единственным алиби преступника. Вот как получает приказы наша Фемида, в лице генерального прокурора Потебенько.
КУЧМА: Я вас приветствую, Михаил Алексеевич. В Тернопольской области Зборовский район есть. Глава администрации там был директором птицефабрики. Сегодня прокуратура поднимает вопрос – у него злоупотребления на 12 тысяч гривен – так на целый район скандал… Ну, дадите мне потом. Но пока прыть им поумерьте.
Права на бесправие уже не существует. Судебная система занимает подчиненное положение к исполнительной власти, и подвергается мощному давлению властей. В беседе с Кравченко президента возмущает малейшая самостоятельность судей.
КУЧМА: Там же Бойко, падлюка (бывший председатель Верховного суда – Ред.). Я ж передал дело в другую область, так Верховный суд. Бойко взял и отменил.
КРАВЧЕНКО: Ну с Бойко надо решать что-то. Я думаю, что вы план уже имеете, его надо выгонять. Вы же знаете под кем судебная система. Они решают все проблемы (полномочия суда вызывают у Кравченко ярость – Ред.). Каждое дело мы сопровождаем в рассмотрении, и если не берем судью в клещи, или не пугаем, то он ломается…
Не менее красноречивый разговор о судебной системе произошел между Кучмой и губернатором Донецкой области Януковичем. Тема: арест донецкого адвоката Салова, которого милиция схватила только за то, что у него нашли листовки с антипрезидентскими лозунгами. 'Дабы другим неповадно было', донецкие власти решили посадить человека в тюрьму по обвинению в… клевете! На тот момент в уголовном кодексе только двух европейских стран – Украины и Беларуси, сохранялись статьи за умышленное распространение заведомо ложной информации.
Кучма лично контролировал ход незаконного процесса, о котором стало широко известно международным правозащитным организациям. Салова продержали восемь месяцев в чудовищных условиях украинской тюрьмы, а затем осудили на пять лет заключения! Выступления украинских и зарубежных политиков, абсурдность жестокого приговора привели к полному оправданию Салова Верховным судом за отсутствием доказательств преступления! Записи свидетельствуют, что издевательства над человеком санкционировал лично президент.
КУЧМА: Я тебя приветствую. Жив-здоров? У тебя есть такое дело по Салову? Адвокат.
ЯНУКОВИЧ: Есть. Он нашебуршил там.
КУЧМА: Пошебуршил. По нему уголовное дело там за распространение неправдивой информации. Это с декабря месяца (1999 года – Ред.). Крутил, крутил ваш судья, и вернули дело назад, и сказали: 'Это надо рассматривать не как распространение, а как оскорбление президента'. Это ж подонки твои судьи! Я должен ехать к ним и давать свидетельства! Поэтому возьми этого судью, за яйца подвесь, пусть повисит одну ночь.
ЯНУКОВИЧ: Понял. Мы разберемся.
КУЧМА: Судьи вообще, бл…
ЯНУКОВИЧ: Ну, они подонки. Председатель суда у меня там не надежный. Его надо менять.
КУЧМА: Ну я думаю, теперь вы разберетесь, чтоб он на всю жизнь запомнил.
Кучма замкнул на себя контроль над основными институтами государственного управления. Он стал хозяином 'всего'. Он и гарант, он и арбитр, он получает миллионные дивиденды только за несколько слов, брошенных по телефону. 'Подарки' сыпятся на него со всех сторон. Почему-то большинство посетителей и собеседников считают, что к президенту нельзя обращаться с пустыми руками. Ну и заносят сувениры. Кто антиквариат, достойный Эрмитажа, кто пакет акций гигантского завода.
При этом Кучму нельзя назвать менеджером или коллекционером. Он всегда предпочитает политическую эффективность экономической целесообразности. Вместо открытой приватизации с привлечением зарубежных инвесторов и реальных денег в бюджет, Кучма раздает государственное имущество приближенным олигархам, чиновникам, членам семьи. Запись разговора с губернатором Сумской области Владимиром Щербанем, осень 2000 года.
ЩЕРБАНЬ: Относительно приватизации акционерного общества, Леонид Данилович. Тут я сейчас коснусь одной темы – 'Химпром' наш сумской (одно из крупнейших производственных объединений страны – Ред.). Значит, это очень интересное предприятие. Оно единственное у нас, которое делает суперфосфат, нет такого ни в России, ни в западном регионе. Оно будет приватизироваться, мы боимся, что его растянут неизвестно кто (мысль продать завод солидному инвестору собеседникам в голову не приходит – Ред.). Есть предложение такое. Я все равно вам благодарен буду за работу и так далее. Я хотел бы, чтобы кто-то принимал участие в этом проекте из ваших (приближенных – Ред.). Я готов 25 процентов отдать, и одну акцию 'золотую' (контролирующую – Ред.), кому скажете. И по каждому предприятию, какое интересно, мы отдадим, кому скажете. Пусть детям и внукам, это все равно жизнь, Леонид Данилович.
КУЧМА: Я Ющенко (премьер-министр – Ред.), Бондарю (глава Фонда государственного имущества – Ред.) и вам написал, что приватизацию проводить по согласованию с губернаторами. Получил? Работай.
ЩЕРБАНЬ: Я также письмо дам. Я тогда по 'Нефтепродукту' (также крупное предприятие – Ред.), я тоже акции кому скажете дам.
Каждый посетитель кабинета ищет способ удивить президента чем-нибудь ценным и изысканным. Вот мэру Одессы Руслану Боделану в мае 2000 года эта ответственная миссия успешно удалась.
БОДЕЛАН: Побеспокоил вас. Держите вот. Вот это унция золота (мера измерения драгоценных металлов, порядка 30 грамм-Ред.).
КУЧМА: Да? Ну, это видно. Чья это? Стандарт кокой-то?
БОДЕЛАН: Да, это стандарт унции.
КУЧМА: Ух ты! Тут еще и женщина!
БОДЕЛАН: Да, как женщину, ха-ха. Людмиле Николаевне (жене Кучмы – Ред.) я привез, как говорят специалисты, одну очень серьезную вещь.
КУЧМА: Ну ты даешь!
БОДЕЛАН: Говорят, это XVIII век, не то Испания, не то Италия, с какой-то своей родословной и прочее. Я думаю, что только жена президента имеет право с нее есть потому, что остальным это…
КУЧМА: Хе-хе-хе. Ладно, спасибо. Ну, как дело?
БОДЕЛАН: Леонид Данилович, если можно, ну, такой вопрос -и экономический, и финансовый, и прочее. Я вам потом хочу еще одну просьбу высказать. Это вот, скажем, есть такое, наклевывается вот (шелестит бумагами, передает Кучме - Ред.) Финансируют это, конечно, хлопцы из-за границы, а работают с моим сыном. Я почему решил с вами поговорить. Если вам понравится, тогда вы скажите.
КУЧМА: (изучая бумаги): Ну, какую-то программу под эти деньги.
БОДЕЛАН: Ну, так мы готовы сделать вклад в любое дело, какое – вы скажите просто. Наличными хотите?
КУЧМА: Не-е! То… Надо кокое-то дело.
БОДЕЛАН: Ну, так как скажите. Единственно, чтобы я знал, с кем работать. Тот раз, вы помните, был Пустовойтенко. Вы ему сказали, Пустовойтенко все сделал, а сейчас я не знаю…
