— Читай! Чертов огонь! — орал Илья Степанович, вдруг странно становясь выше ростом и сгибаясь под потолком. — Читай, Арбан!
И Сашка читал, пока из пылающего пятна не поднялся светящийся кокон и не донесся торжествующий рев:
— Прощай, Арбан! Когда будешь подыхать возле своей мертвой тетки, знай имя того, кто убил тебя и уничтожил твой род. Илла!
Сашка пришел в себя от нестерпимой духоты уже через несколько минут. На полу дымилось выжженное пятно. Обугленные остатки книги лежали поодаль. Жар шел от стен. Дом горел снаружи. Внутрь кухни пока проникали только плоские языки дыма. Они заползали в щели между бревнами, через приоткрытую дверь во двор, через дверь в переднюю половину дома, между половицами. Дым собрался под потолком, схватил Сашку за горло, запустил корявые пальцы в легкие. Языки пламени сверкнули на входной двери, лизнули ее и бодро побежали к притолоке. Лопнуло от температуры стекло на окне. Защелкал шифер на крыше. Рухнуло что-то со стороны двора.
— А! — попытался закричать Сашка, но только сип вырвался из горла.
Он выкрутился на стягивающих его веревках, взглянул на мертвую тетку, юбка на которой уже начинала парить от близости огня, и закрыл глаза. Он должен убраться отсюда! Убраться отсюда, как угодно убраться! Он должен выжить! Убраться отсюда!!!
И еще раз…
…Сашка очнулся на дороге и пополз к источнику. Расстояние, которое он должен был пройти за секунды, показалось бесконечным. Он полз и видел, как сначала ефрейтор, а затем майор поочередно выпивают его фляжку воды, появляются снова и опять выпивают его фляжку и снова появляются. Как майор трясет его за плечи и требует: сожми кулак, Сашка Арбанов, сожми кулак. Он сжимает кулак, а майор кричит: не тот кулак, Сашка Арбанов, не тот кулак! Ты что, «право» от «лево» не отличаешь? И мечущиеся по вагону пьяные дембеля тоже были здесь, но пили они не водку, а чистую воду. Чистую холодную воду. Воду, которая смачивает волосы, проникает под воротник, освежает тело, горло. Которая проясняет взгляд и утоляет невыносимую жажду. И, с трудом открыв глаза, Сашка понял, что каким-то чудом он все-таки добрался до воды и теперь лежит, склонив голову под холодные струи. Опираясь о валуны и удивленно разглядывая обожженные обрывки веревок на запястьях, он медленно встал. Нащупал выемку в скале. Медленно занес ногу. Оперся о замшелый камень. Ступил. Принимая на лицо водопад брызг, схватился за следующую выемку. Оперся предплечьем о выступ скалы. Сделал еще шаг. Еще. Ухватился за гребень и тяжело перевалился вперед, последним взглядом поймав серую ленту дороги, зеленое море леса до горизонта и лоскут синего неба.
Глава 3
ЛУКУС
Где-то вверху раздавался свист. Наверное, тетка не закрыла дверь во двор, поэтому шум ветра, цепляющегося за позеленевшие от времени листы шифера, кажется столь громким. И это заунывное северное пение из репродуктора. Сквозняк, который гладит его по правой щеке, слишком теплый для середины марта.
Мамы больше нет.
Скоро ехать обратно.
Снова окунаться в испепеляющую жару.
Сожми кулак, Сашка Арбанов, сожми кулак!
Запах горелого. Тетя Маша. У тебя опять что-то подгорело. Да выключи же этот репродуктор! Тетя Маша! Илья Степанович. Илла.
Сашка попытался шевельнуть ладонями, почувствовал сквозь подсохшие повязки слабую боль и открыл глаза.
Над его постелью нависала серая каменная плита, поэтому яркий свет, падающий из отверстия в потолке, устроенного из таких же плит, не слепил. Стена, у которой стоял лежак, и две, примыкающие к ней, скорее всего, были созданы природой. Четвертая несла на себе следы вмешательства разума и умелых рук. Устроенные в ней дверь и пара узких окон, напоминающих бойницы, в отличие от мебели имели почти правильную форму. В качестве стола использовался набранный из потемневших досок деревянный щит, укрепленный на внушительном каменном основании. Скамьями служили опрокинутые набок деревянные чурбаки разной длины, стесанные вдоль сердцевины ствола до плоскости и опирающиеся на пол отшлифованными сучьями. Приоткрытая дверь покачивалась на ременных петлях. И тут и там висели засушенные растения, узлы и мешочки. В нишах и впадинах стояли сосуды и емкости.
Сашка поморщился от новой волны гари и, с трудом повернув голову, увидел очаг. Над пламенем на цепи висел котел. Рядом находился кто-то, напоминающий человека, но именно неуловимая доля непохожести повергла Сашку в ужас. Незнакомец стоял спиной, помешивал какое-то варево и почти не двигался, но Сашка готов был поклясться, что он способен согнуть тонкое тело в любую сторону, под любым углом и в любом месте. Обычная серо-зеленая куртка, такие же штаны, коричневые мягкие сапожки, широкий пояс, украшенный многочисленными шнурками, ременными петлями и кольцами, не могли скрыть удивительную способность. Кроме того, существо с фигурой подростка, который только-только перевалил через заветные полтора метра роста, сгибало и руку не в локте, а по дуге!
Сашка почувствовал изнеможение и закрыл глаза. В голове шевельнулась мысль, что все произошедшее с ним вчера или сегодня, конечно, сон, но он еще не прекратился, поэтому нужно проснуться. Он постарался расслабиться и отключиться от всего происходящего или снящегося. Вновь почувствовал сквозняк на щеке, исключил из нужных ощущений запах от падающих из котла брызг, пение существа, свист ветра и стал прислушиваться к тому, что пробивалось через головную боль извне. Неожиданно звуков и ощущений оказалось довольно много. В отдалении слышались стрекот, пощелкивание и целая лавина чуть различимых, но разнообразных свистов неизвестного происхождения. Какое-то насекомое дзинькало за дверью. Еле слышно постукивала деревянная лопатка о стенки котла. И ручей. Рядом звучал ручей. Причем это не был шум или шелест маленького водопада или журчание пробирающегося между валунами потока. Он слышал смиренное и спокойное взбулькивание внутри какой-то емкости, возможно чаши или сруба родника, который именно здесь, рядом, появлялся на свет и неслышно убегал куда-то.
Сашка представил небольшое родниковое зеркало с маленьким бугорком от воспаряющего потока посередине, вспомнил вкус воды и почувствовал нестерпимую жажду.
— Пить, — попросил негромко, пугаясь, что опять опрокинется в черноту.
Почти сразу он услышал какое-то короткое слово и почувствовал, что твердая рука бережно придерживает голову, а край сосуда с холодной водой касается губ. Напился. Сел, прислонившись к стене, и открыл глаза.
В трех шагах от Сашки сидел незнакомец. Если его фигура наводила на размышления о чем-то змеином, скрытом под одеждой, то лицо не оставляло сомнений. Нечеловек. Сквозь накатившее чувство
