Красный шарф, повязанный вокруг головы в своеобразной манере и длинное летящее платье из коричневого шелка придавали ей неопределенно арабский вид. Здесь, конечно, никто ничего не слышал об арабах. Арабы только что прекратили свое существование, но даже когда они еще существовали, они жили за пятьсот тысяч световых лет от планеты Дамогран. Как утверждал Зафод, Триллиан не доводилась ему никем особенным. Она просто повсюду его сопровождала и сообщала ему, что о нем думает.
– Привет, детка, – подмигнул он ей.
Натянуто улыбнувшись, она сразу отвернулась. Затем снова посмотрела в его сторону и улыбнулась более тепло – но на этот раз отвернулся он.
– Привет, – сказал Зафод спутанному клубку представителей прессы, которые толпились рядом и не могли дождаться, когда он, наконец, прекратит говорить “привет” и перейдет к цитатам. Им Президент ухмыльнулся особенно широко, предвкушая, какую цитатку сейчас забабахает.
И всё же следующая реплика Зафода оказалась совсем уж бесполезной. Один из официальных представителей подумал с раздражением, что Президент сегодня явно не в настроении зачитывать заранее написанную и весьма элегантно выстроенную речь, и сквозь карман нажал кнопку дистанционного управления. Высившийся вдали невероятного размера белый купол раскололся посередине, раскрылся и медленно развернулся, сложившись на землю. Все ахнули – хотя прекрасно знали заранее,
Под куполом стоял гигантский звездолет, по форме напоминавший глянцевую кроссовку, длиной в сто пятьдесят метров, ослепительно белый и умопомрачительно красивый. В самом сердце его, невидимый, таился маленький золотой ящичек, где было спрятано самое невероятное устройство из всех когда-либо созданных, устройство, которое делало этот звездолет самым уникальным космическим кораблем в истории Галактики, устройство, благодаря которому звездолет получил свое название – “Сердце Золота”.
– Ух ты, – сказал Зафод Библброкс “Сердцу золота”. Больше сказать было нечего.
Он повторил свои слова, так как знал, что это обозлит прессу:
– Ух ты.
Толпа повернула к нему выжидающее лицо. Он подмигнул Триллиан. Та приподняла брови и сделала большие глаза. Она уже знала, что он собирается сказать дальше и считала его за это ужасным пижоном.
– Он действительно потрясающий, – медленно заговорил Зафод. – Он на самом деле действительно потрясающий. Он такой потрясающе потрясающий, что, кажется, так бы и угнал его.
Гениально отмочил – фраза, достойная Президента. Толпа засмеялась от удовольствия, пресса радостно застучала по клавишам Суб-эфирных Новостематиков, а Президент заулыбался.
Пока он улыбался, сердце его сжималось в ожидании, и он нащупал кнопку на маленьком Парализоматике – бомбе, безмятежно лежавшей у него в кармане.
Наконец Зафод почувствовал, что не вынесет больше ни секунды. Он поднял головы к небу, издал дикий клич в большой терции, бросил бомбу на землю и побежал вперед через море быстрозамороженных лучезарных улыбок.
Глава 5
Простетник Вогон Йелтц являл собой зрелище малоприятное, даже для других вогонов. Купол его носа высился над маленьким свиноподобным лобиком. А резиновая темно-зеленая кожа была достаточна толста для тех грязных управленческих игр вогонной политики, в которые он играл, и, заметим, играл умело, и достаточно водонепроницаема, чтобы он хоть сто лет мог провести в море на тысячефутовой глубине. Впрочем, у него, конечно, не было времени купаться в море. Он был слишком занят на государственной службе. И вообще, он был таким, каким был.
Миллиарды лет назад, когда вогоны впервые выползли из недвижных вод первичных морей Вогосферы и лежали, пыхтя и отдуваясь, на девственных берегах планеты, когда первые утренние лучи молодого яркого солнца Вогосол осветили их… силы эволюции отказались от них в ту же секунду – просто отвернулись брезгливо и списали как неудачную отвратительную ошибку. С тех пор вогоны больше не развивались: они не должны были выжить.
Тот факт, что они тем не менее выжили, можно отнести за счет железной воли и удивительной упертости этих созданий. “
Тем временем, на планете Вогосфера силы природы работали сверхурочно, стремясь восполнить ранее допущенные пробелы. Они создали алмазных мерцающих пятящихся крабов, которых вогоны пожирали, разбивая им панцири железными маллетами; создали высокие вдохновенные стройные деревья поразительного цвета, которые вогоны рубили, чтобы жарить на них крабов; создали элегантных газелеподобных существ с шелковистыми шкурками и влажными глазками, которых вогоны ловили и садились на них. Газели не годились на роль транспорта, поскольку их изящные спинки сразу же переламывались, но вогоны все равно садились на них.
И так, тысячелетиями, Вогосфера влачила несчастное существование – до тех пор, пока вогоны неожиданно не открыли способ межзвездного перемещения. Буквально за несколько лет все вогоны до единого переселились в созвездие Мегабрантис, политический пуп Галактики, и вскоре сформировали костяк галактического чиновничьего аппарата. Они старались, они учились, они пытались обрести стиль и манеры, и все-таки современный вогон мало чем отличается от своих примитивных предков. Ежегодно вогоны импортируют двадцать восемь тысяч тонн алмазных мерцающих пятящихся крабов со своей родной планеты и проводят счастливые пьяные вечера, разбивая их на кусочки железными маллетами.
Простетник Вогон Йелтц был абсолютно типичным вогоном, и оттого был он совершенно подлым. А еще он не терпел хайкеров.
В маленькой темной каюте, глубоко в недрах флагманского звездолета Простетника Вогона Йелтца, нервно зажглась спичка. Владелец спички не был вогон, зато знал о вогонах все и имел полное право нервничать. Владельца спички звали Форд Префект.*
Он оглядел каюту, но почти ничего не увидел; от крохотного мерцающего огонька по стенам заплясали странные причудливые тени, но кругом было тихо. Форд мысленно поблагодарил дентрасси.
Дентрасси – непокорное племя гурманов, дикие, но симпатичные существа, которых вогоны нанимают поварами в дальние полеты, с условием, что дентрасси будут держать свои мнения, да и самое себя тоже, строго при себе. Это очень устраивает дентрасси: им нравятся денежки вогонов – самая твердая валюта во всей Галактике, но совершенно не нравятся сами вогоны. Вогоны устроивают дентрасси только в одном виде – в раздраженном.
Знание этой особенности психологии дентрасси и привело Форда Префекта к тому, что в настоящий момент он не был облачком водорода, озона и моноксида углерода.
Послышался тихий стон. В свете спички Форд разглядел на полу нечто бесформенное, совершающее короткие и бессмысленные движения. Он быстро погасил спичку, засунул руку в карман, порылся там и наконец выудил то, что искал. Он разорвал что-то, а после встряхнул. Присел на корточки. Бесформенная масса снова задвигалась.
Форд Префект сказал:
– Я купил орешки.
Артур Дент пошевелился и опять застонал, неразборчиво бормоча.
– Съешь немного, – уговаривал Форд, тряся пакетиком, – когда в первый раз проходишь сквозь луч переноса материи, теряешь много соли и протеина. Правда, пиво должно было немного защитить твой организм.
– Брррррррр, – выговорил Артур и открыл глаза. – Темно, – сообщил он.
– Да, – согласился Форд. – Темно.
– Света нет, – сказал Артур. – Темно, света нет.
Чего Форд никогда не мог понять относительно землян, так это их привычки без конца повторять самые что ни на есть очевидные утверждения, такие как “прекрасная погода”, или “ты очень высокий”, или “боже мой, ты упал в тридцатиметровую яму, ты не ушибся?”. Для объяснения этого странного поведения у Форда сначала была такая теория: если человеческие существа не будут постоянно упражнять губы, то их рты срастутся. После нескольких месяцев наблюдений и размышлений он выдвинул новую теорию. Если они не будут тренировать губы, то у них начнут работать мозги. Еще через некоторое время он отказался от последней теории как от оскорбительной и циничной и пришел к выводу, что люди, вообще-то, хорошие, но все равно не переставал ужасаться тому невероятному количеству вещей, о которых они не имеют ни малейшего представления.
– Да, – поддакнул Форд, – света нет. Он дал Артуру еще немного арахиса. – Как ты себя чувствуешь?
– Как военная академия, – ответил Артур. – Во мне происходит постоянный выпуск частей.
Форд воззрился на него из темноты.
– Буду ли я жалеть, – спросил Артур слабым голосом, – если спрошу, где мы?
Форд встал.
– Мы в безопасности, – коротко сказал он.
– Слава Богу, – выдохнул Артур.
– Мы на камбузе, – добавил Форд, – космического корабля строительного флота вогонов.
– А-а, – без выражения протянул Артур, – я и не знал, что это тоже называется безопасностью.
Форд зажег еще одну спичку, и они с Артуром принялись искать выключатель. Странные причудливые тени заплясали снова. Артур с трудом поднялся на ноги и боязливо обхватил себя руками. Вокруг него теснились ужасные инопланетные предметы, воздух был спертый, в легкие проникали мощные неопознаваемые запахи, низкий назойливый гул мешал сосредоточиться.
– Как мы сюда попали? – спросил Артур, подрагивая в ознобе.
– Мы их поймали, – ответил Форд.
– Поймали?
– Остановили и попросили подвезти.
– Прошу прощения, – разделяя слова, переспросил Артур, – ты имеешь в виду, что мы выставили большой палец, а зеленый пучеглазый монстр высунул из окошка голову и сказал: “заскакивайте, парни, могу подбросить до Басингстока”?
– Ну, – протянул Форд, – если принять во внимание, что большой палец – это автостоппер, электронное сигнальное устройство, а добросят нас до звезды Бернар, это в шести световых годах от Земли, то, в принципе, да.
– А пучеглазый монстр?
– Зеленый, как ты и сказал.
– Очень хорошо. А когда можно будет поехать домой?
