— Но если Икс не получил их, ему пришлось бы проявить себя, — рассудительно сказал Леня. — Например, настоять на том, чтобы «Ил» сбили. А лайнер отпустили. Выходит…
— Он получил камни, — ответила Вероника. — А потом убрал свидетелей. И не говорите мне, что самолет взорвался случайно. Террористы неоднократно доказали нам, что с пластитом обращаться умеют. Значит, их убрали. Намеренно. Единственный человек, который вступал с террористами в непосредственный контакт, поднимался на борт самолета, мог забрать камни и заложить мину, — Котов. Становится ясно и то, зачем они тянули время. Если бы о похищении камней узнали сразу, майора обыскали бы, как только он покинул самолет. А так Котов успел припрятать камни понадежнее, и все. Даже если бы кто-нибудь о чем-нибудь и догадался, без камней доказать причастность майора к террористической группе невозможно.
— Я ни хрена не понимаю! — завопил Леня. — Зачем было Котову устраивать всю эту… На кой ему камни? Денег хотел? Ну взял бы у террористов «лимон»-другой. Мало? Взял бы больше. И почему не улетел вместе с ними? Зачем ему алмазы в этой стране? Он все равно не сможет их продать. А если и сможет, то будет сидеть на своих миллионах, как жаба на болоте. Котов же чекист, чтоб ему… Объясните мне!
— Если бы я сама понимала, то обязательно объяснила бы, — ответила Вероника. — Понимаю только, что Котову зачем-то понадобились именно камни. И именно из Алмазного фонда. Не деньги, а камни. Только вот зачем?..
— Ладно. Он объяснит это сам. В другом месте, — решительно заявил Миша.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла девушка.
— Разве мы не сообщим обо всем в ФСБ? — удивился оператор.
— О чем? О своих домыслах? — Вероника усмехнулась. — Да будет тебе известно, домыслы, они же догадки, они же умозаключения, не принимаются судом в качестве доказательств. Нас не станут слушать. Но даже если и станут, что дальше? Придут к Котову и предъявят ордер на арест? На каком основании? Кто-то что-то сказал? Да он рассмеется нам в лицо. Кто мы такие? А потом еще, глядишь, найдет способ убрать нас как лишних свидетелей. Чтобы не думали много. Пойми ты, голова садовая, Котов продумал каждую мелочь. Если бы не поломка машины, мы приехали бы в «Останкино» гораздо раньше.
Тогда я решила бы, что второй микрофон был у Марафонца, а он уже мертв. Котов оказался бы вне подозрений. Впрочем, это не имеет значения. Майор по-прежнему не «ловится». Мы ничего не можем доказать.
— И что? — Миша посмотрел на Леню, на Веронику, словно ожидая, что вот сейчас они воскликнут «Ап!» и вытащат из шляпы кролика. — Так и будем молчать?
— Надо заставить его выложить алмазы, — вдруг медленно сказал Леня. — Камни — единственное доказательство. Без них Котов открестится от чего угодно.
— Хорошо бы, конечно, заставить, — согласилась Вероника. — Да только как это сделать? Лично мне ничего в голову не приходит.
— Ребята, созрел гениальный план, — заговорщическим шепотом неожиданно сообщил Миша. — Ник, позвонишь ему и скажешь, что у тебя есть неопровержимое доказательство его участия в деле. И предложи: улику в обмен на один из алмазов. Вот и все.
— Какую улику, Мишунь? — Девушка посмотрела на оператора едва ли не с жалостью. — Это же книжная «подляна». Он на нее не купится.
— Купится, — твердо заявил оператор. — Если бы это сделал я или вон Ленька, не купился бы, а на тебя купится.
— Да почему? — выходя из себя, воскликнула Вероника.
— Да потому. — Миша выдержал качаловскую паузу и, улыбаясь во весь рот, гордо сообщил: — ТЫ РАЗГОВАРИВАЛА С МАРАФОНЦЕМ. Поняла наконец? Ты, Ника, единственный человек, у которого такие улики МОГУТ БЫТЬ. У всех остальных — нет. А у тебя могут. Скажешь, что Марафонец случайно сболтнул лишнего и, сам того не желая, выдал Котова с головой. И у тебя есть запись разговора на кассете. Если алмазов не будет, завтра пленка отправится в ФСБ. У него не останется другого выхода, кроме как принести тебе камень. Вот и все. А мы с Ленькой тебя подстрахуем. Можно на всякий случай еще и Витьку прихватить. Втроем-то мы с ним справимся как-нибудь.
Вероника и Леня переглянулись.
Вошедшая в студию девушка-оператор наклонилась к Беклемешеву и что-то прошептала на ухо, искоса поглядывая на сидящего в кресле Котова. Капитан кивнул и сказал громко:
— Саш, к телефону.
Котов оглянулся:
— Скажи, пусть позже перезвонят.
— Говорят, что дело срочное.
Майор вздохнул, выбрался из кресла и развел руками:
— Прошу прощения.
Солопов схватился за голову:
— Вот так всегда! Всегда, черт побери! Как только работа начинает идти на лад, у всех сразу находятся неотложные дела…
— А он сказал, что точно придет? — Миша сидел на подоконнике, разглядывая розовое небо, размазанное по крышам домов, и наблюдая за подъездной дорожкой.
— Точно. — Вероника расхаживала по квартире, убирая следы обычного домашнего бардака, свойственного практически всем обжитым квартирам.
Леня и Виктор устроились на диване. Пили кофе, курили, изредка задавали вялые вопросы типа: «Который час?» или «А он во сколько обещался прийти?» Атмосфера была нервозной, натянутой. Все волновались, и раздражение нет-нет да и проскальзывало в голосах, в жестах, во взглядах.
— А что он сказал? — в третий раз поинтересовался Миша.
— Я уже говорила, — резковато ответила Вероника.
— И все-таки. Ты припоминай. В этом деле важны любые мелочи. Он не удивился?
— Нет, не удивился. — Девушка встала посреди комнаты, огляделась. — Просто выслушал и сказал: «Хорошо, после работы возьму то, что вам нужно, и заеду». Вот и все. А вообще, Миш, заканчивай эти свои разговоры. И так нервничаю.
— Ну а ты чего? — не унимался оператор.
— А ты? Или у тебя со слухом неважно? Был же там, слышал.
— И все-таки?
— А я сказала: «Договорились», — и повесила трубку. — Вероника вздохнула. — Вроде все. Ничего не забыла.
— Диктофон спрятала? — поинтересовался Леня.
— Да. На книжной полке.
— Не далеко?
— Нет. В нем микрофон чувствительный, голос далеко берет.
— Так, — Леня поднялся. — Ты все запомнила? Крути его на всю катушку. Постарайся, чтобы он хоть словом обмолвился о том, что ограбление затевалось ради камней. И не забудь включить диктофон. Если вдруг чего неладное, просто скажи громко: «Жарковато, может быть, форточку открыть?» Мы тут же выскочим и накостыляем этому типу по шее.
— Я все помню, — девушка улыбнулась вымученно. — Мы уже сто раз об этом говорили.
— Ничего, — громко возвестил Виктор. — Повторение — мать учения.
— Точно, — хмыкнул Леня. — А два повторения — инкубатор.
— Идет! — вдруг завопил Миша, слетая с подоконника. — Братцы, он идет.
Возникла гоголевская «немая сцена». Несколько секунд все стояли словно парализованные. Вероникой вдруг овладела странная вялость, сходная с апатией. Леня подбежал к окну, посмотрел вниз.
— Один, — сообщил он. — Начинаем. Ника, помни: если что, «открывай форточку».
— Хорошо. — Девушка побледнела.
Прежде чем скрыться в соседней комнате, Виктор похлопал ее по плечу.
— Не боись, мать. Все будет хоккей.
— Надеюсь, — тихо ответила Вероника. В эту секунду в прихожей трелью залился звонок.
Троица моментально ретировалась. Миша прикрыл дверь и молча указал двоим спутникам: прячемся. В спальне особенно прятаться было негде. Виктор и Леня забрались в платяной шкаф. Оператор же нырнул под кровать. В эту секунду звонок прозвучал еще раз.
— Все! — жутким хриплым шепотом крикнул Миша. — Можно открывать!
Вероника пощелкала замками и, распахнув дверь, шагнула в сторону:
— Заходите.
— Благодарю. — Сжимая в руке атташе-кейс, Котов вошел в квартиру, остановился на пороге, огляделся, сказал одобрительно: — Хорошо, уютно. Дом, я смотрю, у вас новый. Квартиры хорошие. Ведомственный?
— Да, «Останкино» строило. — Вероника боялась и поэтому держалась натянуто-сухо.
— Надо же, молодцы, — похвалил майор.
— Ближе к делу, — категорично отрубила девушка.
— Ну что ж, к делу так к делу.
Не говоря больше ни слова, Котов выудил из наплечной кобуры пистолет, пересек коридор, заглянул в кухню, затем в ванную и туалет. Не обнаружив ничего подозрительного, он спокойно прошел в гостиную и, остановившись посреди комнаты, недоумевающе покачал головой:
— Ну, Вероника Глебовна, вы меня разочаровываете. Чашечки-то можно было и убрать.
Четыре кофейные чашки все еще стояли на журнальном столике. Девушка выругалась про себя. Как же она забыла! Хрестоматийная ведь зацепка…
Котов толкнул дверь в спальню и, присев на корточки, заглянул под кровать.
— Вылезай, — скомандовал коротко, хлестко.
Миша, покряхтывая, завозился под кроватью, выползая на свет. Выпрямившись во весь рост, он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в эту секунду Котов шагнул к нему и, коротко размахнувшись, ударил оператора рукояткой пистолета по лбу. Тот, подавившись словами, ничком рухнул на кровать.
— Пора открывать форточки, ребята! — рявкнул майор.
Дверца шкафа распахнулась, и Котов изо всех сил ударил по ней ногой. Створка вновь захлопнулась. Что-то загрохотало, посыпалась одежда. В шкафу кто-то выматерился. Метнувшись вперед, майор раскрыл дверь. Ему навстречу вывалился Виктор, зажимающий ладонями разбитый нос. Котов ударил шофера под ребра и толкнул на ругающегося во весь голос Леню. Вероника наблюдала за потасовкой, испуганно прикрывая рукой рот. Глаза ее расширились от страха. Тем временем майор ухватил обмякшего Виктора и быстрым, отточенным движением ткнул костяшками пальцев в подбородок. Выпустив бесчувственное тело, он развернулся и ударил вылезающего из шкафа Леню ногой в грудь. Монтажер задохнулся,
