обратно. Помолчал. После паузы спросил:
– Пушка досталась немцам?
– Она в нейтральной зоне. Если б не тяжелая артиллерия, немцев бы не остановили. Она вовремя подоспела.
– А вы-то что зевали? Противотанковые гранаты, бутылки с горючей смесью! Что, у вас не было такого добра?
– Ничего у нас не было.
Он снова достал свой флакончик, понюхал. Начальник спецчасти, похоже, привыкший к этой странности полковника, ждал, пока тот кончит процедуру с флакончиком и подпишет бумагу в трибунал. Но полковник не торопился.
– Как у тебя с учебой, ты что успел до войны?
– Первый курс кончил.
– Какой факультет?
– Географический.
– А где?
– В Тираспольском пединституте.
– География. Наука для извозчиков? – улыбнулся полковник.
– Ну, это когда было… теперь говорят – для романтиков!
– А звать-то тебя как? – спросил он.
От неожиданности я растерялся.
– Саша… Александру.
– Вот что, Саша. Плохо, что не ты подбил эти семь танков. Я бы тебя сейчас представлял к награде. А так… Что с ним делать, товарищ майор? – обратился он к начальнику спецчасти.
– Под трибунал! – рявкнул тот.
– Мда… – протянул полковник. – Отправляйся-ка и попроси у немцев, чтоб они тебе пушку вернули…
Я взял под козырек и вышел.
После трех попыток, на четвертую ночь, мне удалось с помощью лямок и ремней вытащить пушку из нейтральной зоны. Еще несколько дней ушло на ремонт в бригадной мастерской. Потом я снова явился к полковнику Покровскому.
– Товарищ полковник! Немцы вернули пушку, да к тому же даром.
– Ладно. Садись вот сюда, поближе. Что куришь?
– Махорку.
Он вытащил флакончик из нагрудного кармана.
– Добавить капельку духов?
– Ей это все равно впрок не пойдет, товарищ полковник.
– Сколько людей потерял в операции с пушкой?
– Один легко раненный, мы ведь были в зоне наших огневых позиций.
– А почему ты шуток не понимаешь? Кто ж тебя пошлет всерьез просить у немцев обратно пушку?
– На фронте не шутят.
– Кто сказал? А если б вы все там остались из-за этой дурацкой пушки? Она ведь ни черта не стоит против «королевского тигра» – ты сам видел. Тем более мы Скоро получим новую модель. Тебе сколько лет?
– Двадцать лет один месяц.
– Браво! Двадцать лет… и еще целый месяц!
И опять полковник достал свой флакончик. Уже знакомая волна благоухания прошла по комнате. Он о чем-тo думал, молчал.
А я тем временем строил догадки: наверно, флакончик дала полковнику жена, чтобы ее любимые духи напоминали ему о доме.
– Смокинэ! – прервал молчание полковник.
– Слушаю, товарищ полковник, только не Смокинэ, а Смокинэ.
– Мне удобнее тебя называть на французский манер.
– Вы знаете французский? – поинтересовался я.
– А ты – знаешь?
– Учил, по крайней мере.
– Говоришь свободно?
