Дед надрывно кричит мне вслед:
— Меня волнует только ваше счастье — Терри и твое! Я хотел как лучше! Неужели ты не понимаешь?!
Слетаю вниз по ступеням крыльца и заскакиваю в машину.
Дед выбегает на порог и кричит еще надсаднее:
— Ну прости меня, старого дурака! Пожалуйста, не уезжай!
Завожу мотор, давясь горючими слезами.
— Терри убьет меня! — стонет дед. — За что мне такое наказание?! — Он заламывает руки, но я, так как совсем потерялась и вмиг лишилась всего, не могу и не хочу внимать его мольбам.
Выезжаю со двора и, не оглядываясь и содрогаясь от немых рыданий, мчу прочь.
— Джесси-и-и!.. — звучит на всю улицу раскатистый стариковский голос.
— Нет, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Никакой Джесси у вас больше нет.
Не знаю, как я умудрилась ни в кого не врезаться, не помню, как доехала и почему подалась именно сюда. Наверное, я гнала на повышенной скорости, не исключено — пугала народ. Так или иначе, меня не оштрафовали и, по-моему, не собираются. И никто не пострадал, что важнее всего.
Выхожу из машины, кипя от злобы, и устремляюсь к центральному входу в универсам.
Это мелкооптовый магазин, торгующий всякой всячиной. Когда Каролина сюда устроилась, ее посадили в стеклянную будку, откуда она делала объявления о скидках и спецпредложениях. Через год ей посчастливилось перебраться в отдел косметики, где теперь она не девочка «принеси-подай», а что-то вроде заведующей и занимается в основном тем, что бесплатно делает покупательницам макияж, дабы они, восхитившись, накупили помад, тональных кремов и румян. По сути, мы теперь в одной сфере. Но обсуждать скрабы для тела и охлаждающие бальзамы для ног уж точно не будем. Во всяком случае, сегодня.
Порывом ветра проношусь мимо скучающего на входе охранника Фрэнка.
— Эй, Джесс, привет! — кричит он мне вслед, но я даже не оглядываюсь.
Подлетаю к стойке, изогнутой в виде перевернутой буквы U, останавливаюсь прямо перед ней и, приковывая к подруге грозный взгляд, перевожу дыхание.
Она стоит ко мне спиной и красит тощую самодовольного вида шатенку.
— Теперь закройте правый! — журчит необычайно ласковый голос моей подруги.
— Каролина! — зову я.
Она вздрагивает, чуть не подпрыгивая от испуга, ее рука с аппликатором для нанесения теней дергается, и от глаза к виску покупательницы пролегает дорожка цвета «мокрый асфальт».
— Ой! — Каролина хихикает. — Небольшое отклонение от заданного курса. — Она поворачивается в мою сторону, бросает на меня испуганный взгляд, что-то говорит одними губами, берет ватный шарик и снова сосредоточивает внимание на клиентке. — Но мы его в два счета устраним! — дурацки радостным голосом, будто клоун, явившийся повеселить детсадовцев, произносит она.
Я прохожу дальше и становлюсь так, что Каролина может видеть меня, не поворачивая головы.
— Нам надо поговорить! — требовательно восклицаю я.
— Вот так, — тем же идиотским тоном произносит она, обращаясь явно не ко мне, а к клиентке. — Сверху светло-серый, во внешнем уголке — темный. Сейчас проведем карандашиком черточку…
— Я все знаю! — выпаливаю я.
Каролина на миг застывает с карандашом в руке.
— Гм… ты о чем?
— О вашем гнусном плане, о том, что вы хором порешили, что я дура, марионетка!
Клиентка возмущенно смотрит в зеркало на мое отражение. Каролина это замечает и с широкой улыбкой, какой может по праву гордиться вся индустрия торговли, поднимает вверх руку с карандашом.
— Исключительно мягкий и качественный. Благодаря новейшей технологии пользоваться им очень легко, а линии не стираются и…
— Вы продумали все до мелочей, подстроили этот глупый праздник, даже насчет Флориды решили все вместе! — обвинительным тоном выпаливаю я.
— …не размазываются, — договаривает Каролина, будто, пока я толкала речь, пережидала в режиме «пауза». — К этим теням подходит как нельзя лучше. Еще раз закроем глазки!
Тут меня осеняет самая жуткая догадка. Я против воли подвигаюсь к Каролине на шаг ближе, чтобы она наверняка услышала мои слова. Клиентка окидывает меня еще одним недобрым взглядом, сердито смотрит на Каролину и лишь после этого с явной неохотой закрывает глаза.
— И эта его Мишель, — цежу я, — тоже возникла не без вашей помощи. Угадала?
Каролина определенно пугается сильнее прежнего, но продолжает красить разгневанную клиентку.
Я указываю на подругу пальцем.
— Она какая-то родственница или знакомая твоего Эдгара, так? В тот день Терри позвонила Рейчел, правильно? Сказала, где мы с Джимми ужинаем, и он поспешил вызвать Мишель?
Каролина снова на миг замирает, быстро и трусливо взглядывает на меня и ведет дальше начатую от внутреннего уголка глаза линию.
— Кто она?! — гремлю я, давая понять, что, пока не получу ответов, даже не подумаю уйти. Ни перспектива быть выведенной отсюда под руки бугаями-охранниками, ни мысль о том, что на Каролину нажалуются и ее понизят или даже выгонят, — меня не пугает ничто. — Кто она такая?! — повторяю тверже и еще более грозно.
— Его сестра, — не глядя на меня, отвечает моя подруга. — Эдгара…
Честное слово, я прямо здесь влепила бы ей пощечину, если бы клиентка вдруг не распахнула глаза и с возмущенным видом не вскочила бы с кресла. В эту самую секунду к Каролине приближается помощница.
— Как у нас продвигаются дела? — тем же противно-игривым тоном спрашивает она, с притворным любопытством и восхищением осматривая искаженное от злобы худое лицо шатенки. — Просто блеск! Непременно приобретите весь этот набор!
— Весь набор?! — кричит та. — Вместе с этим гадким разбирательством?! Ну уж нет, спасибо! Мне и своих проблем хватает! — Она дергает сухим плечиком и выходит из-за стойки.
— Мы не докрасили второй глаз! — кричит ей вслед Каролина.
Шатенка не поворачиваясь с гордо поднятой головой направляется к выходу.
— Только бы не ходила к начальству! — всплескивает руками Каролина, стараясь не смотреть на меня.
— А что, собственно, случилось? — спрашивает помощница. У нее на груди, приколотый к форменной футболке, светлеет бедж с именем, но мне плевать, как ее зовут. Она смотрит на растерянную Каролину, потом замечает меня.
— Вы тоже? Краситься?
— Ты хоть раз задумалась о том, что я живой человек? — спрашиваю я, не сводя глаз с подруги.
Она молча крутит в руке карандаш. Ее щеки красные, во взгляде, который падает на что угодно, только не на меня, горит раскаяние. Кажется, даже веснушки потемнели и в испуге сжались. Но я до сих пор не могу остановиться.
— Тебе ни разу не приходило в голову, что главным героем своей проклятой игры вы сделали мое сердце?! Ты хоть на секунду пробовала поставить себя на мое место?! Представляла, что я могу чувствовать, как страдать?!
Помощница смотрит на меня теперь без дежурной улыбки и больше не произносит ни слова. Кассир с ближайшей кассы все поворачивается к нам, прикидываясь, что глядит куда-то за мою спину, в другой отдел. Я вижу все это боковым зрением и воспринимаю самым краешком сознания.
— А если бы что-то пошло не так?! Если бы на каком-то этапе со мной рядом не оказалось, например, отца и случилось бы что-нибудь непоправимое?! — продолжаю я свою пламенную речь. — Что бы вы тогда делали?!
Каролина вся съеживается, прикусывает нижнюю губу, качает головой и впервые осмеливается посмотреть мне прямо в глаза.
