816
Во время молитвы в синагоге и молельнях на налое, перед которым молится кантор, в будни н субботние дни горят сальные свечки: свеча, зажженная во время молитвы, называется свеча молитвы (тефилалихт). Жертвователю оной вменяется это в богоугодное дело.
817
Печатается по материалам архива Свято-Троицкого монастыря (Джорданвилль, США).
818
Печатается по: Изуверское убийство: Разоблачения греческого монаха Неофита, бывшего иудейского раввина, 2-е изд. / Пер. В.А. Комарова. СПб., 1913. Монах Неофит, живший во второй половине XVIII-начале XIX века, до 38 лет был раввином, а затем принял Христианство и поступил в греческий монастырь. В 1803 году он издал на молдавском языке книгу “Опровержение религии евреев и их обрядов Священным Писанием Ветхого и Нового Завета”, частью которой и является предлагаемый отрывок.
819
Здесь, как и во всем сочинении, мы оставляем за термином “раввин” то общее значение, какое придает ему автор, не высказывая нашего мнения относительно раввинов вообще и отдельных личностей в частности. Признавая существование ритуальных убийств, мы из жалости и справедливости должны смотреть на каждую отдельную личность как на неспособную на такое злодеяние. Примеч. фр. пер
820
Печатается по: Обвинительный акт о мещанине Менахиле-МенделеТевьеве-Бейлисе: Историческое дело о ритуальном убийстве киевскими хасидами христианского мальчика Андрея Ющинского 12 марта 1911 года. Вильно, 1911.
821
Печатается по: Жертвенный убой: (Что мне случилось увидеть). //Розанов В.В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови. Париж, 1929.
822
Животное должно стоять. Зачем? Зачем при длительном убое, немоментальном? При его “процедуре”, “церемонии”? “Душа” убоя евреев — это страдание: и нельзя не подумать, что “стояние” жертвы входит в идею ее истомы. “Жертва” должна была непременно “томиться”, как терафим в масле. Всякий, кто испытывал общую слабость (внезапные заболевания), знает, до чего хочется “лечь”, “прилечь”, “отдохнуть”. Выемка же крови через постепенные уколы должна производить страшное истощение жертвы, безумное бессилие, изнемогание. “Почти вся кровь вышла”... “Дайте лечь”, “ноги не держат”, “не стою”, “падаю”... “Стой!” — и (механически), не давая согнуться коленям, помощники главного резника (могеля) устраивали искусственное и принудительное стояние ребенку — ягненку (“передние руки”). Заметим, что во время убоя они, как бы обнимая (“держать”), усиленно чувствовали ягненка и ярче обычного времени сознавали, что в их руках дрожит коровий ребенок, коровий “мальчишка” (“Руки, руки, руки!”).
823
Параллель — в “жертвоприношении в Иерусалимском храме”: голова (с шеею) закалаемого животного должна быть повернута на юг, а лицо его должно быть повернуто на запад. Явно раз при убое скота ему “держать голову”, то это именно для того, чтобы придать голове не подлежащее случаю или переменам положение; и не сомневаюсь — убой происходит с соблюдением всех, какие можно сохранить, подробностей храмового иерусалимского культа и обряда.
824
Жертвоприношение должно быть торжественным и тихим. “В церкви не шумят, не кричат, даже не разговаривают”. И блеяние, крики животных были исключены. Но сюда входила и облизываемая евреями “тоска”... Крик, голос, подача голоса, “позову родимую матушку” (даже у теленка) страшно облегчает страдание. Евреи тут-то и сказали: “Стоп, ни звука!” То-то их фарисейский принцип: “Не вари козленка в молоке его матери” и “Мы вообще гуманны”... Как они “гуманны”, мы узнаем, когда попадем в их власть. Тут они нас “усадят в кадушки с маслом”. Одна в высшей степени образованная свидетельница (заграничное образование) передавала мне, что однажды была свидетельницей редкого зрелища, когда евреи в случившейся ссоре с молдаванами на базаре не бежали, а вступили в драку: евреи вдруг и разом с визжанием кинулись на мужиков и начали их кусать и царапать (не колотить кулаками, не побороть) с таким неистовством, что “я почувствовала испуг, ужас, смятение. У меня потемнело в глазах от страха”. Вмешалась полиция и разогнала.
На экскурсии гимназистки-еврейки чуть не побросали за борт парохода русских (меньшинство), и мне дочь с (девичьим) смехом (без гнева) передавала: “Меня они прижали в угол, и знаешь, папа, чуть нас не столкнули в воду”. Это еврейки-гимназистки на экскурсии увидели впервые в “местечке” бедных ребятишек-евреев. Русские не сказали ни единого слова подругам и вообще были совершенно невинны... Дочь нисколько не жаловалась на подруг, даже не имела ни капли гнева, а лишь недоумение. И рассказала лишь года через полтора.
825
Поразительно. Форменное жертвоприношение. Даже зная, что убой “ритуален” по правилам и методу, невозможно, однако, было предположить этих деталей и всегда этого поистине ужасного образа. Да, это поистине “религия ужаса”; да, это, конечно, “Молох”. Кто тиранит таракана, отрывая ножку за ножкой, кто станет у живой курицы выщипывать перья — беги его, человек. Он когда-нибудь доберется и до тебя.
826
Ужас! Ужас! Ужас! Мистический ужас страдания. О, вот что значит “хамитические религии”, о которых такие вялые, такие “травоядные” слова мы читаем и учебниках и жалких “обзорах” по истории религий...
827
Просто облизываются, это-то чувствуется. Так “облизывались” Герценштейн, Иоллос и Тан, толкая крестьян на дворянские усадьбы при отсутствии воинской защиты. Милые и добродетельные “человеколюбцы” и “наши сограждане”...
