нелепую ситуацию, в которую он попал. Если бы Фальк исполнил свой супружеский долг как полагается…
Отчаянный стук в дверь возобновился. Эмори тяжело вздохнул:
— Проклятие! Неужели мужу нельзя побыть наедине с женой?!
— К замку приближается какой-то отряд! — На этот раз прозвучал взволнованный голос епископа. — Мы боимся, что это Бертран с указом короля!
— Проклятие! — беспомощно выругался Эмори, понимая, что его мечты о собственном замке под угрозой.
— Так делайте же свое дело! — прокричал Рольф.
— Милорд? — Эмма тревожно вцепилась в руку Эмори. — Полагается делать что-то еще?
— Да, — горестно выдохнул он.
— Тогда мы должны это сделать во что бы то ни стало! — решительно воскликнула она, и Эмори с удивлением уставился на нее.
— Должны?!
— Да, милорд. Должны. Я не могу допустить, чтобы мои люди попали в кабалу к матери лорда Бертрана! Она измучит их, заставит страдать…
— Конечно, миледи, но…
— Никаких «но», милорд. Приступайте!
Он уставился на нее в мучительной нерешительности, не в силах пошевелиться. Тогда Эмма резко откинула простыни и стала стаскивать с себя черную ночную рубашку.
— Что вы делаете?
— Я невежественна, милорд, в некоторых вопросах. Но я не дура. Вы легли в постель обнаженным, отсюда я заключаю, что для совершения брака необходимо быть обнаженными. Иначе вы не рисковали бы простудиться. — Сорочка перелетела через ее голову и упала на пол.
Эмори увидел перед собой прелестнейшую грудь, которую когда-либо имел счастье лицезреть. «И все это принадлежит мне!» — с неимоверной радостью подумал он и тут же нахмурился. Все это будет принадлежать ему, если он завершит брак до того, как…
— Это Бертран! — Отчаянный рев, казалось, сотряс дубовую дверь. — Он мчится, как ветер. Делайте дело!
Чертыхнувшись себе под нос, Эмори потратил еще одно драгоценное мгновение, сверля дверь яростным взглядом, затем вновь обратился к жене.
— Миледи, как вы сами сказали, первое соитие обычно бывает очень болезненным. Но не для мужчины, а…
— Господи, милорд, не тратьте время впустую! Просто скажите, что я должна делать.
— Он у ворот! Миледи, он уже у ворот! — донеслось из-за двери.
— А это кто, черт бы его побрал? — воскликнул Эмори, услышав совсем незнакомый голос.
— Сиберт, — вздохнула Эмма и, когда он удивленно поднял на нее глаза, пояснила: — Мой… наш дворецкий.
— Кто?! Неужели все обитатели замка собрались под дверью? — Ему стало нехорошо от этой мысли.
— Милорд, — нетерпеливо повторила Эмма, — что я должна делать?
— Эмори снова повернулся к жене и вздохнул:
— Вы не понимаете… Под таким давлением…
— Он уже во внутреннем дворе! — На этот раз прозвучал голос Мод.
Даже Эмори узнал хрипловатый выкрик некрасивой служанки и жалобно простонал:
— Так и есть, они все стоят под дверью!
— Делайте дело! — повелительно выкрикнул епископ.
Эмма могла представить себе, сколько было расставлено постов, чтобы сообщать стоявшим под дверью о приближении неприятеля.
— Мы оба находимся в трудном положении, милорд, — мрачно напомнила она.
— Да, но… — Он отдернул простыню и жестом показал ей на свой в данную минуту не слишком внушительный предмет мужского достоинства. Всего несколько минут назад, когда он думал о раздевающейся за ширмой жене и рисовал себе картины предстоящей ночи, эта часть его тела выглядела весьма впечатляюще. Нос каждым новым воплем из-за двери она съеживалась все больше и больше, пока не стало казаться, что сейчас она станет совсем незаметной. «Все пропало!» — с тоской подумал Эмори.
Эмма заинтересованно уставилась на короткий отросток между ног ее мужа. Она никогда ранее не видела голых мужчин и не знала, что у них такое имеется. Когда Фальк раздевался, чтобы лечь с ней в постель, она была слишком смущена, чтобы его разглядывать. Теперь Эмма наклонилась поближе, стремясь рассмотреть диковинку. «Возможно, это свойственно не всем мужчинам? — подумала Эмма. — Возможно, мой муж отличается таким странным уродством».
— Милорд, не время сейчас обсуждать ваши физические… э-э… особенности, — сказала она напряженным голосом. — У всех нас есть свои недостатки. Поскорее скажите мне, что я должна делать.
Взгляд ее по-прежнему был устремлен на его довольно маленький отросток, который внезапно стал, расти. Слова замерли у нее на губах, и Эмма завороженно стала наблюдать за превращением. Какой интересной особенностью отличался ее муж!
— Он спешивается! — взвизгнул кто-то, — кажется, это была Мэвис.
— Сделали вы дело? — прокричал Рольф. В голосе его звучала откровенная паника.
— Милорд! — Эмма с трудом перевела взгляд на лицо мужа.
— Ложитесь, — с мрачной решимостью приказал Эмори. Один лишь взгляд ее больших глаз вернул его в состояние боевой готовности.
Эмма буквально рухнула на постель, ошеломленно ахнув, когда он внезапно улегся на нее, вжимая свой увеличившийся до невероятных размеров отросток между ее бедрами.
— Это и есть совершение брака? — с тревогой осведомилась она. Под тяжестью его тела ей было трудно дышать, но никакой особой боли она не испытывала, а ведь он сказал, что обязательно…
— Еще не совсем, — угрюмо буркнул Эмори. — Раздвиньте ноги.
— Раздвинуть ноги?.. — недоуменно переспросила она.
— Он у дверей замка! — раздался из-за двери полушепот-полувскрик.
Внизу хлопнула дверь с такой силой, что замок, казалось, содрогнулся. Затем послышался топот ног — все бросились вниз по лестнице.
— Миледи…
— Что?
— Мне очень жаль…
— Уже все?
Эмори посмотрел сверху на ее прелестное встревоженное лицо и снова удивился, что одного ее взгляда на его поникшую плоть хватило, чтобы та гордо воспрянула. Это было неожиданно, но, кажется, спасло их обоих. «Вернее, сейчас спасет», — решительно подумал он, прислушиваясь к яростному мужскому воплю, приближавшемуся к двери спальни.
— Мне очень жаль, — повторил он, прося прощения за боль, которую собрался ей причинить, и толчком вонзился в нее.
Болезненный вскрик Эммы был оборван внезапным грохотом. Дверь спальни с треском распахнулась…
Глава 3
Эмма едва не лишилась чувств. Казалось, весь свет собрался у порога ее спальни. По крайней мере все обитатели ее маленького мирка. Епископ Уайкхем, кузен Рольф, лорд Блейк, люди лорда Эмори и все слуги замка, включая караульных стражников, столпились у дверей. Каждый рвался своими глазами увидеть новобрачных на постели и удостовериться, что брак свершился во всех его смыслах и теперь уже не надо опасаться тяжело дышащего человека, в изнеможении прислонившегося к дверному косяку. Лорд Бертран смотрел на сплетенные тела мужчины и женщины, отчетливо видные сквозь легкомысленно незадернутый полог кровати, и на его лице сквозь усталость проступала досада.
На какое-то мгновение все замерли, но вот Эмори шевельнулся, одним прыжком соскочил с кровати и плавным движением укрыл жену простыней. Выхватив меч из прислоненных к стене ножен, он обратил лицо к дерзко вторгшимся в его покои людям, прекрасный в своей ярости и наготе:
— Что все это означает?!
Эмма бросила на него быстрый взгляд. Он так хорошо изображал жениха, брачная ночь которого была внезапно прервана, что и помыслить нельзя было, будто ему известна причина происходящего. Хотя момент был совсем неподходящим, Эмма не могла не восхититься его лицедейскими способностями. Затем она посмотрела на Бертрана.
Господи Боже, да рядом с ее мужем он выглядел просто мальчиком! Это впечатление усугублялось тем, что за ним, превосходя его на голову, возвышались Блейк и Рольф. Среди этих гигантов Бертран казался каким-то карликом. Тщедушным белокурым карликом. В чертах его красивого лица сквозили слабость и вялость, особенно непривлекательные в сравнении с мужественным, волевым обликом ее мужа. У Эммы не оставалось ни малейших сомнений, что в случае схватки Бертрану никак не устоять перед Эмори Эйнфордом. Поэтому она несколько удивилась, когда тот вдруг выпрямился и объявил:
— Я прибыл с указом от короля!
Эмори лишь надменно выгнул бровь, но тут епископ протиснулся сквозь толпу зрителей и уверенным, спокойным голосом, так непохожим на недавние его отчаянные выкрики, произнес:
— Приношу вам наши извинения, милорд Эмори. Но, по словам лорда Бертрана, он прибыл от короля с письмом, в котором сказано, что в случае если брак еще не свершился, его следует аннулировать. Однако, как мы видим…
— Мы ничего не видим! — истерически взвизгнул Бертран. — Мы всего лишь могли наблюдать, как они обнимаются. Они не осуществили свой брак физически. Он недействителен!
Эмори опустил свой меч и теперь стоял, опершись на него, в непринужденной позе.
— Не могу с вами согласиться, милорд. В отличие от вашего кузена я не терплю проволочек. Наш брак осуществлен в полном смысле этого слова.
Утомленное лицо Бертрана исказилось гримасой уныния, смешанного с досадой. Он бросил взгляд на Эмму, сидевшую на постели с широко открытыми глазами и прижимавшую к груди простыню, и вдруг торжествующе ухмыльнулся:
— Докажите это!
Эмма растерянно хлопнула ресницами, когда взоры всех присутствующих обратились к постели. Как можно доказать такое? Неужели от них ждут, чтобы они повторили эту чудовищно болезненную процедуру? Снова? У всех на глазах? Они ведь в самом
