– Мама! Мама! Смотри васильки! – кричит Тася. Мамочка, – вели остановиться, я нарву! Ах, сколько ромашки!
– Воздух-то какой чудесный! Так медом и пахнет! – восхищается Маня.
– Все ли вещи тут? Ничего не забыли? – озабоченно оглядывает экипаж мама.
Тася почти не замечает ее слов, но вдруг ей делается как-то неловко. Она мгновенье сидит неподвижно, уставив глаза в одну точку, и вдруг кричит отчаянным голосом:
– А Миша? Мама, а Миша где?
Но мама не знает, мама совсем забыла о нем.
– Я же тебе говорила, что ты должна сама за ним смотреть! – говорит она.
Тогда Тася начинает отчаянно рыдать.
– Миша мой, Мишка! Он, наверное, остался в вагоне! Что я буду делать? Мамочка, вернемся! Пожалуйста, вернемся!
– Да ведь поезд давно ушел! Ну перестань же, не стоит плакать!
Но Тася плакала все громче. Полезла в карман за платком, но вместо него вытянула Мишину рубашечку и залилась еще неутешнее.
«Да не у няни ли он?» – вдруг пришло в голову Мане.
– Погоди, Степан, пусть они нас догонят, мы спросим.
Степан сдержал бойких лошадок, а Тася обернулась и, затихнув, с нетерпением стала следить, как в облаке пыли приближался отставший экипаж. Сердце у нее так и колотилось, и вся она дрожала. Вот уж видна белая фуражка Коли и нянин желтенький платок.
– Няня, – крикнула им мама, – не у вас ли Тасин медведь?
– Чего?
– Тасин медведь у вас, я спрашиваю?
– У меня! У меня! – донесся тоненький нянин голос.
Тася так и затрепетала.
– Дай! Дай скорее! Нянечка, миленькая!
Няня не спеша слезла с дрожек и рысцой подбежала к переднему экипажу с белым узелком в руках.
– Тут он! С пирожками вместе! – сказала она, похлопывая по узелку. – Как стали все вылезать из вагона, я огляделась не забыли ли чего, ан, сидит Мишка-то в уголку, горемычный. Хвать, и пирожки забыли. Я все вместе в салфетку и завязала!
И, передавая девочке узелок, прибавила:
– Ты уж, Тасенька, не развязывай до дому-то, а то рассыплешь все. Здесь, здесь Мишка-то твой, видишь лапка торчит!
– А он там, пожалуй, теперь все пирожки съест! – засмеялась сквозь слезы счастливая девочка, нежно прижимая к себе узелок.
Так, вместе с пирожками, и приехал Миша на дачу.
МИШКА НА ДАЧЕ
Как только огляделась Тася немножко на даче, так стала по-летнему своего старого Мишку устраивать.
– Разве медведи в комнате живут? – рассуждала она. – Ну, зимой – это уж поневоле, а летом надо будет его в берлогу переселить!
И она стала усердно обдумывать, где бы эту берлогу поудобнее устроить. На террасе не стоит: все мимо ходят, да и на комнату похоже. Одно время собралась было поселить Мишку в пышном цветнике перед домом. Было там много цветов, и Тасе показалось, что недурно бы устроить ему жилье, в тени цветов.
Как– то утром она осторожно пробралась в самую середину клумбы, где на деревянном столбике торчал светлый стеклянный шар, раздвинула цепкий душистый горошек и усадила Мишку в самую чащу. Ему там очень понравилось, и его мордочка премило выглядывала из пестрой массы цветов. Но на беду вышла из дому сестра Маня и подняла страшный крик.
– Куда ты забралась? Ты все цветы помнешь! Вылезай сейчас, глупая девчонка!
– Ну уж и «глупая девчонка». – Тася обиделась и только придумала, как получше ответить сестре, как вышла мама и тоже велела ей уйти из цветника.
– Вечно у тебя какие-то необыкновенные затеи! – сказала она.
Тася надулась и ушла с Мишей в сад подальше. Всем они мешают, ну так они подальше зайдут, и тогда их никто не найдет!
Шли, шли и дошли до большой сосны, что красноватым столбом подымалась вверх так высоко, что у Таси шляпа свалилась назад, когда она закинула голову, чтоб увидеть зеленые, пышные ветви, сквозь которые красиво синело небо. Внизу, у подножья, был мягкий узорчатый мох, словно бархатная зеленая подушка. Тася сразу решила, что лучшего места для берлоги и не найти. К тому же от дорожки их отгораживал густой мелкий ельник.
Присев на землю, Тася почувствовала себя далеко-далеко ото всех, так что ей стало даже чуточку страшно. Но то-то и хорошо: ведь медведи в дремучих лесах живут.
