для них обоих и для дела. Именно Собчак был единственным из известных российских политиков, кого Владимир Путин называл позднее своим Учителем.
Анатолий Собчак начал работать в качестве преподавателя в Ленинградском государственном университете в 1973 году. Тридцатишестилетний доцент, специалист по хозяйственному праву, мало интересовался в это время политикой, а двадцатилетний Владимир Путин учился тогда на третьем курсе юридического факультета ЛГУ. Он посещал лекции Собчака, но между ними не было никаких отношений.
Через три года Путин уже работал и учился в системе КГБ СССР. Он готовился стать разведчиком, а это, как известно, не просто профессия, а образ жизни. Анатолий Собчак продолжал совершенствоваться в юриспруденции, он стал доктором наук и профессором. Все изменилось, однако, в конце 80-х годов.
Выдвижение А. А. Собчака в большую политику было стремительным и неожиданным. Только в начале 1988 года пятидесятилетний к тому времени профессор и заведующий кафедрой хозяйственного права решил вступить в КПСС, чтобы помогать «перестройке». Когда Ленинградский университет получил право выдвинуть своего кандидата на выборах народных депутатов СССР, на конференции в ЛГУ оказалось восемь претендентов, и Собчак был меньше других известен собравшимся. Но он поразил всех яркостью выступления и четкостью своей предвыборной программы. Собчак отвечал на все вопросы из зала более твердо, спокойно и без тех недомолвок, которых не смогли избежать другие более именитые кандидаты. Из 400 делегатов университетской конференции 300 человек отдали свои голоса Собчаку. Уверенно победил Собчак и на других этапах этой необычной избирательной кампании, которая проходила в Василеостровском избирательном округе № 47 в Ленинграде.
Открывшийся 25 мая 1989 года в Москве Первый Съезд народных депутатов СССР стал необычным, непредсказуемым и увлекательным политическим представлением, и Анатолий Собчак оказался здесь одной из звезд первой величины. Уже первые короткие выступления Собчака на подготовительных предсъездовских собраниях и совещаниях, о которых публика ничего не знала, обратили на него внимание и народных депутатов, и руководства КПСС. А выступления на самом съезде закрепили за ним репутацию искусного, компетентного, независимого и язвительного оратора.
После съезда Анатолий Александрович вошел в МДГ — Межрегиональную (и оппозиционную!) депутатскую группу, возглавляемую Борисом Ельциным и Андреем Сахаровым. Однако и здесь на утомительных фракционных собраниях Собчак сохранял независимость и пытался укрепить связи не только с Ельциным, с депутатами из Прибалтики и из «московской группы», но и с Горбачевым, которого он всерьез рассчитывал привлечь на сторону «демократов» и оторвать от «консерваторов» из Политбюро.
Собчак не хотел видеть в МДГ радикальную политическую оппозицию; для него это был в первую очередь некий политический клуб. Но и Михаил Сергеевич Горбачев не видел в то время в Собчаке политического оппонента и несколько раз прямо на Съезде народных депутатов или на заседании Верховного Совета обращался к нему за юридической консультацией. Не без поддержки Горбачева и А. И. Лукьянова Собчак был избран руководителем специальной комиссии Съезда, которая должна была расследовать кровавые события в Тбилиси 9 апреля 1989 года.
Как известно, эта «грузинская комиссия» возложила главную ответственность за происшедшую трагедию на партийное руководство Грузии и на командование Закавказским военным округом, не обозначив какой-либо ответственности ни Горбачева, ни лидера грузинских националистов Звиада Гамсахурдиа. Бурная дискуссия на Втором Съезде народных депутатов вокруг «тбилисских событий» иной раз вынуждала Собчака подниматься на трибуну. Он был здесь всегда очень эффектен, хотя и не всегда достаточно убедителен. Именно после этого съезда генералы и руководители многих спецслужб прониклись к Собчаку сильной и почти не скрываемой неприязнью.
Анатолий Собчак был очень активен и на заседаниях Комитета Верховного Совета по законодательству, где он возглавил подкомитет по экономическому законодательству и реформам. По предложению Горбачева, все члены правительства, руководители Генеральной прокуратуры и Верховного Суда СССР, а также многие другие высшие чиновники должны были пройти утверждение не только на Политбюро ЦК КПСС, но и на заседании Верховного Совета СССР. Предварительное обсуждение происходило в комитетах, и оно порой было очень острым. Одобрение Верховного Совета не получила примерно четвертая часть кандидатов, и многие из них — именно из-за возражений Собчака. Вместо них прошли другие, менее известные публике, но по большей части и менее компетентные чиновники.
Эта полемика вокруг кадровых назначений вызвала явное охлаждение между Собчаком и Горбачевым, но повысила авторитет Собчака в Верховном Совете и его популярность в стране. При подведении неофициальных политических итогов 1989 года.
А. А. Собчак лидировал по числу выступлений на Съезде и в Верховном Совете, а также по числу полученных в его адрес писем и телеграмм. Даже сам Собчак был удивлен этим потоком посланий с кратким адресом: «Москва. Кремль. Собчаку». По популярности он уступал в январе 1990 года только Борису Ельцину, но опережал его по числу зарубежных поездок и приглашений. Многие западные дипломаты не скрывали, что из российских политиков «второго круга», то есть не состоявших в Политбюро, они считают наилучшими партнерами и собеседниками Вадима Бакатина и Анатолия Собчака.
Собчак лидировал среди новых политиков и по числу посвященных ему статей в советской прессе. Большую статью о Собчаке опубликовал осенью 1989 года журнал «Огонек», со статьи о нем журнал «Родина» начал серию политических портретов «Имя в политике». Газета «Комсомольская правда» утверждала, что именно Анатолий Собчак получил наибольшее количество письменных признаний в любви. Одна из статей в газете «Московские новости», опубликованная еще 3 сентября 1989 года, занимала целую полосу и имела заголовок «Адвокат народа».
Я познакомился с А. А. Собчаком в Комитете по законодательству, где мне поручили руководить одним из подкомитетов — по законодательству в области культуры. Собчак понравился мне своей независимостью и смелостью суждений. Он был умен и амбициозен, но не пытался создавать вокруг себя какие-то группировки, как это делал Гавриил Попов, пытавшийся играть роль «главного идеолога» МДГ. В общении с чиновниками Верховного Совета Анатолий Собчак был не только самоуверенным, но порой даже высокомерным человеком, и в коридорах аппаратной власти его не любили. Многие считали Собчака эгоцентричным; в любом случае, он был человеком ярким, и никто не мог обвинить его в излишней скромности. Напротив, ему нравилось быть в центре внимания.
Нередко Собчак брал слово в парламенте без необходимости и далеко не всегда был справедлив, даже тогда, когда брал верх в публичном споре. В очень резкой полемике Собчака с премьером Николаем Рыжковым мои симпатии были на стороне Рыжкова, да и дело о пресловутом кооперативном концерне «АНТ» было представлено нам в явно искаженном свете. Однако эта полемика выявила крайнюю слабость многих руководителей высшего уровня как публичных политиков. Они не умели и не способны были вести открытую дискуссию в парламенте, они проигрывали, даже имея козыри на руках.
Однако и «демократы» выдвинули тогда очень много пустых и слабых людей. Так называемый «демократический блок» был в начале 1990 года скопищем поспешных политических образований: «Демократическая Россия», «Демократический союз», «Демократическая партия России», «Демократический конгресс», разного рода «народные фронты». Среди лидеров этих новых политических течений и партий было очень мало недавних диссидентов, но зато множество случайных людей, неудачников из аппарата КПСС, из государственных структур, карьеристов, циников, людей с сомнительным прошлым. Но здесь были и «романтики демократии», к числу которых, несомненно, принадлежал и Анатолий Собчак. При всем своем честолюбии и тщеславии он был порядочным человеком и очень дорожил репутацией компетентного, честного и независимого юриста. Очень хорошо чувствовал себя на трибуне, и сам говорил, что власть как право решать судьбы людей в тиши и в тени кабинета не представляет для него никакой ценности.
Его привлекала публичность власти. Он хотел видеть ее открытой и прозрачной, осуществляемой тут же, на заседании Верховного Совета или Комитета по законодательству, почти как в Древней Греции при Перикле, а потом и при Демосфене, которые правили Афинами прежде всего благодаря своему красноречию. В закрытых консультациях, которые проводили в Межрегиональной депутатской группе Гавриил Попов или Геннадий Бурбулис, Собчак почти никогда не участвовал. Но время тогда сопутствовало именно таким людям, и весенние месяцы 1990 года стали самыми успешными для «демократов». Умение вести непрерывную, но рутинную работу, деловитость, расторопность, организационные и административные навыки оказались тогда менее востребованными, чем ораторские способности и
