— У меня было достаточно для этого времени.
— И все же, гетман, тебе придётся припомнить то, что ты так упрямо стараешься забыть или скрыть, — сказал, выступая вперёд, Звенигора. — Ты меня узнаешь?
Юрий Хмельницкий оторопело посмотрел на казака.
— Запорожец? Ты?!
— Да, это я… И я рад, что бог пока не лишил тебя памяти. Значит, должен хорошо помнить, куда упёк Златку!
— Далась она вам… Не знаю я!
— Вспомнишь, выродок! — воскликнул Арсен.
Он был страшен. Хрипло дыша, с горящим взором медленно подошёл к бывшему гетману, схватил его за шею обеими руками и встряхнул так, что у того чуть было голова не оторвалась.
— Все скажешь!.. Не заговоришь — тут тебе и конец! — Пальцы казака впились в грязную шею Юрася. — Выкладывай как на духу, изверг!
Юрась смертельно побледнел, захрипел. Глаза вылезли из орбит. С губ слетели шипящие прерывистые слова:
— П-пусти… Все с-скаж-жу…
Арсен ослабил пальцы. Юрась судорожно глотнул воздух, мотнул головой. Губы его стали серыми и бормотали что-то нечленораздельное.
— Ну, давай, давай! — снова тряхнул его Арсен. — И не вздумай врать! Не то…
Все затаили дыхание. Взгляды устремились на гетмана. Что он сейчас поведает?
— Та дивчина… меня оскорбила… — выдавил из себя Юрась, сжимаясь от страха. — Я не мог стерпеть такого…
— Так что ты сделал? — подбодрил его тумаком в бок Арсен.
— Я… Я приказал…
Голос бывшего гетмана сорвался и замер.
— Что? Выкладывай, наконец!..
— Приказал… отвезти её в Каменец и… — Юрась вновь умолк.
— Да говори ж, окаянный! — не стерпел Роман, сорвался с места, подскочил к Юрасю и занёс над его головой ятаган. — Не тяни жилы! Отсеку башку!..
— …и продать, — чуть слышно прохрипел тот.
— Продать! — в один голос воскликнули Младен и Ненко.
— Продать! — взревел Арсен. — Убью, негодяй!
Но Роман схватил руку друга.
— Постой, Арсен!.. Приди в себя… Если он скажет, кому и куда продали Златку, мы, черт с ним, оставим его в живых! — И повернулся к Юрасю: — Ты слышишь, гадюка? Говори!
Юрась позеленел. Его била лихорадка. Правду сказать он не хотел, так как больше всего на свете боялся великого визиря, к которому, как он думал, его приведут через несколько недель. Ведь признаться, что Златку он отправил в подарок великому визирю, — означало или умереть на месте от сабель этих сорвиголов, которые неизвестно откуда взялись, на его беду, или погибнуть в жутких муках у костоломов великого визиря.
— Я… Я не з-знаю, кому продали дивчину, — промямлил Юрась. — Но я з-знаю, кто её продал…
— Кто?
— Свирид Многогрешный… Он повёз её в Каменец… А потом я не интересовался её судьбой, — добавил он запинаясь и как-то неуверенно.
Арсен и Ненко насторожились. Неуверенность, прозвучавшая в тоне ответа, заронила в них подозрение, что Юрась продолжает говорить неправду или полуправду, словом — выкручивается.
— Я не верю тебе, поганец! — Арсен дрожал от гнева. Его железные пальцы снова сжали горло Юрася. — Или скажешь все, или подохнешь тут как собака!..
Ужасен был его вид.
Юрась дёрнулся, пытаясь вырваться. Его лицо покрылось холодной испариной.
— Н-не убивай… С-скажу… — Он вдруг упал на колени.
— Ну! — Арсен грозно стоял над ним.
— Я отослал её в подарок Кара-Мустафе… В гарем… Многогрешный отвёз… — Юрась замер, ожидая смертельного удара…
В шатре наступила гробовая тишина. Все с омерзением смотрели на ничтожество, ползающее перед ними на коленях.
Отослал Кара-Мустафе!.. В гарем!
Арсен побледнел и невидящим взглядом уставился в темноту, отступившую в углы шатра. Он предчувствовал самое худшее — и вот оно пришло!
Златку — в гарем!
Кара-Мустафе! Великому визирю!
Разум отказывался постичь это. Уши не хотели слышать этих убийственных слов. Сердце Арсена разрывалось в адской муке. Не легче было и Младену с Ненко. Роман прижал к себе Стёху, словно желая защитить её от злой участи, которая постигла Златку.
Долго в шатре никто не мог промолвить ни слова. Скорбную тишину нарушали лишь треск свечи да далёкое ржание лошадей.
Первым опомнился Ненко. Открыл полог шатра, позвал караульных и приказал:
— Заберите узника! Да стерегите пуще своей жизни!
Юрия Хмельницкого не вывели, выволокли — ноги ему от страха отказались служить.
Младен сел на походную кровать и, обхватив седую голову руками, застыл в тяжёлой задумчивости. Ненко медленно ходил из угла в угол, от этого пламя свечи мигало, колебалось и трепещущие тени сновали по стенам. Стёха плакала. Роман подошёл к убитому горем Арсену, стал рядом, но слов утешения не находил.
Но вот Ненко остановился.
— Что будем делать, друзья? — спросил глухо.
Никто ему не ответил.
— Арсен, хватит горевать — нужно действовать! — подошёл он к запорожцу.
— О чем ты? — с искажённым от нечеловеческой боли лицом ответил Арсен. — Златке ничем не поможешь… Остаётся одно: порешить подлеца!
— Кого?
— Юрася… Кого ещё?
Ненко отрицательно покачал головой:
— Нет, этого я не позволю! Азем-ага поручил мне доставить узника в Стамбул, в Семибашенный замок… И я в наших общих интересах выполню приказ!
— Нечего тогда говорить о том, что ещё делать… Я поеду с тобой в Стамбул, проберусь к Кара-Мустафе и убью его!
— А Златка?
Казак задумался. Потом выпрямился и решительно сказал:
— Златку из неволи я вызволю!..
— Ты в это сам веришь, сын мой? — вставил Младен. — Ведь слышал, где сейчас наша Златка!
— Где?
— В гареме…
— Ну так что? — Арсен вдруг вспомнил далёкое прошлое: бурный Кызыл-Ирмак, замок Ак-су и жертву Гамида — Ираз, которую Исмет, вырвав из гарема, нёс на руках мёртвую…
— Но… — Младен запнулся и опустил голову.
Звенигора понял состояние воеводы, который; наверно, решил: что теперь, зная, что Златка в гареме, Арсен откажется от неё. Он горько улыбнулся: «Батько, батько, неужели ты такое обо мне подумал?»
А вслух произнёс:
— Дорогие мои, когда нам стало известно, куда увезли Златку, разве можно помышлять о чем-либо,
