был сильно изодран в поездках, снова сросся и был приведен в порядок. Ужасное солнце делает нам иногда и нечто доброе. Как у вас на земле оно способствует росту травы и хлеба, так каждый раз при приближении нашем ж нему оно действует так, что мы обрастаем новым сверкающим и лучистым одеянием.
Я тогда считалась небесною знаменитостью первого ранга. Все улицы, когда я проносилась, были переполнены народом, который на меня глядел с изумлением. Сознаюсь, мне это нравилось. Немного славы даже льстит! Но что люди вообще про меня тогда насочинили. Даже поверить трудно. Особенно в те века, когда люди не были еще так умны и просвещенны, как теперь. Они обычно стояли, вытаращив на меня глаза, и горестно выли: они меня называли „бичом божиим“, и видели во мне причину всего дурного, что с ними приключалось. Это я, жаловались они, приносила войну, чуму и голод, неурожаи и смерть. А в Вестфалии, где люди, повидимому, были еще глупее, меня обвиняли в большом море на кошек. Как же люди, однако, были глупы! Как будто меня могла занимать их печальная земная участь! Точно другого дела у меня не было!
Да, люди! Это самое замечательное, что имеется в мире. И как они за последние две тысячи лет и особенно за последние столетия развились. Это поистине удивительно. Вначале они немногим отличались от животных. Так же, как те, они были вынуждены в тяжкой борьбе с другими сильными и злыми зверями добывать себе пищу и утолять жажду. Нас, звезды, луну и солнце, они почитали за страшные силы, которые можно умилостивить и задобрить только жертвами. Робкие взгляды, полные боязни и страха, устремляли люди к нам ввысь. А если солнце или луна затмевались, если из-за туч сверкали молнии, если я делалась видимой земле, тогда боязливое человеческое племя начинало вопить и забиралось в ямы и пещеры.
А зато теперь! Как только в еле видимой дали я приближаюсь к земле, на меня направляются сотни, тысячи малых больших и гигантских подзорных труб. Астрономы, эти ученейшие среди ученых люди, пребывают в лихорадочном напряжении. И ни на один момент меня не оставляют без наблюдения. Они хотят точно знать, по какому пути я буду следовать. Они смотрят на меня и считают, считают и смотрят до тех пор, пока не определят точно моего пути. О, они очень умны, чрезвычайно умны. Из этой небольшой части пути, которую я делаю на их глазах, они в состоянии определить направление моего движения, весь мой жизненный путь, все это точно вычислить. И даже, когда они меня не видят, они знают в какой точке пространства я нахожусь. Это мне иногда даже неприятно, когда я на миллионных расстояниях от земли блуждаю в мировом пространстве. Господа ученые, бывает, меня здорово поругивают и бранят мой жизненный путь. „Ну, и мудреная комета — говорят они тогда — пока подсчитаешь ее путь, можно покрыться седыми волосами“. Ха! Ха! Да, человече, помучай свою черепную коробку основательно! Со мною повозишься! Но теперь я, по крайней мере, свободна от всех любопытных взоров. На этих отпускных поездках, которые я совершаю с вами, я могу быть совсем невидимой для всего мира!»
Так болтала седая мировая странница.
IV
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
Последняя часть речи кометы произвела на Рейнгарда особенно сильное впечатление. «Госпожа комета», начал он немного робко, «суметь стать невидимым, ведь, это очень хорошо. Вообще мне бы сильно хотелось уметь немного колдовать. Может быть, вы были бы так любезны, дорогая комета, и рассказали бы как это собственно делается?»
Как только он кончил свою просьбу, произошел внезапный толчек. Комета от страха чуть было не стала, а мальчик покатился вперед. Он уже был на волосок от падения.
«Ради неба, дитя, молчи!» крикнула комета, «ни слова больше об этих вещах! Иначе нам друзьями не быть. Мне наистрожайшим образом, запрещено кому бы то ни было сказать даже самое ничтожное словечко об этих сверхтайнах. Если бы я тебе проговорилась, я подлежала бы смерти, а ты, разлученный с сестрой, носился бы по мировому пространству в глубоком одиночестве».
Рейнгард был сильно напуган. Он ведь ничего плохого не предполагал. «Милая комета», произнес он дрожащими губами, «не сердитесь, пожалуйста, на меня. Я думал, что… Но нет, если это так, тогда, конечно…» Особенно напугала его мысль, что Лотточке за благополучие которой он считал себя ответственным, это может повредить. Невольно он посмотрел в сторону сестры.
Но где Лотта? Холодный пот выступил у Рейнгарда на лбу. Заикаясь, он воскликнул: «Госпожа комета, Лотточки…. Лотточки…. нет!»
«Что? Что ты говоришь, мальчик? Нет Лотты? Да где же она?… Ах, вот попали мы в историю. Конечно, она упала вперед, когда я остановилась в своем полете».
«Но ничего не было слышно», вслух подумал Рейнгард.
«Она, должно быть, уснула. Но, клянусь, мы ее найдем, хотя бы на это ушел весь мой отпуск. Ну, теперь навостри глаза!»
«Как мы ее можем найти?» — промолвил мальчик. «Она ведь, наверное, давно упала на землю».
«На землю? О, нет, туда, мой мальчик, ни в коем случае. Ты забываешь, что мы давно вышли из сферы вашей маленькой земли. Ее тяготение на нас теперь никакого воздействия не оказывает. Ты теперь не на земле живешь, а на другом мировом теле, именно на мне. Я, в качестве кометы, состою также в штате солнечных слуг, как и земля, только я, конечно, следую по специально предназначенным для меня путям. Твоя сестричка должна была отлететь в том же самом направлении, в котором я до сих пор и двигалась. Она, когда я остановилась, нас перегнала и должна быть где-нибудь впереди нас. Надо внимательно всматриваться. И нам удастся ее найти!»
Наша мировая летчица увеличила скорость своего движения. Две пары глаз зорко пронизывали пространство. Но от Лотточки ни следа! Они уже готовы были впасть в отчаяние. Вдруг мальчик закричал:
«Здесь влево, дорогая комета! Посмотри! как красиво! Птичка летит, и вся видна в свете луны!»
«Птичка? Этого, мальчик, не может здесь быть. В этой области мира вас только двое живых существ. И если там кто-то летит, то но не иначе, как твоя сестрица».
Так это и было на самом деле. Птичка была скоро поймана, и брат и сестра радостно бросились друг другу в об'ятия.
Уже давно дети пропустили время сна. Усталость стала их одолевать. Комета услышала, как дети немилосердно начали зевать. «Ну, пора, наконец, спать», сказала она. «Доброй ночи! Устраивайтесь поудобнее у меня на спине!».
Дети расположились на мягком ворсе. Еще раз мелькнула перед ними луна, заметно выросшая, а затем комета с удовлетворением услышала ровное и спокойное дыхание детишек.
V
ПРИБЫТИЕ НА ЛУНУ
Когда дети проснулись и открыли глаза, они, ослепленные мощным потоком света, устремленного на
