социальной действительности и была чистым и в некотором роде поэтическим безумием. Этот «вечный титулярный советник» грезил наяву о каком-то чрезвычайно дорогом и прекрасном английском охотничьем ружье. И ради него он, как и Башмачкин, отказывал себе буквально во всем, откладывал копеечку к копеечке и через несколько лет приобрел-таки этот вполне бесполезный в чиновничьем быту предмет роскоши. Но, выехав в первый раз на охоту на какой-то (не помню) водоем, он, любуясь своим сокровищем, впал в такой блаженный ступор, что не заметил, как ружье зацепилось за, кажется, камыш, упало за борт лодочки и пошло на дно. Незадачливый охотник с горя слег в тяжкой горячке и был уже готов отдать Богу душу. Но тут его сослуживцы, прознавшие об этой трагедии, устроили подписку, собрали нужную сумму и купили больному товарищу точно такое же ружье!
Совершенно ведь диккенсовская история и диккенсовские герои! Ах, если б не все мы вышли из страшной «Шинели», если б хоть кто-нибудь вышел из таких вот трогательных глупостей!
В общем, поскольку я сам был твердо уверен, что «объекта эстетические свойства в конце концов зависят от субъекта», я загорелся желанием внушить и читателю свою дикую убежденность в том, что если б русские писатели были поснисходительнее к предмету своего описания, «страхи и ужасы России», глядишь, были бы чуть менее непроглядными, и их искоренение не потребовало бы от пылкой учащейся молодежи таких радикальных мер.
Во втором томе английские путешественники кроме гоголевских героев должны были повстречаться и с бородатым юношей «в костюме персиянина», и с чахоточным и неистовым журналистом, и с господином в гороховом пальто и со многими, многими другими.
А заканчиваться все должно было следующим образом. Прослышав о знаменитом русском мудреце и подвижнике, мистер Пиквик решает познакомиться с этим замечательным человеком. Погода стоит чудесная, расстояние сравнительно небольшое, и наши путешественники решают пройтись пешком. И уже при входе в Степанчиково им навстречу вылетает птица-тройка. «Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение? Что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?»
10
Глосса —… 2) форма староиспанской поэзии, состоящая в том, что стихотворение-глосса пишется на тему, выраженную в стихотворном эпиграфе (мотто), причем каждая строка мотто последовательно заканчивает собой очередную строфу Г.
11
Одним из источников этого текста явился старый и не очень смешной анекдот, который я считал общеизвестным. Оказалось не так. Поэтому привожу его здесь.
Генерал на командном пункте ожидает сообщений о ходе боевых действий. Входит вестовой: «Тобе пакет!» – «Что?! Вы с ума сошли? Ну-ка доложите как следует!» – «Тобе пакет!» Так повторяется несколько раз. Наконец, генерал в сердцах спрашивает: «Неужели никого умней не нашлось?» – «Всех вумных к вумным послали. А тобе пакет!»
