книга не могла бы быть издана, и я хочу выразить им сердечную благодарность. Напечатать книгу помог значительный финансовый вклад, сделанный American Express International Services. Средства, щедро предоставленные компанией Cargill GPK Efremov, позволили перевести книгу на русский язык Я испытываю к этим людям глубокую признательность.
Галина Корнева и Татьяна Чебоксарова, осуществившие перевод и другой моей книги, «Павловск: Жизнь русского дворца» (1998), работают в славных традициях, зародившихся в 18-м столетии в их (и моем) любимом городе Санкт-Петербурге. Они вновь старались передать мои слова, соединяя жар души и отточенность мысли. Благодаря их стремлению вникнуть в мельчайшие детали, соединенному с глубокими знаниями и любовью к родной истории, я почувствовала себя самым счастливым из авторов.
Я приношу свою благодарность также господину Eivind Djupedal за предоставленную мне возможность поместить в книге сделанную им фотографию церкви Покрова на Нерли. Я чрезвычайно признательна руководителям издательства «Лики России» Юрию и Елизавете Шелаевым, которые работали в очередной раз, вкладывая свою энергию, энтузиазм и талант редакторов в подготовку книги к изданию, а также Михаилу Ордовскому за уделенное им внимание ко многим вопросам, связанным с печатью книги.
И, наконец, я хочу выразить искреннюю благодарность своему другу Владимиру Александровичу Гусеву, гостеприимно распахнувшему передо мной двери Русского музея. Красота, созданная великими художниками России, была постоянным источником вдохновения и радости в моей жизни и работе.
Мой муж, Симур Паперт, чей блестящий ум, необыкновенно щедрое сердце, терпение и любовь всегда поддерживали меня в дни уныния и радости. Он хорошо знает — я не смогла бы вернуть эту книгу России без его помощи и никогда не покидавшей его веры, что это непременно произойдет.
14 марта, 2000
Благодарности
Так много людей, каждый в меру своих сил, помогали мне в работе над этой книгой, что перечислить их здесь абсолютно невозможно. Мне хотелось бы, чтобы все они знали, как благодарна я им — за каждый совет, за каждую лепту, внесенную в осуществление моего замысла.
За долгие годы в Америке и в России у меня появилось много русских друзей, щедро делившихся со мной знаниями о своей стране, и я всегда ощущала их поддержку и любовь. Эта книга во многом столь же их, как и моя.
Мне хочется выразить особую благодарность Зое Трифунович (Zoya Trifunovich), работавшей в русском отделении Barnard College. С самого начала работы над книгой она поддерживала меня и высказывала идеи, побуждавшие к научному поиску. Я благодарна ей также за внимательное прочтение рукописи. Я признательна Джону Малмстаду (John Malmstad) из Отделения Славянских языков Колумбийского университета, который тоже прочел рукопись и внес множество ценных предложений, в особенности по вопросам футуристического направления в искусстве. С его помощью мне удалось разрешить нелегкие вопросы транслитерации. Я высоко ценю вклад Элизабет Волкниер (Elizabeth Valkenier), научного сотрудника Russian Institute, щедро делившейся со мной знаниями
И, наконец, мне хочется выразить благодарность Диане Вриланд (Diana Vreeland) и Сюзанне Готье (Suzanne Gauthier) из Метрополитен-музея. Именно они пригласили меня прочитать цикл лекций, материал которых послужил основой для этой книги. Я признательна также сотрудникам издательства
1980
ВВЕДЕНИЕ
Всю свою жизнь, снова и снова, я испытывала восхищение русской культурой и полюбила ее навсегда. Думаю, что истоки этого чувства кроются в песнях и сказках, впервые услышанных мною в детстве от мамы, которой довелось провести в России шесть наполненных яркими событиями лет, с 1914 по 1920 год.
Это она познакомила меня с Петрушкой, куклой, наделенной человеческой душой, способной страдать. Печальный и одинокий, он был заперт в темном чулане, где беззвучно оплакивал свою неразделенную любовь к бесчувственной балерине, разбившей его сердце. Из книг, которые давала мне мама, я узнавала о царевичах, обутых в высокие сапоги с отворотами, мчавшихся верхом по дремучим лесам, беседовавших с птицами и зверями, отважно врывавшихся во владения коварной Бабы Яги и злого волшебника Кащея Бессмертного. В сказочной лесной глуши скрывался Конек-Горбунок, всегда готовый привести доброго молодца к его заветной цели, серый волк становился другом, а во тьме сверкали перья ослепительно- прекрасной Жар-птицы. Ребенком я зачитывалась теми сказками, и они казались мне реальнее собственной жизни.
Шли годы, источниками радости и вдохновения для меня становились русская поэзия, проза, живопись, архитектура, музыка, танец и даже просто мелодика языка. Я занялась изучением истории России, стала там часто бывать, научилась читать и говорить по-русски. Ведомая пером Жар-птицы, наперекор рассказам о жестокости, царившей в России, невзирая на безликость ее современности, я всегда находила в той стране прекрасное.
Эта книга родилась из цикла лекций, прочитанных мною в Нью-Йорке, в музее искусств Метрополитен, в 1976 году. Там я впервые попробовала — с помощью языка живописи и искусства слова — сплести воедино множество нитей из истории страны, покорившей мое сердце. Именно в те дни я поняла, что, несмотря на многочисленные публикации, не существует книги, которая давала бы целостное представление о культуре былой России, утраченной в наши дни. Вот почему в своей работе я пыталась представить разные грани понятия «русская культура». Хочу надеяться, что эта книга подтолкнет читателя к более глубоким размышлениям над судьбой России и вызовет у него желание сопоставить свои впечатления с моими.
На жизненном пути мне встретилось немало людей, разделявших мое восхищение русскими художественными традициями и культурой, в вихре истории распавшейся на множество осколков. Достижения России в искусстве часто рассматриваются в отрыве от процесса развития общества, добившегося немалых успехов. И не будь ход истории России насильственно изменен, страна эта достигла бы еще больших высот. По ряду причин, — иногда понятных, а иногда трудно объяснимых — мрачным страницам русской истории уделялось особое внимание не только в Советском Союзе, но и на Западе. При таком одностороннем подходе картина былой Руси оказывалась трафаретной и лишенной глубины и четкости.
