Я зашел в бар прямо перед закрытием и выпил двойной бурбон – спиртное влилось в мои недра, как любовь. Через несколько минут я увижу Шерри, а завтра мы купим машину и будем путешествовать очень долго. И потом, если Господу будет угодно, вернемся к Деирдре. Я выкраду ее у Келли, какой-нибудь способ наверняка отыщется. Я почувствовал, как забилось мое сердце при мысли о Шерри, – жизнь с нею сулила мне счастье. Смакуя свой бурбон в этой забегаловке, я заглядывал себе в душу – воспоминания о Деборе были теперь подобны свитку, который надлежало прочесть в обратном порядке, от конца к началу, и мысль «ты легко отделался» удерживала меня в баре, потому что страх опять волной накатил на меня. Я вдруг увидел дом Шерри, охваченный пламенем, и услышал вой пожарных машин. Но это и в самом деле была пожарная машина, которая через несколько секунд с воем пронеслась мимо бара.
Я вышел на улицу и попытался поймать такси. Ничего не происходило – было лишь ощущение прерванного сна, и люди шептались, ворочаясь в своих постелях. Город просыпался. В Нью-Йорке обитает некий демон. Иногда он на время засыпает, и в какие-то ночи его нет в городе, но сейчас его присутствие ощущалось повсюду. Я понял, что случилось что-то скверное и все неожиданно сорвалось, – но было уже поздно возвращаться на парапет. В трех кварталах от меня послышались крики и вопли уличной банды. Я почувствовал, как внутри у меня все обрывается, такое бывало со мной в долгие ночи последнего года, когда Дебора делала очередной шаг во тьму нашей разлуки. В воздухе повеяло бедой. И тут подошло такси. Перед парком Гремерси мы свернули на Вторую авеню, поехали в южном направлении в сторону Нижнего Ист-Сайда и через Хьюстон-стрит выбрались на Первую. Но когда мы поехали к северу по Первой, дорога оказалась заблокированной. Три пожарные машины перегородили проезжую часть, и несмотря на столь ранний час там собралась большая толпа. Пожар бушевал в здании, находившемся в полутора кварталах от дома Шерри, довольно далеко, и потому никто не обращал внимания на то, что у ее дома стояли полицейская и санитарная машины. На улице не было людей, только лица в каждом окне. Такси остановилось, и я расплатился. Подъехала еще одна полицейская машина, и из нее вылез Робертс. Он быстро направился ко мне и схватил меня за руку:
– Роджек, где вы были сегодня ночью?
– Нигде. И не совершал никаких преступлений.
От меня несло виски.
– А в Гарлеме вы не были?
– Нет, я провел последние два часа с Барнеем Освальдом Келли. А что случилось в Гарлеме?
– До смерти избили Шаго Мартина.
– Не может быть, – сказал я. – Господи, не может быть. – И вдруг кое-что вспомнил. – А чем его избили?
– Кто-то проломил ему череп железной трубой в Морнинг-Сайд-парке.
– Вы в этом уверены?
– Труба валялась возле тела.
– Так почему же вы здесь? – спросил я, словно считывая свой вопрос с машинописного текста. – Почему здесь?
Теперь у него была возможность со мной расквитаться. Он заговорил очень медленно.
– Мы заехали, чтобы узнать, что скажет по этому поводу бывшая любовница Шаго. Но кто-то опередил нас. Не больше десяти минут назад. Говорят, что к ней кто-то вломился. А пуэрториканцы подняли шум.
И как раз в это мгновение дверь парадной распахнулась, и двое санитаров вынесли из дома носилки. На них лежала Шерри. Она была прикрыта простыней, и простыня была мокрой от крови. Санитары опустили носилки на землю и пошли открывать двери кареты. Один из детективов попытался отвести меня в сторону.
– Оставьте, это моя жена, – сказал я.
– С вами мы поговорим позднее.
Шерри открыла глаза, увидела меня и улыбнулась мне той же улыбкой, что и в полицейском участке.
– О, мистер Роджек, – сказал она, – наконец-то вы вернулись.
– С тобой… все в порядке?
– Честно говоря, сэр, я сама не знаю.
На лице у нее были следы чудовищных побоев.
– Уходите отсюда, – сказал мне врач. – Никому не разрешается находиться возле пострадавшей.
Я взялся за ручку носилок, а врач обернулся, ища кого-нибудь, кто мог бы помочь ему. Так я выиграл несколько минут.
– Подойди поближе, – сказала она.
Я склонился над нею.
– Не поднимай шума, – прошептала она. – Это был друг Шаго. Он все понял неправильно, идиот несчастный.
Одни тайны сменяются другими.
– Дорогой!
– Что, милая?
– Я умираю.
– С тобой все будет в порядке.
– Нет, дружок. На это раз не будет.
