Но, скажу по чести, мы быстро набираемся опыта.
Все-все: даже Щеголек, даже Улитка.
В мгновение ока мы оказываемся у берега, за полосою скал.
— Вот так заплыв! — удивляется Молния.
— Великая Соленая Вода, конечно, теплее, — отвечаю я, — но по мне, так нет ничего лучше наших спокойных студеных маленьких озер.
ВСЕ НА СОЛНЫШКО!
Теперь все племя скопилось на пляже.
— Почему бы нам не позагорать? — предлагает Шкурка Горностая.
— Позагорать? — изумляется мама Тигра.
— Ну да. Погляди, все Кроманьонцы загорают.
В самом деле — по пляжу вокруг бунгало мужчины, женщины, дети растянулись на шкурах и время от времени переворачиваются, подставляя тело солнечным лучам.
— Что-то сомневаюсь я… — хмыкает тетушка Бурундучиха.
Мы в растерянности смотрим друг на друга.
Какие же мы волосатые!
— Ммм… — бормочет Лисенок себе под нос, — не думаю, чтобы к ледниковым людям приставал загар.
Мы наблюдаем, как женщины-кроманьонки то и дело чем-то смазывают кожу.
— Что это, зачем? — допытывается Дикая Выдра.
— Тюлений жир, замечательное средство для загара. Хочешь попробовать?
— Конечно хочу.
— А на меня хватит? — беспокоится Шкурка Горностая.
— У Хитрющего Лисенка хватит на всех! — радостно восклицает Лисик и протягивает нам кожаную суму, приговаривая: — Надо отметить на дубинке, сколько еще вы мне будете должны…
Наши женщины намазываются тюленьим жиром, но они такие волосатые, что только пачкаются без всякого толку.
С завистью смотрят на женщин с юга, у которых кожа загорелая и блестящая.
— Я тоже так хочу! — топает ногой тетушка Бурундучиха.
— Не уйду отсюда, пока не стану, как они! — визжит Дикая Выдра.
— Пока не покроюсь загаром, не вернусь в пещеру! — орет мама Тигра.
— Мамочка, извини, что я вмешиваюсь, — подхожу я, — но у женщин-кроманьонок нет на теле волос.
— Значит, сведем волосы! — решительно заявляет тетушка Жердь.
После этих слов наступает мертвая тишина.
Свести волосы?
Легко сказать!!!
Но ход прогресса неумолим.
Обжигающий Кремень готовит крохотные осколки и передает их Полной Луне, признанному цирюльнику славного племени Грустных Медведей.
И вскоре воздух оглашается жалобами, протестами, криками боли:
— Ай!
— Потише, проклятый колдун!
(После чего шаман, чрезвычайно обидчивый, еще яростней скребет кожу кремневой пластинкой.)
— Больно…
— Ай!
— Ой!
— Настоящая пытка!
Наши женщины страдают весь день, но к вечеру депиляция завершена.
Пляж усеян рыжими волосами, словно здесь прошло стадо муфлонов.
Женщины Мудрых-Премудрых повскакивали с мест и хохочут во все горло.
До нас доносятся весьма нелестные замечания:
— Толстухи!
— Кашалотихи!
Конечно — теперь, когда шерсть больше не скрывает тело, наши мамочки замечают у себя валики жира в самых неподходящих местах.
— Ты только посмотри сюда…
— Вот так уродина!
— Надо было мне поменьше есть этой зимой, — расстраивается мама Тигра.
— Мама, — вмешиваюсь я, — ты же знаешь, что в нашем стойбище всегда ценились полные женщины…
— И пвафильно, — поддакивает Беззубый Лось. — Повная венфина — фимвол пводоводия.
— Верно, — каркает Насупленный Лоб. — Если женщина полная, это значит, что ее муж — великий охотник и она ни в чем не нуждается.
— У повной венфины много детей, тоже повных.
— И повные… тьфу ты, полные дети лучше выживают во время ужасной ледниковой зимы, — отмечает дедушка Пузан.
Однако подобные речи не могут утешить наших дам, которые с завистью разглядывают стройные фигурки женщин из племени Мудрых-Премудрых.
— Нам надо больше двигаться, заявляет Дикая Выдра.
— Добежим вон до той скалы? — предлагает Шкурка Горностая.
— Так далеко… — вздыхает тетушка Бурундучиха.
— Ммм… чересчур далеко, — вторит ей мама Тигра.
— Знаете, что я вам скажу? — заключает тетушка Бурундучиха. — Такая мода скоро пройдет. Будущее — за полными женщинами. Эти щепки долго не протянут. Не побегу я никуда! Лучше пойду перекушу вон в те заросли ежевики. Там наверняка полно змей и светляков.
— Я с тобой, — решительно заявляет мама Тигра.
— Правда, к черту фигуру! — восклицает Шкурка Горностая.
И они все вместе удаляются по направлению к сосновой роще.
Тем временем у самого берега, там, где волны накатывают на пляж, Умник что-то мудрит с песком. Выкопал ямку, вроде озерца, и наливает туда воды.
Я подхожу ближе и спрашиваю:
— Что ты делаешь?
Вместо ответа он показывает руку:
— Видал?
— Видал — что?
— Взгляни хорошенько.
