– Как бы не так! – возразила женщина с какой-то мрачной гордостью. – У нас этого добра еще побольше, чем у вас будет! Перевалочный пункт! Все куда-то едут! И дрянь с собой всякую везут, конечно. А вы говорите…
Эта тирада плохо сочеталась с тем светлым образом образцового города, который потихоньку вырисовывался в голове Гурова, но он решил, что торопиться с выводами все-таки не будет, хотя поведение уже второго аборигена наводило на грустные размышления. Кажется, самим его жителям Болеславль не казался таким уж благополучным местом.
Наконец Гуров и Крячко получили ключи от двухместного номера, находившегося на пятом этаже, отнесли туда вещи и сразу же направились в четыреста четвертый номер.
– Там главное действующее лицо живет, – объяснил Гуров. – Владимир Леонидович Грязнов. Он не здешний.
– Это я понял, – проворчал Крячко. – У нас пока еще не принято в родном городе по гостиницам жить. И слава богу. Вот так придут к тебе в два часа ночи и скажут – выметайся, дорогой, у нас тут форум ассенизаторов ожидается… А кто он вообще такой, этот Грязнов? Губернатор острова Борнео?
– Он не губернатор, – терпеливо ответил Гуров. – Он – пасынок старого друга нашего генерала. Петр сказал, что некогда он был большим человеком в органах – не Грязнов, а отчим его, конечно, – но потом в одной заварушке потерял ногу и был с почетом препровожден на пенсию. Генеральское звание ему дали, пенсию соответственно… А был он человеком одиноким, потому что жениться ему все недосуг было. А вот когда, как говорится, одиночество заглянуло ему в глаза, тогда он и нашел женщину, которая согласилась разделить его судьбу.
– И заодно московскую квартиру, – ввернул Крячко. – Наверняка неплохую, раз он был большим человеком…
– Вот это ты зря! – покачал головой Гуров. – Петр говорит, что женщина на самом деле была хорошая. Жили они душа в душу, пока она года три назад не умерла. Детей у них не было, а был у нее сын от первого брака – этот самый Владимир Леонидович Грязнов. Генерал его так и не усыновил, но заботился о нем, как можно заботиться только о собственном сыне.
– Но… – сказал Крячко.
– Что – «но»?
– Ты говоришь так, что теперь непременно должно последовать «но», – сказал Крячко. – Например – но гражданин Грязнов оказался неблагодарной свиньей… Угадал?
– Не совсем, – засмеялся Гуров. – Грязнов не заслуживает таких эпитетов, но человек он сложный. Радостью родителей никогда не был. Все, за что он брался, выходило у него наперекосяк. Он всю жизнь искал проблемы и находил их. Пожалуй, его можно назвать типичным неудачником. Только, прошу тебя, не говори ему этого в лоб – с тебя станется!
– Как скажешь. Ты – босс, – откликнулся Крячко. – Если хочешь, я буду нем как рыба. Хотя есть примеры, как после высказанной в лоб правды человек кардинально менялся и переламывал судьбу. Становился, можно сказать, ее баловнем…
– Пришли! – предостерегающе поднял палец Гуров.
Крячко оборвал свою речь. Они стояли напротив двери четыреста четвертого номера. Не опуская пальца, Гуров согнул его и требовательно постучал в дверь. В номере что-то упало, а потом наступила довольно долгая тишина, которая наконец разрешилась вопросом, прозвучавшим где-то на уровне замочной скважины: «Кто там?»
– Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров, – отчеканил Гуров и добавил многозначительно: – Из Москвы.
– Ясно, – с облегчением сказал голос в замочной скважине, и дверь открылась.
Перед Гуровым возник худощавый, хорошо одетый мужчина лет тридцати семи с жидкими волосами, острым носом и близко посаженными глазами. Такое лицо и без того трудно назвать привлекательным, но сейчас его особенно портило выражение неуверенности и даже страха, которое прочитывалось в каждом движении и взгляде.
– Владимир Леонидович? – уточнил Гуров.
– Он самый, – кивнул мужчина, с беспокойством поглядывая на грубоватую физиономию Крячко. – А кто это с вами?
– Мой коллега и товарищ, – ответил Гуров. – Полковник Крячко. Прошу любить и жаловать. Однако вы позволите нам пройти?
– Да-да, конечно! – засуетился Грязнов.
Потирая руки и беспрестанно оглядываясь, он пробежал до середины комнаты, потом развернулся и с большим сомнением уставился на своих гостей. Гурову показалось, что Грязнов сейчас попросит их покинуть помещение. Ему, похоже, и в самом деле этого очень хотелось, но он все-таки сдержался и сказал:
– Присаживайтесь!
Гуров оглянулся по сторонам. Номер у Грязнова был одноместный и довольно уютный. Однако его портила явная небрежность хозяина. Сразу бросались в глаза смятая постель, какие-то бумажки на столе, криво стоящий в углу телевизор, валяющееся на полу полотенце.
– Нервничаете, Владимир Леонидович? – спросил Гуров, усаживаясь в кресло.
– Не то слово, господин полковник, не то слово! – тут же подхватил Грязнов, бешено жестикулируя. – Буквально на грани суицида! Буквально на грани!
Крячко, которому до сих пор не были ясны обстоятельства этого странного дела, только крякнул озадаченно и почесал в затылке.
– Экий вы горячий, Владимир Леонидович! – заметил он неодобрительно. – И слово-то какое выбрали – суицид! У вас дети есть?
– Я не женат. А что? – обеспокоенно спросил Грязнов. – То есть я был женат, но у нас не сложилась
