Мужчина подошел к зеркалу, висевшему на стене. Прищурился, пристально разглядывая свое отражение, бережно поправил корону на голове, медленно повернул голову влево, затем вправо.
– Посмотри! – позвал он кого-то, находившегося в квартире. – Сидит как влитая!
Никто не отозвался. Мужчина продолжил:
– Знаешь, у нас есть предание, что эта корона может быть впору только наследникам королевского рода. Выходит, не все легенды врут.
Тишина. Мужчина пожал плечами, с удовольствием продолжая рассматривать свое отражение. Что и говорить, было на что взглянуть.
В зеркале отражался высокий стройный человек в изысканном вечернем костюме. Прямые иссиня- черные волосы полукружием обрамляли высокий лоб и красиво опускались к плечам. Широкие темные брови низко нависали над яркими серыми глазами, которые от этого контраста сверкали еще сильнее, еще пронзительнее. Тонкий крючковатый нос был похож на ястребиный клюв и придавал лицу какое-то хищное обаяние. Придирчивый ценитель мужской красоты мог бы счесть рот слишком тонким, но привычка сжимать губы в жесткую прямую линию компенсировала этот недостаток. Одним словом, перед зеркалом стоял редкий красавец.
Корона придавала облику мужчины какую-то странную суровую завершенность. Казалось, в сочетании с современным вечерним костюмом атрибут царской власти должен был выглядеть нелепо. Возможно. На ком угодно, только не на этом человеке.
– Ты слышишь меня? – повысил голос мужчина.
Из соседней комнаты послышались шаги.
– Ну слава богу! Зову, зову, а ответа нет. Тебе нравится? – Он повернулся лицом к своему визави, но тот лишь молча пожал плечами. – По-моему, она мне идет, – продолжил мужчина, так и не дождавшись комплимента.
Он снял корону, покрутил в руках. Тускло блеснуло старое золото, заиграли грани многочисленных драгоценных камней.
– Даже жаль продавать, – задумчиво продолжал мужчина. – А придется. Зато потом – никаких проблем! Домик на Карибах, яхта, девушки, путешествия… Все, что угодно моему величеству!
Он засмеялся. Ему снова никто не ответил, мужчина с раздражением спросил:
– Да что с тобой сегодня?! Не в настроении? Господи, на тебя не угодишь! Продумали все до мелочей, даже выбрали жертвенную овцу! Кстати, тебе ее не жаль? Мне – нет. По-моему, она достаточно пожила в свое удовольствие. Ох, тяжелая… Почти три килограмма чистого золота и редчайших драгоценных камней. Даже подумать страшно, сколько она сейчас стоит! Начнем, пожалуй, со ста миллионов. Да, на меньшее я не согласен!
Мысль о деньгах привела мужчину в состояние эйфории. Он схватил со стола чашку кофе, сделал большой глоток и тут же скривился:
– Фу, какая гадость! Сколько раз просил: не покупай растворимый! Неужели так трудно сварить настоящий кофе? Я же тебя научил…
Мужчина вдруг неожиданно замолчал. Его глаза расширились от страха.
«Что это?» – спросил он самого себя, прислушиваясь к каким-то внутренним ощущениям. Поднял голову, посмотрел на человека, стоящего напротив, и повторил уже для него:
– Что это?..
Тишина. Не отрывая испуганного взгляда от своего визави, мужчина сделал шаг вперед. Его губы внезапно посинели, в глазах мелькнула ярость.
– Иуда… – с трудом прошептал он.
Чашка выпала из его пальцев, упала на толстый ковер. Черная жидкость выплеснулась на бледно- зеленый ворс и моментально впиталась, оставив после себя грязное коричневое пятно.
Мужчина сделал еще шаг вперед, покачнулся в последней попытке сохранить равновесие, вцепился в плечи человека, стоявшего напротив. Тот не сделал ни малейшей попытки помочь: застыл в молчаливом ожидании, не отрывая взгляда от лица умирающего. Мужчина с усилием выпрямился. Густые брови сошлись над переносицей.
– Проклинаю, – четко произнес он. – Не видать тебе красивой жизни. Пойдешь за мной ровно через месяц. Пусть дьявол рассудит…
Из посиневших губ выползла пена, мужчина застонал от боли и упал на ковер. Глаза его остались полуоткрытыми.
Убийца переступил через тело, подошел к дивану. В тишине комнаты прозвучал запоздалый ответ мертвецу:
– А по-моему, мне она подойдет гораздо больше.
Отравитель поднял корону, аккуратно возложил ее на голову. Но корона не обхватила чужой лоб и затылок плотным золотым кольцом. Тяжелый обруч съехал со лба и больно ударил его по носу. Убийца чертыхнулся, пытаясь выровнять корону. Но все напрасно: тяжелый золотой обруч никак не хотел венчать самозванца. Корона то заваливалась набок, то, соскользнув со лба, била по носу. Он снова чертыхнулся, раздраженно сдернул корону и отшвырнул ее прочь. Золотой обруч прочертил в воздухе ровную линию, упал на ковер, прокатился немного и замер, покачиваясь, возле скрюченных пальцев мертвеца. Взгляд покойного, казалось, остановился на огромном изумруде в центре трезубца.
Убийцу пробрала нервная дрожь. Трясущейся ладонью он вытер мокрый лоб и невнятно пробормотал:
– Глупости! Просто совпадение…
Он наклонился, с опаской взглянул на отравленного. И то ли так легли вечерние тени, то ли нечистая совесть сыграла с убийцей мрачную шутку, но ему показалось, будто мертвые синие губы дрогнули в злой усмешке.
Тишину прорезал короткий отчаянный крик убийцы. Он подхватил корону и бросился прочь из комнаты. Ранние осенние сумерки распахнули ему свои холодные объятия.
Мертвец остался лежать на ковре.
Я сидела на набережной и куталась в шаль. Теплый сентябрьский день сменялся прохладным вечером. Как и было обещано симпатичной девушкой из Гидрометцентра, арктический воздух все же прорвал теплый фронт и напомнил жителям средней полосы о том, что лето кончилось.
Кончилось. А жаль.
Я вздохнула, поправила шаль на плечах. Нужно брать с собой свитер. Или шерстяную кофту. Ажурная шаль и от холодного воздуха не спасает.
– Как дела? Что-нибудь продала?
Я подняла голову. Это был мой коллега Иван Сергеевич Тепляков. В просторечии – Ванек.
Мои картины, построенные в ровную шеренгу у парапета набережной, напоминали роту образцово- показательных солдат: начищенные, вылизанные, аккуратные.
– Потерь нет, – ответила я по-военному четко.
Ванек оттаял. Ничто так не радует ранимое сердце художника, как весть о чужих неудачах.
– Да, мать, не повезло. А я сегодня лубок продал. Ну, помнишь, то «лоскутное одеяло». Говорю тебе: кончай копировать классиков, – посоветовал Ванек. – Народ тяготеет к авангарду. Непонятно, но здорово. И объяснять ничего не нужно – любуйся цветовыми пятнами, пока не окосеешь.
– Вань, ты ведь знаешь, мне нравится классика.
– Догадываюсь, – усмехнулся он, окидывая мои копии презрительным взглядом. – Только главное, мать, не то, что тебе нравится, а то, что нравится народу. Если, конечно, хочешь заработать. А что касается копий… – Ванек пожал плечами. – Понятия не имею, какого хрена они тебе сдались? У тебя же дома на каждой стенке по оригиналу! И по какому!..
Черная зависть сверкнула в голубых Ванюшиных глазках.
– Кстати, не надумала продавать Айвазовского? Помнишь, я говорил, что у меня есть покупатель? Он готов добавить…
– Вань, вопрос закрыт, – оборвала я. – Картины не продаются.
– У тебя же еще много останется!
Я повторила, повысив голос, что вопрос закрыт.
