обнаружили зарождающуюся язву желудка…
Наконец Дидро решился. Он захлопнул книгу, прервав струю света, и весь как-то вытянулся на стуле, выпятив грудь. Плавающая по потолку светящаяся масса обрушилась на наши головы. Яркий ослепительный свет накрыл саваном, рухнул на пол и разбился на стремительно гаснущие брызги.
Снова стало темно, и я не сразу разглядел, что то место, где сидела старуха Капица, пустует. Голова Сысоича лежала на боку под стулом и испепеляла Дидро гневным взглядом.
— Я заявляю, что решительно против всей этой заварушки, которую вы затеяли. Признаю, что ситуация вышла из-под моего контроля, и посему я снимаю с себя всю ответственность за то, что произойдет впоследствии.
— Великолепнейшая речь! — восхищенно заметил чревовещательный бас Миши Кретчетова из дальнего угла.
— Поднимите меня кто-нибудь, — Сысоич зыркал глазами, — а то спалю сейчас первого попавшегося взглядом!
Сева подскочил и, подняв голову, аккуратно положил ее на стул. По недоуменному взгляду моего друга я понял, что делает он это против своей воли.
Дидро тяжело дышал. Сысоич вдруг сказал:
— Так ты, значит, отказываешься?
— Категорически, — менее решительно, но более громко заявил Дидро. — Будете бить?
— Раз ты больше не смотритель за порядком, а так, средних размеров Нефилософишка, то… да. Вяжите его, господа!!
В руке у Зловещего Иердеца оказался моток веревки. Выкрикнув что-то непонятное, чрезвычайно пошлое, он набросился на сжавшегося в ужасе коротышку. За ним, опрокидывая стул, ринулся граф, на ходу закатывая рукава и приговаривая: «Сейчас я тебе вспомню — запрещено одалживать деньги…» Дидро забился в угол и под восторженные крики Миши Кретчетова, предлагавшего делать ставки, стал отбиваться, нанося нападавшим удары короткими ножками в живот. Нападавшие болезненно повизгивали и обещали сделать из Нефилософа поросенка на вертеле, если он сиюжеминутно не сдастся. Дидро в ответ произвел коварный выпад, после которого Ирдик напрочь забыл о нем самом, о веревке и жажде мщения, а схватился за кое-что пониже пояса и уполз в центр комнаты. Миша Кретчетов, захлебываясь от восторга, сообщил, что ставки на Дидро возросли в двадцать шесть раз.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не вмешался Сева. За те неполных два дня, что мы провели в обществе нелицеприятной нечисти, он не только не поумнел, но, кажется, наоборот — терял остатки разума с катастрофической быстротой. Мой тощий друг вдруг решил, что очень всем нужен, схватил табуретку и разбил ее на лысой черепушке Дидро. Нефилософ крякнул и тихо сполз по стене на пол, где и был захвачен вампиром.
— Замечательное решение, марципан, — откликнулся Сарь, — Надеюсь, коротышка не помрет?
— Не должен, — сказал бас Миши Кретчетова.
— Это очередное предсказание?
— Нет. Просто я сейчас выиграл энную сумму денег, которой мне хватит на безбедное существование еще как минимум две тысячи лет, если Дидро не откинется…
— Вернемся к грубо прерванному разговору, — между тем произнес Сысоич. — Время-то идет, а мы все еще не знаем, где находится мое тело.
— А деньги я уже взял? — спросил Миша после недолгого молчания. Во время паузы Дидро из своего угла пообещал, что всех нас в ближайший месяц сожгут на костре и он лично будет поджигателем. На его слова обратили столько же внимания, сколько на стоявший рядом стул. То есть никакого внимания не обратили вовсе.
— А где Капица? — поинтересовался граф.
— А нету вашей старухи! — сообщил Дидро. — Она грубейшим образом нарушила три статьи, и я отправил ее в родной город, где ее будут судить!
— Так взял я деньги или нет? — вопросил Миша Кретчетов таким тоном, словно это не он, а я был чревовещателем со стажем.
— У нас не стаж, а группы, — сказал Миша Кретчетов прямо мне в ухо. — У меня, например, группа восьмая «С». Вот, вспоминаю, лет шестьсот назад сдавали мы с неким И. И. Васильковым экзамен на невидимость. Жюри нам тогда попалось строгое: два старикана из Владимиро-Суздальского княжества, князья Петр и Алексей Ядрено Солнышко и бабулька-гадалка Агафья Петровна Шнапс-Заболотская.
— Постой, так ведь зовут жену моего начальника, — перебил я, крайне заинтересовавшись.
— Теодор Шнапс еще тот человек, — сказал Миша Кретчетов, — Они с женой — одна ягода. В тысяча восемьсот двенадцатом году заманили в засаду и съели тысячу двести французов…
— Достаточно! — рявкнул Сысоич, теряя последние зубы. — В конце концов, когда ты сообщишь нам о теле?!
— Незачем так орать, — оскорбленно сказал бас. — Получайте свою информацию. Хотя насчет денег я еще проверю… Тело Саря Сысоича, именуемое в народе как энергетический носитель, идет по улице Зои Космодемьянской и через двадцать минут подойдет к дому по улице Коммунаров, двенадцать, второй этаж, квартира номер девять. Туда и направится. А теперь будьте добры освободить помещение. Ко мне сейчас люди придут…
— Дом двенадцать? — переспросил Сева, удивленно моргая.
— Квартира девять? — удивился я, — Но ведь там же живет…
— Мусорщик. Карл Давидович. Тот самый, который отрубил Сарю голову, — сказал Ирдик.
— Верно, — без энтузиазма сказал Сысоич, — Вот уж не думал, что мое собственное тело лицемерно предпочтет мне своего убийцу. А зачем оно, собственно, туда направляется?
Миша Кретчетов не ответил. Может быть, его уже давно не было в комнате, но мы об этом не узнали. Зато подал голос Дидро:
— Анафема, она и в Африке анафема, — рассудительно пояснил он. — Всех сожгу к едрене фене.
Яркула поморщился.
— Закройте ему рот, и пошли быстрее.
Ирдик с радостью пульнул в Нефилософа сгусток энергии, и тот плотно залепил Дидро рот.
— Пошли, значит, пошли. Засуньте меня в какой-нибудь пакет — и вперед. Кто знает наиболее короткую дорогу?
— Я! — с готовностью подскочил Сева. — Отсюда на траммвае шесть остановок и пеш-шком минут десять.
И как он успел углядеть дорогу, когда шли в полной темноте? Я так вообще склонялся к мысли, что находимся мы вне пространства и времени…
Пакет нашли в кухне. Он одиноко лежал на подоконнике и явно ждал, чтобы кто-нибудь его взял. Нести пакет с головой поручили мне. Взяв пакет, я осторожно поинтересовался у Са-ря, как же он все-таки узнал, что Миша Кретчетов находится именно здесь.
— Мишу Кретчетова не ищут. Он сам всех находит, — таинственно сказал Сарь, — Нужно просто идти куда глаза глядят и думать, о чем не думается…
Я не стал уточнять, что бы это значило, и поспешил следом за остальными в темный провал коридора.
На улице, судя по звукам, начинался дождь…
3
Так и было.
Не успели мы выйти из подъезда, как попали под колючий дождь вперемешку с хлопьями снега. Слякоть под ногами превратилась в настоящее болото и издавала при ходьбе отвратительные чавкающие звуки, которые наводили на мрачные и не слишком приятные мысли.
