Я взял сигарету в губы и — ощутил привкус губной помады. И тогда я действительно чуть не сошел с ума. Сердце у меня заколотилось часто-часто… или, наоборот, остановилось?.. Этого я не помню.
— Вера, — позвал я хрипло.
— Что?
— Я тебя люблю.
Сколько раз потом я пожалел, что сказал эти слова. Но тогда я их сказал… мои слова рассыпались, как пепел… «Я пьянел от того, как курила ты „Тройку' с золотым на конце ободком…»
— Я знаю, Сережа, — ответила она, когда пепел уже рассеялся.
— Выйдешь за меня замуж? — сказал я очередную глупость, а она взъерошила мне волосы и ответила:
— Сережка, нам с тобой по шестнадцать лет… О чем ты?
— Не сейчас… а потом, когда положено…
— Вот потом и разговор будет.
— А Владик?
— Что Владик?
— Владик спрашивал у тебя?
— Возможно…
— И что ты ему ответила?
— Серега, Серега, — покачала она головой, — запомни, что ревность мужчину не украшает.
Я вдруг понял, что она значительно старше меня, умнее… ОПЫТНЕЙ. От этого стало не по себе… неуютно. Несказанное вслух «нет!» не прозвучало, но оно ПОДРАЗУМЕВАЛОСЬ. От этого было тоскливо. У шестнадцатилетних свои катастрофы… они огромны.
— Я хочу тебя поцеловать, — сказал я.
— Утешительный приз? Конфетка для мальчика? — сказала девочка с дерзкими глазами. И засмеялась, и добавила: — Я тоже хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Сколько потом было у меня женщин? Влюбленностей и любовей… Приключений… Интрижек… Романов. Внебрачных половых связей, как пишут в медицинских памятках «Венерические заболевания».
…Их было немало. Но никогда я не любил так, как в шестнадцать. Искренне, страстно и обжигающе.
Впрочем, все это — пепел. Не надо, не надо, не надо бередить! И бредить — не надо. Все — пепел.
…И пьянеть от того, как курила ты «Тройку» с золотым на конце ободком.
Кроме телефона в «форде» мы обнаружили полотенце и плавки. И то и другое — влажное… Что ж — рядом бассейн.
Под креслом я обнаружил еще одну штуковину… но о ней я Вере пока не стал говорить.
— А вы, Константин, каждый день здесь бегаете?
— В общем да, по возможности…
— Значит, вчера вы «форда» здесь не заметили?
— А вот вчера я как раз не бегал… дождь шел.
— Ага, понятно… шел дождь…
— А вы, простите, Сергей, в каком отделе или службе милиции работали раньше?
— Я-то? Да я в паспортном столе сидел.
Вера посмотрела на меня удивленно:
— А мне говорили, что ты был опером в уголовном розыске.
— Ерунда какая… это тебе не правильно сказали, — ответил я и улыбнулся таксе. Такса завиляла хвостом.
— И что вы намерены предпринять? — снова задал вопрос партнер по бизнесу.
— А что тут предпримешь? — сказал я. — Либо найдется человек, либо… ждать нужно.
Вера отвернулась и стала смотреть в сторону.
— Будем надеяться, что все в порядке, — сказал партнер. — Вы, Верочка, главное — не впадайте в отчаянье. Все будет хорошо. Я в это твердо верю. И Казбек тоже.
Вот так, партнер по бизнесу в это верит. Твердо.
— А сейчас уж извините меня, но… вынужден откланяться, дела.
И он «откланялся» и ушел с таксой на поводке. Вера села в «форд». Я опустился рядом. Некоторое время мы молчали.
— Ты убеждена, что у твоего мужа не было женщины на стороне?
— Какое тебе до этого дело? Разве ты можешь мне помочь?
— Не знаю… мне будут нужны деньги, средство связи — тот же самый телефон… возможно — пара помощников.
— Сережа, ты возьмешься?
— Я не могу тебе пообещать, что найду твоего Владика. Я только попытаюсь это сделать… а что получится — знать не дано.
— Сколько денег нужно?
— Пока не знаю… Закончим работу — разберемся. Пока мне требуется всего лишь информация.
— Спрашивай… все, что смогу.
— Я уже спросил: у него была любовница?
— Господи, да что ты уцепился за эту мифическую любовницу? У него была… то есть есть я. Он любил меня… то есть любит. Неужели в тебе столько лет живет ревность?
— Нет, просто мне интересно узнать, почему под водительским креслом валяется презерватив?
— Презерватив? Какой презерватив?
— Вот этот, — ответил я и бросил на торпеду импортную резинку в яркой упаковке. Вера с удивлением взяла его в руки.
— Зачем Владику презерватив? — спросила она.
— Ну вообще-то, презервативу можно найти разное применение, но основное…
— Ох, не ерничай, Сергей… Ты уверен, что эта… ШТУКА… принадлежит Владику?
— А вот эта ШТУКА (я постучал по торпеде) принадлежит Владику?
— Я не думаю, что у него есть любовница, — со вздохом сказала Вера. — Он не такой…
— Понятно…
— Да что ты заладил свое дурацкое «понятно»! Что тебе понятно? Ты не сумел построить свою жизнь и хочешь отыграться на моем муже. А он трудился всю жизнь… и добился положения: и социального, и материального… В семье все отлично. Сотрудники его уважают… А ты? Чего добился ты? Милиционер! Да еще отсидевший милиционер… Господи! Как правильно я все-таки сделала выбор тогда…
— Да, ты толково сделала выбор.
— Да, толково… Теперь иди, Сергей… Иди. Извини, что отняла твое время. Но… твоя помощь мне не нужна. Я найду к кому обратиться. Прощай. Передавай привет Обнорскому.
Я вылез из салона «форда», аккуратно прикрыл дверцу. В моей «копейке» нужно хлопать дверью со всего маху. «Скорпио» бешено взревел мотором, рванул с места. Взвился с асфальта рыжий осенний лист, потянулся в воздушном потоке вслед за сверкающим автомобилем. Но, разумеется, отстал… опустился, вальсируя, на асфальт, замер.
В моем кармане остался лежать сотовый телефон отличного семьянина и честного бизнесмена. Вот с телефона-то мы и начнем.
Мы целовались не очень умело, но нежно. Ах, эта неумелая любовь несовершеннолетних! Еще во многом скованная стыдливостью и запретами… Однако в тот сентябрьский вечер мне было позволено многое. О, как много было позволено мне девочкой с дерзкими глазами в тот вечер. Позволено было моим рукам, моим губам, моим глазам.
Был ли к тому времени у меня «сексуальный опыт»? О да… он у меня был!.. В подвале, на продавленном диване. С пьянчужкой неопределенного возраста. Стоимость ее услуги составила «бомбу» бормотухи. Со всех!.. Нас было пятеро. Так что «сексуальный опыт» у меня был, но вспоминать о нем мне противно до сих пор.
А тот сентябрьский вечер, когда мы пришли к Вере домой, когда ее мать на дежурстве, а младший брат
