Стрелок проконтролировал время. Восемь минут, как и планировалось. Он несколько раз глубоко вздохнул, усмиряя непослушное сердце, и аккуратно, ласково прижал приклад поплотнее к плечу. Ниточка перекрестья поползла от хвоста состава к голове. Вот мелькнула зеленая стенка локомотива. Стоп, назад. Перекрестье сместилось к серому, залитому гудроном борту первой цистерны.
«Первый — последний — средний, — повторил про себя снайпер последовательность выстрелов. — Три обязательных и семь произвольных. Всего, стало быть, десять. Это примерно двадцать секунд. За грохотом разрывов никто не услышит хлопков выстрелов. Вернее, те, что на посту, услышат наверняка. Но это не имеет значения».
Ему не нужно было следить за циферблатом часов, он отлично видел электронные, висящие на стене клуба.
20.04.47.
Дальше 04.53, 04.57, 04.59. Бах! Зеленая четверка сменилась пятеркой.
«Пора бы уже. Пора. Иначе может быть поздно…»
Шептун посмотрел на часы, поднес передатчик к губам.
— Младший, я — Брат. Что у тебя?
Папаша Сильвер тоже поглядел на циферблат.
— Все. Они опоздали. Командуй отход.
— Чтоб тебя! Брат вызывает Младшего.
И в ту же секунду передатчик ожил:
— Брат, я — Младший. Коды у нас. Слушай: первая дверь — 411239; вторая — 270561. Все. Уходим в оговоренную точку.
Шептун перевел дух, глаза его азартно заблестели.
— Брат — Телю. Начинаем! Зеленый свет!
— Понял, Брат, — отозвался стрелок. — Начинаем. Отбой.
— Брат — Среднему и Старшему, — торопливо бормотал Шептун в микрофон…
…В кабине «ЗиЛа» Генерал быстро записывал цифры. Когда координатор назвал последнюю комбинацию, он кивнул и скомандовал:
— Всем приготовиться. Начинаем.
…В салоне «Скорой помощи» Пастух дублировал действия Генерала. Записав коды, он сообщил Шептуну:
— Готово.
— Отлично, — с явным облегчением произнес координатор. — Начинаем.
— Поняли тебя, Брат. Внимание, ребята! — Пастух посмотрел на товарищей. — Начинаем.
Айсберг крякнул довольно:
— Ну, братва, понеслась.
— Брат — Телю. Начинаем! Зеленый свет!
— Понял, Брат, — почти не разжимая губ, произнес снайпер. — Начинаем. Отбой.
Он задержал дыхание и нажал на курок. Приклад винтовки чувствительно ударил в плечо. Латунная гильза мелькнула в лучах заходящего солнца пронзительно-желтой молнией.
Часовой у ворот успел удивленно повернуть голову, и в ту же секунду на месте головной цистерны расцвела огромная огненная роза. Выстрел можно было считать идеальным. Бронебойно-зажигательная пуля пробила стену цистерны и вошла в емкость как раз там, где бензин уже превратился в маслянистые, тяжелые, густые пары. Взрыв был оглушительным. Мощная огненная волна выплеснулась за территорию складов, перевернула «уазик», разбросала людей на дорожке. Тело часового отлетело метра на три и повисло на колючей проволоке, безвольное, сотрясаемое мелкой дрожью агонии. Шея трупа дымилась, по куртке пробегали короткие язычки пламени, оставляя рыже-коричневые сгоревшие пятна.
Уцелел только солдат, в момент выстрела повернувшийся к лесу. Он стоял слишком близко к составу, и ударная волна, разбегающаяся в стороны, не зацепила его. Часовой попал в узкий клин мертвой зоны. Все остальные превратились в пылающих кукол. Живые факелы метались среди желто-черно-алых волн нестерпимого жара, вопя от боли. Чудом выживший часовой опустился на колено и вскинул автомат, выцеливая стрелка. Надо отдать ему должное, выдержка у парня была отменной, чего нельзя сказать об уме. Он не догадался спрятаться, найти какое-нибудь укрытие. Впрочем, какое укрытие можно найти на складе горюче-смазочных материалов?
Стрелку не пришлось передергивать затвор, винтовка Драгунова сделала это автоматически, экономя время снайпера. Он только переместил перекрестье прицела на замыкающую цистерну и снова нажал на курок. Стоящая на колене фигурка с «АКМ» в руках была буквально разорвана в клочья ударной волной. Десятки тонн топлива хлынули на промасленную землю, поджигая ее, растекаясь гигантским огненным озером. Катастрофа принимала необратимый характер. Еще один выстрел. Рванула средняя цистерна. Гудящая раскаленная стихия, пожирающая все на своем пути, покатилась через асфальт к автопарку, казармам, столовой и клубу.
Секунду спустя отделившиеся от общего потока многочисленные ручейки хлынули в дренажную канаву. Огонь моментально заполнил ее и, набирая силу, потек в сторону КПП и караулки, перехлестывая через край, облизывая подсохшую траву и груды опавшей листвы. Пламя с гулом пожирало деревья, мусор, столбы ограждения периметра.
Стрелок знал, что сейчас на грохот разрывов из казармы выскакивают солдаты и дежурные по подразделениям. Часовые собираются на вышках, чтобы с изумлением созерцать, как исчезает с лица земли склад общевойсковых боеприпасов. Огонь уже захлестнул соседний пост, и часовой заметался, не зная, что же делать. В нем боролись долг и инстинкт самосохранения. Стрелок делал свое дело. Бронебойно-зажигательные пули прошивали стенки цистерн. Взрывы следовали один за другим, и пожар постепенно перерастал в огненный смерч. Черные клубы дыма с пробивающимися сквозь них языками пламени ввинчивались в сиреневое вечернее небо.
Состав завалился набок. Теперь уже никто не сумел бы сдвинуть его с места. Объятый пламенем, искореженный локомотив, точнее, его черный остов каким-то чудом устоял, хотя и сошел с рельсов. Ударная волна увечила вагоны. Пламя моментально охватывало пары, и цистерны превращались в шестидесятидвухтонные бомбы, взрывающиеся, разбрасывающие вокруг себя фонтаны огня и смертоносные куски железа. Подземные хранилища пока еще были целы, но жар уже подобрался к ним вплотную.
Опустошив обойму, стрелок извлек из кармана новую, в которой братьями-близнецами покоились десять патронов с обычными латунными головками, прищелкнул магазин к винтовке и вновь приник к прицелу. Вот они. Все как и ожидалось. Четверо часовых у склада артиллерийского боезапаса стоят на навесных дорожках, вцепившись в поручни. Смотрят, разинув рты, на бушующий огонь.
Теперь он должен ждать. Дежурные на КПП наверняка не расслышали хлопков выстрелов. А те, кто слышал, уже мертвы. Скоро начнется второе действие. А пока антракт. Можно полюбоваться фантастическим зрелищем.
Они тоже слышали взрывы. Целую серию. Казалось, небо раскололось и обрушилось на землю. Пастух крякнул горлово и покрутил головой.
— Вот это да, — буркнул он.
— Смотри, смотри, смотри! — Сидящий за рулем Айсберг наклонился к лобовому стеклу. — Видишь, вон! Класс! — не сдержал он по-детски непосредственных эмоций.
За лесом выросли огромные клубы черного дыма. Отсюда, с расстояния в несколько километров, казалось, что это гигантские жуткие цветы — порождение преисподней — тянутся к свету. Бегемот, всем телом подавшийся вперед, зачарованно уставился на пожарище и даже приоткрыл рот.
Пастух звонко хлопнул в ладоши.
— Эй, Бегемот, проснись! Что, впечатляет?
Тот, не отрывая взгляда от извивающихся в небе черных стеблей, пробормотал:
— Ужас!
— Беда, братцы, — подтвердил Айсберг. — Настоящая беда.
Издалека донесся вой пожарной сирены, и тотчас же ожила рация:
— Приготовились. Старший, Средний, приготовились.
Пастух поднял передатчик:
— Брат, я — Средний, понял тебя. Мы готовы.
Сидящие в пожарном «ЗиЛе» отреагировали так же скоро:
— Я — Старший. Слышу отлично, Брат. Мы готовы.
— Превосходно. Начали. И ни пуха вам ни пера, ребята.
— К черту, Брат! — прозвучало в эфире одновременно.
Сквозь диоптрику прицела стрелок наблюдал за тем, как въезжают в распахнутые настежь ворота воинской части вереницы пожарных и санитарных машин. Среди мощных тяжелых «ЗиЛов» приземистые «уазики» и «рафики» смотрелись словно лилипуты. Одни скатывались на обочины, другие тормозили у КПП, некоторые проезжали дальше. Пожарные ставили свои машины неподалеку от границы огня, которая, впрочем, быстро расширялась. Пламя теснило людей, отрезая землю метр за метром. Благодаря дренажным канавам осьминог-пожар вытягивал щупальца фантастически быстро и далеко. Пламя вплотную приблизилось к казарме, поглотило солдатскую столовую, клуб, захлестнуло автопарк и теперь медленно, словно каток, наползало на караулку. Справа огонь медленно пожирал железнодорожную ветку, гору угля у котельной и продовольственные склады. Уже горело неказистое здание прачечной и солдатской чайной. Это был не просто пожар, а неудержимое, всесокрушающее буйство стихии.
Через семнадцать минут после начала операции на территории части уже стояло не менее тридцати пожарных машин и столько же наверняка было в пути. Около двадцати машин «Скорой помощи» выстроились вдоль дороги. Сейчас свободный участок, отделявший КПП от линии огня, составлял около ста пятидесяти метров, но расстояние это сокращалось с каждой секундой. Часть машин сворачивала направо и проезжала к караулке, к оружейным складам, пытаясь остановить всемогущего демона, сбить пламя, не дать ему добраться до оружейных запасов.
Первые расчеты уже размотали гидранты, первые струи воды хлестнули на раскаленный цветок. Впрочем, без видимых последствий. Вода шипела и испарялась, ее было слишком мало, а огонь был слишком силен. Речь шла уже не о спасении, а хотя бы о локализации. Пожарные стремились остановить рост пламени, сдержать его до прибытия поддержки. Это им относительно удавалось, пока не начали рваться подземные хранилища. Огонь вылизывал бока цистерн добела, раскаляя их, воспламеняя горючие пары. Все новые и новые емкости взлетали на воздух.
«Если когда-нибудь апокалипсис случится, — подумал отстраненно стрелок, — то он будет именно таким — огненным зверем, сметающим с лица земли все живое».
— Внимание, Тель, мы начинаем, — ожила рация.
— Понял. — Стрелок вновь поудобнее устроил винтовку.
