Переводы

Согнув спиралью хвост, он бешено им хлещет
Древесный ствол, затем, приняв дремотный вид,
Сникает головой на лапу и, в зловеще
Притворный сон уйдя, неявственно храпит.
Но, вдруг умолкнув и простершись бездыханней
Гранитной глыбы, ждет, укрытый меж ветвей:
Громадный бык идет неспешно по поляне,
Задрав рога и пар пуская из ноздрей.
Еще два-три шага, и, ужасом объятый,
Бык замирает. Льдом сковав ему бока
И плоть его сверля, горят во мгле агаты,
Два красным золотом налитые зрачка.
Шатаясь, издает он жалобные стоны,
Мычит, влагая в рев предсмертную тоску,
А ягуар, как лук сорвавшись распрямленный,
На шею прыгает дрожащему быку.
От страшного толчка чуть не до половины
Вонзает в землю бык огромные рога,
Но вскоре, яростный, в бескрайние равнины
Мчит на своей спине свирепого врага.
По топям, по песка, по скалам и по дюнам,
Необоримых чащ пересекая тьму,
Стремглав проносятся, облиты светом лунным,
Бык с хищным всадником, прикованным к нему.
И, миг за мигом вдаль все глубже отступая,
Отходит горизонт за новую черту,
И там, где ночь и смерть, еще идет глухая
Борьба кровавых тел, сращенных на лету.

ПОЛЬ ВЕРЛЕН (1844–1896) САТУРНИЧЕСКАЯ ПОЭМА

Право, и дьявол тут мог бы смутиться –
Я опьянел в этот солнечный день.
Что было хуже: сама ли певица,
Или тупая ее дребедень?
Под керосиновой лампой пьянино…
Дым, изо всех наползавший углов…
Печень больная, была ли причиной,
Но я не слышал собственных слов.
Все расплывалось в каком-то угаре,
Желчь клокотала во мне, как фонтан.
О, эти арии в репертуаре
Хари, укрытой за слоем румян!
После мороженого я скоро
Вышел на воздух в открытый сад,
Где с меня не сводили взора
Три мальчугана с глазами трибад.
Эти бездельники за парапетом
Станции стали еще наглей.
Я заорал на них, но при этом
Пепла наелся сигары своей.
Вот и конец наважденью: я – дома!
Кто-то мне на ухо шепчет… Нет,
Это не явь, а все та же дрема!
К счастию, ночь на исходе… Рассвет…

ТРИСТАН КОРБЬЕР (1845-1875) СКВЕРНЫЙ ПЕЙЗАЖ

Песок и прах. Волна хрипит и тает,
Как дальний звон. Волна. Еще волна.
Зловонное болото, где глотает
Больших червей голодная луна.
Здесь медленно варится лихорадка,
Изнемогает бледный огонек,
Колдует заяц и трепещет сладко
В гнилой траве, готовый наутек.
На волчьем солнце расстилает прачка
Белье умерших – грязное тряпье,
И, все грибы за вечер перепачкав
Холодной слизью, вечное свое
Несчастие оплакивают жабы
Размеренно-лирическим «когда бы».

МОРИС РОЛЛИНА (1846–1903) МАГАЗИН САМОУБИЙСТВА

«Вот – верный пистолет… отточенные бритвы…
Веревка… хлороформ… Надежней не найти!
Попробуйте, клянусь, ни папские молитвы,
Ни лучшие врачи не смогут вас спасти!
Вот – яды разных змей. Растительные. Я бы
Советовал вам взять кураре… Иль вот тут –