Все это происходило почти пять тысяч лет назад. Знаменитую гробницу давно где-то занесло песком… Но то, что сейчас передо мной, не похоже на художественный фильм, в котором воображение режиссера подменяет действительность; нет, я был уверен, что вижу настоящие, документальные кадры, снятые именно тогда, и людей того времени, а не актеров!
Но в чьих руках была кинокамера?
— Осирис, пора и тебе показаться, — негромко произнес я. — Надо видеть тебя, а не только слышать…
Мгновенно погас экран, а в трех шагах от меня в воздухе возникло изображение… Осириса в полный рост. Объемное, цветное и вместе с тем бесплотное, прозрачное.
— Здравствуй, Пришелец, — сказал Осирис. — Пожалуйста, не удивляйся: в нашем летающем астероиде развитая техника, а я как бы зримый представитель ее командного устройства. В дни похорон Имхотепа — ты только что видел это на экране — несколько наших жителей были в Египте… Но Земля оказалась непригодной для нас…
— И вы полетели дальше?
— Да. А недавно я, Осирис, привел наш астероид снова в вашу солнечную систему, в надежде, что цивилизация Земли уже значительно развилась… И я не ошибся…
— А жители — твоего астероида… умерли, что ли?
— Почти.
— Почти?! Как это понять?
— Это тайна. Я говорю: мне не дозволено разглашать ее, — упрямо ответил Осирис.
— Гм… А почему ты принял облик Осириса?
— Потому что он нравился всем нашим командирам. Но я могу стать похожим на тебя, если хочешь…
И я увидел… самого себя! Чуть прозрачного, но объемного и цветного.
— Нет-нет, — попросил я, — оставайся лучше Осирисом… Вот так… Сам понимаешь: разговаривать с самим собой не совсем удобно… Кстати, как мы понимаем друг друга?!
— Я забросил на Землю шары с аппаратурой и теперь знаю несколько языков.
— Без нашего ведома?
— Я не вмешиваюсь в вашу жизнь, а только изучаю ее, в надежде, что жители Земли помогут нам.
— Помогут?! В чем?..
— Это пока тайна.
— Ну, знаешь ли, разве помочь, не зная, в чем и кому?
— Понимаю, но я говорю: не имею инструкций на этот случай.
— Тогда я улечу.
— Нельзя. Ты будешь теперь только здесь.
Я невольно вздрогнул:
— В таком случае мне придется вызвать помощь.
— Я не причиню тебе зла, — бесстрастно произнес Осирис. — Но связь твоя с базой временно невозможна.
— Почему?
— Мне надо изучить тебя… Я говорю: ты будешь получать все необходимое для жизни, но покидать это помещение нельзя.
— И как долго?
— Не знаю…
— И все же, Осирис, я никогда не был в плену и не хочу оставаться пленником.
— Сочувствую тебе, Пришелец, — согласился Осирис. — Твоя Воля к Победе выше красной черты… Плен — не для тебя. Но это временно. Воля всех жителей нашего астероида сейчас ниже красной черты… Я не знаю, почему так произошло, и теперь нет никого, кто мог бы помочь мне указанием или хотя бы советом. Я должен решить сам… Я говорю: не принесет ли нам вред общение с инопланетянином?..
— Загадочная история.
— Ты прав. Чем занимаешься ты на Земле?
— Был летчиком…
— …очень хорошо.
— Стал писателем…
— Тоже неплохо, — одобрил Осирис.
— …Пишу фантастику и сказки для детей…
— Так ты сказочник! Я говорю: это очень в твою пользу, — задумчиво произнес Осирис, медленно потускнел и исчез, оставив меня в одиночестве.
Глава вторая. Я приобретаю друзей
Всегда приятно, когда тебя хвалят: ведь Осирис сказал, что моя Воля к Победе «выше красной черты». Очевидно, у них имеется какой-то прибор, измеряющий волю человека или любого мыслящего существа. Разумеется, на приборе есть шкала с цифрами и стрелкой, да еще с красной чертой. Как на манометре, который измеряет давление, скажем, воды, пара или воздуха.
Я знал, что поднимать давление за красную черту нельзя — не выдержит котел или баллон. А тут обратная зависимость: если стрелка твоей Воли к Победе выше черты — значит, все в порядке, если ниже — то дело дрянь… Настолько ты стал тряпкой, что тебе даже техника не станет подчиняться.
В общем, пока я «выше черты», хотя и взаперти. Но теперь освобождение из плена откладывается: мне надлежало сперва разгадать тайну астероида, а потом уже думать о возвращении…
— Послушай, это верно, что ты сказочник? — вдруг спросил меня кто-то.
— Да, — машинально ответил я и повернулся вправо: из стены наполовину высунулся мальчишка лет десяти и с любопытством уставился на меня. Мордашка круглая, нос чуть приплюснутый, брови и глаза черные, волосы — тоже. Сам, видать, толстенький, но крепкий.
— Не врешь? — спросил он.
— Правду говорю…
— Ух ты! Тогда мы подружимся!
— Не возражаю. Как тебя зовут? Мальчишка запросто шагнул из стены, будто ее и не было, сделал сальто и ответил:
— Той. Это означает: Пространство…
— Прямо так и зовут?!
— Ага. А наш астероид-звездолет называется «Урах».
— Так ты… из этих… коренных жителей?
— Ну конечно!
— А похож на жителя Земли.
— Ну и что ж? Люди везде одинаковы, на какой бы планете ни жили. Понимаешь? Есть разные по внешности мыслящие существа. Но если встречаешь человека, то он везде так и есть человек, как и у нас.
— Пожалуй, — кивнул я. — Значит, мы с тобой в этом смысле родственники…
— Не совсем, — прервал меня Той. — Я ведь волшебник!
— ?..
— Смотри…
Он сложил колечком большой и указательный пальцы правой руки… сам стал тоненьким и длинным, как змея, и легко и свободно пролез сквозь это кольцо.
— Ловко! — воскликнул я, почувствовав симпатию к нему. Той вновь принял свой обычный вид и… Да, я же забыл сказать, что он был одет в розовое кимоно (знаете такую древнюю одежду у японцев? В виде длинного халата с широкими рукавами…), расписанное золотистыми узорами и подпоясанное белым кушаком.
— А у меня есть приятель, — сказал он.
— Кто?
— Тоже волшебник, но по другой части: его область творчества — Время, и его зовут Тий.
— Вон что… Где же он?
— Тий! Иди к нам, он безвредный дядька, этот сказочник.
— Ты уверен, Той? — раздался тоже мальчишеский голос где-то рядом, но за стеной. — Не забывай, что он еще и фантаст…
— Ты ничего не сделаешь с нами? — подозрительно глядя на меня, спросил Той.
— Не понимаю я вас, — сказал я, теряясь в догадках. — Чего это ради я стал бы причинять вам неприятности?!
— А все же, дай слово!
— Пусть я жабу проглочу, бегемоту в пасть вскачу, в порошок себя сотру, если только я совру…
— Здорово! Не все понятно, но верю… Эй, Тий! Слыхал? Не бойся…
— Ну ладно, — решился Тий и тоже просунулся сквозь стену.
Он оказался мальчишкой одного возраста с Тоем, светловолосый, синеглазый, с ямочками на щеках, одетый в белое кимоно с серебристыми узорами и подпоясанный розовым кушаком.
— Здравствуй, — неуверенно произнес Тий.
— Здравствуй. Присаживайся.
Тий сел чуть поодаль и, вытащив из кармана прозрачные четки, принялся медленно их перебирать.
— Ты тоже… еще мальчик, — осторожно сказал я.
— Это потому, что Время само по себе не стареет, — объяснил Тий.
