(кроме русской!). Я вырос, ничего не зная об обычаях своего народа, о его культуре, о его героях. Мои родители, жившие в Москве, очевидно считали, что ассимиляция – лучший путь к нормальной жизни в новой России. Ничего еврейского в семье нашей я не помню, хотя отец и мама не были коммунистами и не внушали мне также ничего просоветского. Зато в школе я был встречен дружным хором голосов: “Жид! Жид! Жид!” Я не был подготовлен к этому, никто не снабдил меня материалом для возражения, я не понимал, почему и за что меня оскорбляют, но понимал, что оскорбляют. Оружия против этих оскорблений у меня не было: я не знал, что могу гордиться своей национальной историей и культурой, разнесенной из Израиля по всему миру. И поэтому я вскоре внутренне смирился с тем, что у моих оскорбителей “есть право” называть меня “вонючим и трусливым жидом”. А родители меня успокаивали: “Они перестанут, они глупые, не обращай внимания!”.
Я прошел Вторую Мировую войну. И видел антисемитизм везде: русский парень – солдат, раненный рядом со мной в бою, сказал мне, когда нас вместе везли в госпиталь: “Ты разве видел на фронте жидов?” – и очень удивился, узнав, что я еврей. Антисемитизм сопровождал меня всю жизнь, иногда в форме весьма распространенного “комплимента”: “хороший ты парень, совсем на еврея не похож!”
Вот в такой внутренней атмосфере я встретил 1948 год, год воссоздания Израиля. Поэтому стоит ли удивляться, что я и мои товарищи-евреи не понимали даже, почему государство названо “ИЗРАИЛЬ”, кто он такой, этот Израиль, почему не Палестина? Мы еще не были сионистами, но были париями в антисемитском обществе. Мы знали, что лишь отдельные евреи добиваются успеха и высокого положения ценой отказа от своего человеческого достоинства. И поэтому тогда впервые у нас появилось чувство гордости: есть где-то государство евреев, у нас – “свое” государство! Лишь из этого чувства интереса людей, живущих в состоянии постоянного внутреннего оскорбления, мы начали собирать все возможные сведения и детали об этом новом государстве – ведь даже карты его достать было нельзя! Мы ходили в библиотеки, листали энциклопедии, мы читали (в русском тексте) Библию, пользуясь ею как справочником по истории Израиля. Следует помнить, что 1948 год, когда СССР “признал” Израиль в ООН, был годом начала новой волны антисемитских репрессий и арестов, годом начала обострения государственного антисемитизма. Поэтому наши разговоры и обсуждения новостей об Израиле, конечно, велись в узкой компании друзей, доверявших друг другу. Я помню, как один из моих друзей – С. достал где-то ходившие по рукам в списках стихи М. Алигер, главу из ее запрещенной цензурой поэмы “Мы – евреи”. Стихи эти будили у еврея чувство национального самосознания, поэтому власти сажали в тюрьму за найденный экземпляр этой поэмы. Мы выучили эти стихи наизусть, печатали их тайком вновь и вновь, и передавали друзьям, оставляли “случайно” в домах знакомых евреев, посылали по почте менее знакомым евреям: нам почему-то очень хотелось, чтобы как можно большее число евреев выпрямили согнутые спины. Мы обсуждали возможность поехать в Израиль (как в Испанию! в свое время) и участвовать в боях за независимость страны. Мы шли к московской синагоге встречать Голду Меир – и это был праздник: свой посол приехал!
Но власть тех дней была беспощадна и сильна террором: начались аресты “сионистов”. Я беру это слово в кавычки, потому что это инкриминировали нам власти, хотя мы, честно говоря, и слова этого в те дни еще не знали.
Я уцелел тогда и был арестован лишь в 1953 году. Знаю, что много разрозненных групп и душ еврейских потянулось к своей стране” к Израилю, в 1948 году. Помню, как арестовывали тех, кто составлял описки добровольцев для поездки на фронт в Израиль, и тех, кто был в этих списках. И до сих пор до конца неизвестно, по чьей вине эти списки оказались в руках КГБ. Говорили, что составление их было спровоцировано властями через московскую синагогу... Так или иначе, но первые тысячи юношей- и девушек-сионистов поплатились за это годами тюрьмы, а многие жизнью.
Попав в 1953 году в политический лагерь, я встретил кое-кого из этих евреев, сидевших зачастую без элементарного обвинения – в их делах было написано: “антисоветские националистические высказывания” – этого было достаточно.
Итак, евреи встретились в лагерях и тюрьмах. А тюрьма в годы засилья диктатуры – это наилучшая школа осознания самого себя и спайки будущих единомышленников. Думаю, что одной из первых ошибок КГБ было то, что молодых евреев, не осознавших еще стремление в Израиль как основную цель в то время, оно превратило в сознательных и убежденных сионистов, объединив их в тюрьмах и лагерях. После долгих лет, в конце 50-х годов из политических концлагерей СССР начали выходить те, кто оказался несломленным. Тюрьма ломает слабых, но закаляет тех, кто внутренне не сдался.
Выйдя из тюрьмы в 1963 году после 10 лет заключения, я видел, как кропотливо собирали мои несломленные друзья первые группки евреев, осмелившихся думать об Израиле. Вот Давид Хавкин идет по пляжу с маленьким магнитофоном в руках: магнитофон белый а голубой изоляционной лентой проведены две полоски вверху и внизу – флаг Израиля... Опытный взгляд еврея в СССР заметит это немедленно. И музыка – еврейские песни! А еврейское ухо чуткое: “Простите, что это у вас?” – подходит к Хавкину посторонний человек. “Музыка” – спокойно отвечает Давид, разглядывая подошедшего: нужно ведь, основываясь на лагерном опыте, распознать. – не провокатор ли. “А нельзя ли переписать эти песни?” – “Можно”. И вот знакомство завязано. Так по одному, по одному собирается компания, где основа – лишь “любовь к музыке”...
Это лишь один пример работы тех лет. И если учесть, что только единицы начинали ее тогда, то последовавший через годы успех – чудо. Но для осуществления этого чуда люди работали и должны были преодолеть в себе страх ареста. И преодолели его, но были арестованы. А выйдя из лагерей, вновь продолжили свою работу. Встает вопрос: почему власти СССР снова не арестовали в 1960-1963 гг. евреев, уже явно сознательно работавших в сионизме? Ответ один: после разоблачений преступлений Сталина власти страны были заняты другими проблемами: они вели “чистку” партаппарата и сами ослабили власть КГБ, так как боялись собственной тайной полиции (ведь Берия был всесилен и над коммунистами!). Поэтому зревший среди евреев интерес к Израилю и сионизму не был раздавлен в то время и постепенно креп.
Однако в 1964 году Хрущев уже готовился предпринять кое-какие шаги против сионизма. К нашему счастью, он был сброшен политическим переворотом, а пришедшие к власти Брежнев и Косыгин первые годы так были заняты укреплением своего аппарата власти и нового правительства, что дали нам время окрепнуть и действительно встать на ноги. К 1967 году уже существовали многочисленные, хотя зачастую маленькие, группы евреев по всей стране: в Москве, Риге, Вильнюсе, Минске, Киеве, Новосибирске, Харькове и ряде других городов. Уже было положено начало еврейскому “самиздату”: не имея в достаточном количестве книг по истории Израиля, мы размножали на пишущих машинках и иными способами (все это преследуется в СССР тюрьмой!) доставаемые нелегально книги. Так увидели свет в самодельных изданиях такие книги как “Экзодус” Леона Юриса, “Братья мои Маккавеи” Фаста, “Иерусалим – имя славное” А Седых; так переиздавались в сотнях экземпляров история еврейского народа и списки великих еврейских ученых, двигавших цивилизацию мира: ведь евреи в СССР ничего не знали по этим вопросам, ни единой легальной книги достать нельзя было. А газет, журналов, театра или кино на еврейском языке в СССР нет. Нет ни школ, ни религиозных училищ: их не существует практически, с 1948 года. А синагоги (их осталось всего лишь 5-6 на весь Советский Союз!) превращены властями в рассадники доносительства: габаи и раввины зачастую являются агентами КГБ. Поэтому, собираясь у синагог в дни еврейских праздников (все те же люди приводили молодежь к синагогам впервые после многих лет!), евреи старались танцевать и петь около синагоги, а не внутри, используя синагогу как место сбора произраильски настроенных людей, но не как место только молитвы.
Так постепенно и медленно шло развитие еврейского самосознания в СССР. И в 1967 году результаты уже были: свой “самиздат”, постоянный контакт маленьких еврейских групп по всей стране, организованная полулегальная еврейская самодеятельность (особенно в Риге и Вильнюсе) и вошедшее в привычку регулярное слушание радио Израиля “Кол-Исраэль”. А также систематическое обдумывание того, каким путем развивать движение за выезд евреев в Израиль.
Следует учитывать, что в те времена – теперь уже далекие, а по сути совсем недавние – борьба шла за чистую идею выезда: люди, боровшиеся и организовывавшие еврейское движение, больше верили в возможность нового ареста и возвращения в тюрьмы, чем в то, что они сами попадут когда-либо в Израиль.
