Работали они так: Чиун кидал мяч Римо, тот должен был поймать его и откатить обратно Чиуну, который стоял в шести футах. А за это время Чиун должен был успеть взять из кучи другой мяч и послать его Римо.
Справа-слева; сверху-вниз; медленно-быстро… Римо поймал все мячи; в нем уже начало зарождаться чувство гордости и удовлетворения, которое приносит удачно выполненная работа. Он знал, что сегодня может рассчитывать на скупую похвалу типа «нормально». В устах Чиуна это было равносильно дифирамбу. Лишь однажды Чиун позволил себе увлечься и произнести что-то вроде: «Отлично». Однако он тут же спохватился и добавил «… для белого человека».
Чиун отвел руку назад, чтобы бросить очередной мяч, когда диктор объявил о смерти Бараки. Услышав это, Чиун бросил мяч с такой силой и злостью, что Римо не успел увернуться, и мяч попал ему прямо в лицо.
– Чертов мяч! – взвыл Римо.
Но Чиун этого не видел и не слышал. Он повернулся, отошел к радиоприемнику и встал близ него, сжимая и разжимая кулаки.
"… Тело выдающегося вождя было найдено в самом сердце пустыни, близ дороги «Барака Мемориел», ведущей к горам Геркулеса. Генерал-лейтенант Джафар Али Амин, взявший на себя руководство страной, объявил национальный траур.
Генерал Али Амин обвинил в убийстве полковника Бараки подлых сионистских свиней, финансируемых американскими империалистами. «Чтобы справиться с Баракой, им пришлось нанять дюжину наемных убийц», – сказал генерал-лейтенант. Повсюду были видны следы сопротивления. Президент сражался до последнего, но силы были слишком неравными. Мы отомстим за полковника Бараку".
– Черт побери, Чиун. Ведь больно… – сказал он, потирая щеку.
– Тихо! – скомандовал Чиун.
Римо замолчал и прислушался.
Под конец диктор сказал, что радиостанция делает перерыв на три минуты, чтобы люди могли развернуть свои молитвенные коврики, вознести молитвы Аллаху и почтить память полковника Барака.
– Олл райт, Чиун. – Римо настроился на добродушный лад. – Барака приказал долго жить. Тебе теперь меньше работы.
– Это сделал он. Он! – Голос старца звучал холодно, сердито и сдержанно.
Римо недоуменно поднял плечи:
– Ну и что?
– А то, что долги, которые числятся за Мастером Синанджу, должен оплатить он сам. Это был мой контракт, по которому я был должен вернуть Адрасу корону. Нуич отнял у меня право выполнить этот контракт. В глазах предков я буду выглядеть неудачником. Он опозорил меня.
– Будет тебе, папочка! Все не так страшно.
– Все хуже, чем ты думаешь. Это равносильно предательству. Мог ли я ожидать этого от члена нашего Дома?
Диктор повторил бюллетень. Чиун прослушал его вторично, будто надеясь: вот сейчас диктор скажет, что произошла ошибка. Однако его надежды не оправдались: Барака был мертв. Чиун ознаменовал трехминутную паузу мощным ударом своей правой руки по приемнику, разнеся его деревянный корпус в щепки. Каким-то чудом приемник продолжал вещать.
Взглянув в лицо наставника, Римо увидел, что за эти минуты он будто постарел на двадцать лет.
Старец повернулся и медленно пошел через всю комнату. Потом он сел на пол, лицом к окну. Пальцы его были молитвенно сложены. Он молча смотрел вверх, на небо.
Римо понял, что ничем не сможет развеселить его и что слова сейчас бесполезны…
В номере зазвонил телефон. Благодаря небо за эту передышку, Римо взял трубку.
– Римо! Какого дьявола… Что вы там вытворяете? – кричал Смит.
– О чем это вы? – осторожно спросил Римо.
– Нам сообщили, что Клогг и большинство его людей мертвы. И агент ЦРУ: чернокожая девушка. А теперь – Барака! С чего это вы так разбушевались?
– Это не я, – сказал Римо. – Во всяком случае, не один я.
– Хватит уже, остановитесь! – сказал Смит. – Я снимаю с вас задание, касающееся эмбарго. Американское правительство намерено вступить в переговоры с новым президентом и действовать исключительно политическими методами. Я хочу, чтобы вы и Чиун возвращались домой. – Немедленно.
Римо взглянул на Чиуна, потерянно сидевшего у окна.
– Вы меня слышите? – повторил Смит. – Я приказываю вам обоим вылетать. Прямо сейчас.
– Я вас слышу, – сказал Римо. – Только все это чепуха: у нас здесь еще остались дела.
Он повесил трубку и посмотрел в сторону Чиуна. Старец был охвачен грустью, которую ни Римо, ни кто- либо другой не мог разделить. Она принадлежала только ему, Чиуну. Мастер Синанджу был тем, чем его сделали исторические традиции.
Точно так же Римо был Римо и должен поступать сейчас в соответствии со своим долгом. Ему поручили повернуть нефтяной поток в сторону Штатов. Он сделает свое дело, и, если получится, этим самым он поможет и Чиуну.
Римо знал, что наставник хочет побыть один. Он тихонько вышел из номера и прошел пешком четыре квартала до президентского дворца. Там ничего не изменилось, только флаг был приспущен; флагшток, как заметил Римо, начинает шататься.
Огромная городская площадь заполнялась народом – люди, вероятно, ждали обращения нового правителя, генерал-лейтенанта Али Амина.
Римо тоже захотелось послушать, что интересного скажет он в своей первой речи. Римо обошел здание сзади. Уложив шестерых стражей и взломав четыре двери, он вошел к новому президенту Лобинии, генерал-лейтенанту Али Амину.
Тот взглянул на вошедшего, и его рука невольно потянулась к правой щеке, где была видна глубокая царапина, обещавшая превратиться в красивый белый шрам.
– Это хорошо, что вы меня помните, – сказал Римо. – А теперь послушайте, что вам надо делать, если хотите остаться в живых.
Пока Римо объяснял генералу Али Амину программу его действий, в номер гостиницы принесли для него записку. А было это так.
Находясь в своей комнате, Чиун услышал стук в дверь и потом какой-то звук: будто под дверь что-то подсунули.
Чиун прошел в смежную комнату и увидел на полу белый конверт без надписи. Он поднял его, осмотрел со всех сторон и потом вскрыл. На небольшом листке бумаги хорошо знакомым ему почерком было нацарапано всего несколько слов:
«Мерзавец Римо! Я жду тебя в оговоренном месте. Н.».
Долго держал Чиун в руках эту бумагу, словно вбирая в себя выраженные в ней чувства, как будто из текста записки мог извлечь больше того, что в ней написано.
Затем он бросил записку на пол и пошел к себе. Легенды Синанджу гласили, что поединок должен состояться в месте мертвых животных, и он знал теперь, где это место. Хотя даже он не смог бы объяснить, как пришло к нему это знание. И неважно, что вызов брошен Римо. Для Мастера Синанджу существует лишь один способ вернуть себе утраченный авторитет: наказать человека, отнявшего у него законное право на выполнение долга – устранение полковника Бараки с лобинийского трона.
Только это и осталось теперь Чиуну. Он не спеша переоделся в черную пару, напоминающую костюм для каратэ, и сунул ноги в сплетенные из ремня сандалии. Потом открыл дверь и сошел вниз.
Спустя несколько минут насмерть перепуганный водитель такси изо всех сил жал на «железку», направляясь по центральной дороге в пески, к главным нефтяным запасам Лобинии – «месту мертвых животных». Когда-то давно миллионы животных умерли здесь, и из их останков родилась нефть для будущих поколений, без которой не могут обходиться их глупые страны. Он, Чиун, может сегодня умереть. Неужели от него не останется ничего, кроме нескольких капель нефти? Даже памяти?
Водитель такси, чей счетчик Чиун сорвал со щитка голыми руками, с опаской оглянулся на пассажира, молча смотревшего прямо перед собой, и через силу улыбнулся:
