7
Было позднее утро, когда Фридрих Кан открыл глаза. Он выспался, и от вчерашнего недомогания не осталось и следа.
Некоторое время он лежал неподвижно, припоминая события минувшей ночи, потом взглянул на часы, потянулся к шнуру у изголовья и позвонил.
Неслышно отворилась дверь. Вошел человек — тот, что накануне обслуживал гостя в кабинете Абста. Он пожелал Кану доброго утра и поднял шторы. В окна хлынул свет такой яркости, что Кан зажмурился.
— Ванна готова, — сказал служитель.
Кан отбросил одеяло, встал с кровати, прошелся по пушистому ковру.
— Что, корветен-капитэн Абст поднялся?
— Корветен-капитэн у себя, — ответил служитель.
— Чем же он занимается?
— Корветен-капитэн лег очень поздно и еще спит.
— Однако! — Кан вновь взглянул на часы. — Скоро одиннадцать. Идите и разбудите его!
— Господин Кан не должен беспокоиться, — сказал слуга. — Корветен-капитэн Абст сделал все необходимые распоряжения. Как и приказано, люди будут собраны ровно в полдень.
Кан промолчал. В глубине души он был доволен полученным ответом. Да, по всему видно, у Абста хорошие работники. Там, где люди приучены вести себя с достоинством, а не раболепствуют перед начальниками, там дело идет хорошо.
И он последовал в ванную.
Бритье, затем купанье и завтрак — все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который Кан ценил больше всего на свете. Сытно поев, он отложил салфетку и поднялся из-за стола. У него еще осталось несколько минут на то, чтобы постоять на солнышке возле коттеджа, подставив лицо под струи ласкового весеннего ветерка.
В двенадцать часов Фридрих Кан, сопровождаемый Абстом, входил в помещение, где предстоял смотр пловцов.
Двадцать девять молодых мужчин, одетых в толстые серые свитеры, такие же брюки и вязаные шапочки, застыли в строю, вытянувшемся из конца в конец зала. Это были здоровые, крепкие люди, видимо, спортсмены.
Фридрих Кан двинулся вдоль шеренги, внимательно разглядывая пловцов.
— А, старый знакомый! — воскликнул он, дойдя до Густава Глюка и дружески ткнув кулаком в его широкую грудь.
Можно было ожидать, что Глюка обрадует или, напротив, смутит грубоватая фамильярность начальства. Но в глазах пловца промелькнул испуг…
Впрочем, Кан не заметил этого.
— Кто вы? — спросил он, останавливаясь перед коренастым человеком с толстой короткой шеей и округлыми плечами.
— Боцманмаат Эрих Поппер, — поспешил доложить Абст, ни на шаг не отстававший от начальника.
— Где проходили службу?
Опять за пловца попытался ответить Абст, но Кан жестом остановил его.
— Говорите, боцманмаат, — потребовал он. — Меня интересует, где вам привили любовь к морю.
— Сперва в ваффен СС,[11] затем на торпедных катерах, — последовал ответ. — Я старшина-моторист.
— Ого! — Кан значительно покачал головой. — Такой послужной список украсит любого немца. А спорт? Вы занимаетесь спортом? Каким именно? Давно?
— Да, я спортсмен. Имею призы и дипломы. Удовлетворенно кивнув, Фридрих Кан двинулся дальше.
Вот он остановился возле левофлангового.
— Ну, а вы? — спросил он, разглядывая круглое розовое лицо пловца, его белые волосы и большие оттопыренные уши. — Как ваше имя, в каком вы чине?
— Обер-боцман Фриц Фалькенберг! — отчеканил пловец.
— Служили на кораблях? Впрочем, я в этом не сомневаюсь: у вас настоящая морская выправка.
— Имперский подводный флот.
— Должность?
— Рулевой-горизонталыцик.
— Кроме того, обер-боцман Фалькенберг — известный спортсмен, — вставил Абст. — Два года подряд он был призером чемпионата страны по плаванию.
Кан отступил на шаг, с уважением оглядел пловца.
— Подумать только, адмирал Редер уступил мне такое сокровище! — воскликнул он.
Фалькенберг улыбнулся.
— Этого добился корветен-капитэн Абст, — сказал он. — Это он перехитрил моих командиров. И еще у нас говорят… — Фалькенберг замялся.
— Продолжайте, — потребовал Кан, — продолжайте, обер-боцман, выкладывайте все до конца.
— И еще у нас говорят так: корветен-капитэн Абст воспитывался в школе Фридриха Кана!
Все рассмеялись, Кан тоже.
— Где же вы проходили первоначальную подготовку? — задал он новый вопрос.
— “Сила через радость”[12] Гамбургский филиал. Я провел там более четырех лет.
— Великолепно! — воскликнул Кан. — Я вижу, корветен-капитэн Абст собрал здесь цветник. Клянусь богом, с такими парнями можно брать штурмом резиденцию самого сатаны!
Он смолк, собираясь с мыслями. И вдруг спросил:
— А кто здесь Шустер?
— Я обермаат Йозеф Шустер, — раздалось из строя. Кан обернулся на голос.
— Вон вы где!.. Ну-ка, выйдите из строя, чтобы я мог взглянуть на человека, который так ловко провел меня. Выходите, пусть все посмотрят на вас!
Вперед шагнул здоровенный пловец с вытянутым лицом и чуть кривыми ногами. Его тяжелые руки были так длинны, что казалось, достают до колен. Пловец сутулился, смотрел исподлобья. Все это делало его похожим на большую обезьяну.
— Ну и ну! — воскликнул Кан. — Меня трудно удивить, но вы, Шустер, добились этого. А на вид кажетесь таким простодушным. — Он обратился к строю. — Этакий безобидный увалень, не так ли?
Шустер стоял и растерянно глядел на начальника.
— Выкладывайте же, как вы все сделали, — потребовал Кан. — Говорите громче, чтобы никто не пропустил ни слова!
— Право, я не знаю, что вас интересует, — нерешительно пробормотал Шустер. — Боюсь, что вы ошиблись и принимаете меня за другого.
Кан упер руки в бока, расставил ноги.
— Я ценю скромность, но это уж слишком! — вскричал он. — Можно подумать, что это не вы в компании с Глюком утащили руль моего катера!
Шустер раскрыл рот. Он был испуган и не пытался это скрыть.
Наступила тишина. И в ней прозвучал резкий голос Абста:
— Шустер, ответьте на вопрос начальника!
— Но я не знаю, о чем идет речь, — пробормотал пловец.
— Как это — не знаете? — Кан подошел к нему вплотную. — Где же вы были минувшей ночью? Какое
