкиром, только жил он в Германии, а вот сынка его, не иначе, как со скуки, за каким-то чертом занесло аж в Мексику, где ему тоже, наверное, было скучно, поскольку, устав щелкать костяшками счетов и складывать столбиками золотые монеты, Франц наш снимал нарукавники и занимался совсем другими делами и делами этими были отнюдь не местные веселые сеньориты. Товарищ фон Клейст был резидентом немецкой разведки, которому подчинялись агенты, оперирующие в Северной Америке.
(После прихода к власти Гитлера фон Клейст объявил себя врагом режима и эмигрировал в Англию, откуда слал проклятия 'фашистам', суровые нацисты включили его в список лиц, подлежавших немедленному аресту, как ренегата и изменника родины, однако англичане, которых на мякине не проведешь, в 1939 году засадили Франца в лагерь как немецкого шпиона, и фон барон просидел там до окончания уже другой мировой войны – Второй. Жизнь банкиров далеко не так сладка, как то может показаться со стороны.)
Ну и вот, по какому-то забавному совпадению, в том самом 1910 году, когда один наш друг в Мехико капиталистничал, а другой банкирничал, в Мексике вспыхнула революция. Сама собою, конечно же. Заметим, что Англия и Германия, изо всех сил готовящиеся к войне и особо этого и не скрывающие, выступают в Мексике против СаСШ единым дружным фронтом, плечом к плечу. Не странно ли? Ведь понятно, что в предстоящей войне Америка будет либо нейтральной, либо станет союзником одной из сторон, она не может быть врагом Англии и Германии одновременно, и интерес как одной силы, так и другой в том, чтобы перетянуть Америку на свою сторону, зачем заранее интриговать 'против'? Ларчик открывается просто – любое государство норовит заранее надеть на другое государство удавку, чего там дальше будет, то бабка надвое сказала, а вот удавка – это вещь удобная и в хозяйстве очень даже нужная, будет Америка нашим союзником, мы удавочку ослабим, будет врагом – затянем, если будут дела наши совсем плохи, мы удавочку завсегда продать сможем, не за деньги какие-то пошлые, а за политические уступки, и продадим мы ее кому сами захотим, захотим – победителю, а захотим, так в крайнем случае можем и самому посиневшему и сипящему удавленнику кончик веревки в руку всунуть – 'на, держи, дорогой и век нашу доброту помни!'.
Насколько серьезны были события в Мексике? Серьезны они были так, что дальше некуда. Из пропагандистских соображений мексиканская революция и мексиканская гражданская война сегодня изображаются в несколько пародийном ключе, как нечто опереточное, как какой-то, Господи помилуй, 'знак Зорро'. Однако мы можем посмотреть на это дело под несколько неожиданным углом. Вот всем нам прожужжали уши 'золотом немецкого генштаба', которым золотом и была оплачена 'Октябрьская революция' в России. Много ли было того золота? Много, конечно – целых пятьдесят миллионов марок. По тем временам это не просто много, а очень много. Однако на подрывную деятельность против СаСШ Германия только до декабря 1915 года истратила более ста двадцати миллионов марок, а ведь война продолжалась еще целых три года. Сколько всего было истрачено денег, никто не знает, а ведь еще какие-то деньги тратила и Англия. 'Ох, какие крупные деньжищи!' Только на поддержку Викториано Уэрты и Франсиско Вильи немцы, с тем, чтобы не допустить к власти американского ставленника Каррансу, истратили пятьдесят четыре миллиона марок. Те, кто считать умеют, уже прикинули, что это значит, а для тех, кто в счете слаб, расшифруем – лишь на звероподобного генерала Уэрту и на симпатягу 'Панчо' Вилью немцы истратили денег больше, чем на ВСЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ РОССИИ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ.
Если истраченные секретными службами суммы свидетельствуют о внешнеполитических приоритетах государства, то не кажется ли вам, что на известной нам картине Первой Мировой Войны несколько нарушены пропорции? Что картина эта искажена и задним числом подправлена? Чуть-чуть, самую малость?
Луковица – 20
Поставив на лыжи Уэрту и Панчо Вилью, немцы в 1915 году пошли дальше на север, а как же иначе, если рыба ищет где глубже, то шпионы, работающие 'на холоде', ищут где холоднее, а спорить с тем фактом, что Нью-Йорк, где оказался фон Клейст в 1915 году, находится севернее Мехико, невозможно. Борьба за влияние на Америку между Англией и Германией переместилась на американскую почву. Сегодня, когда история Первой Мировой Войны уже переписана и приобрела всем нам знакомый вид, по понятным и всех устраивающим причинам нам очень мало известно о подрывной работе Англии в СаСШ, но вот о том, чем там занимались немцы, известно довольно много. Немецкий саботаж в Америке имел самые разнообразные формы. От вполне легальных и до таких, которые вполне подпадают под определение 'военные преступления'.
Фон Клейст был не одинок. Немецкому послу в Вашингтоне Бернсдорфу руковоством Секции 3-Б военной разведки немецкого генштаба было предписано опираться в своей 'дипломатической' деятельности не только на проверенного в деле 'банкира', но и на прикомандированную к немецкому посольству славную троицу. Во главе обширнейшей сети немецких агентов помимо Франца Ринтелена фон Клейста стояли: торговый атташе германского посольства доктор Хейнрих Альберт, военно-морской атташе капитан Карл Бой-Эд и прибывший вместе с фон Клейстом из Мехико военный атташе Франц фон Папен (какие имена, какие имена!). Люди это были умелые, решительные и дело свое знающие. Занимались они всем подряд и любое дело в их руках спорилось. В деньгах они нужды не испытывали. Менее чем за год только на организованную банкиром фон Клейстом фирму Бриджпортская снарядная компания было истрачено 25 миллионов марок. Компания занималась скупкой военного снаряжения и его дальнейшей 'утилизацией', то-есть попросту уничтожением с тем, чтобы как можно меньше попало в руки воюющих против немцев англо-французов. Америка ведь была в тот момент нейтральной и продавала все, что угодно и кому угодно. 'Деньги не пахнут.' Ну, и если немцам было угодно скупать в Америке оружейный порох, а потом устраивать из него фейерверк, то хозяин барин, хотят сжигать – пусть сжигают. Но немцы кроме этого занимались и менее невинными развлечениями – они вели пропаганду и пропаганда эта была достаточно успешной.
Дело было в том, что англичане, как только началась война, немедленно перерезали трансатлантические кабели. Вы помните интеллигентское 'не забудем, не простим' по поводу глушения СССР 'Голосухи'? Ну как же! Ведь интеллигента лишали 'свободы информации'. Бедный интеллигент… Англичане подобным прекраснодушием не заморачивались ни единой минутки, они попросту лишили Америку, что Северную, что Южную, свободного доступа к любым европейским новостям. Делов-то! С конца 1914 года все новости, поступающие в СаСШ, препарировались англичанами в нужном им ключе. Именно тогда появились и были впервые опробованы в условиях информационной блокады на подопытной публике-дуре кошмарные истории о 'зверствах', тогда, правда, не 'кровавых коммуняк', а 'гуннов германцев'. Следует заметить, что английская пропаганда была успешна лишь отчасти. Английские усилия разбивались о глухую стену недоверия. Что бы ни утверждалось сегодня, тогда, в начале Первой Мировой, общественные симпатии Америки были целиком на стороне Германии, они были прогерманскими. Немцы же, помимо распространения выгодных им слухов, которым американцы верили с тем большей готовностью, что всем было известно об английской цензуре, занимались тем же самым, чем они с таким успехом занимались в России – социалистической пропагандой. Пропагандистские усилия немцев были сосоредоточены в портовых городах Восточного побережья и цель они имели самую, что ни на есть, утилитарную – педалируя в доках тему классового неравенства они провоцировали портовых рабочих на забастовки, что срывало сроки все тех же военных поставок Антанте.
Если мы попробуем снять с луковицы несколько шкурок в этом месте, то можно докопаться до очень интересного – именно на эти годы приходится зарождение американского профсоюзного движения, которое с самого начала было подмято итальянской мафией, то-есть дело выглядит так, что с немецкими усилиями боролись руками уголовников. Очевидно, что за мафиозниками стояло государство, вопрос тут только в том какое именно государство, контроль над американскими портами ведь был выгоден не только самим американцам, но и англичанам.
Порты кишели шпионами с обеих сторон, шпионы выслеживали и убивали друг-друга, в условиях начатой немцами подводной войны любая информация о выходящих в Атлантику судах была буквально на вес золота. Помимо этого немцы занимались и совсем нехорошими вещами, их агенты, например, закладывали в трюмы кораблей, стоявших под загрузкой, бомбы 'зажигалки', что приводило к возгоранию груза уже в открытом море. Ну, а кульминацией этой 'схватки бульдогов под ковром' был взрыв на Черном Томе. Черный Том – это остров в Нью- Йоркской бухте, неподалеку от островка, где установлена Статуя Свободы. На Черном Томе был выстроен терминал, протянувшийся на полтора километра, вдоль терминала – склады, куда свозились военные материалы, производимые на всем северо-востоке СаСШ. К 30 июля 1916 года на складах помимо прочих приятностей скопилась примерно тысяча тонн боеприпасов, в том числе пятьсот тонн тола на стоявшей у терминала под разгрузкой барже. Все это хозяйство ожидало отправки заказчику – Англии-Франции. Однако вышла заминка. В полночь 30 июля склады занялись сразу со всех сторон, что твоя Воронья Слободка. В два часа ночи произошел первый из серии взрывов. Обломки разлетелись на милю вокруг. Толчок от самого мощного взрыва ощущался аж в Филадельфии, стекла из домов вылетали в радиусе до сорока километров. Вот уж фейерверк немцы устроили, так фейерверк. Славно поработал товарищ фон Клейст, с душой, с огоньком.
Забегая немного вперед – в 1917 году, когда Америка решила, что момент настал и пора кончать с нейтралитетом, и вступила в войну на стороне Антанты, англичане сделали американцам маленький подарок. Джентльмен оказал знак внимания джентльмену.
