стену старого каркасного здания.
Но Бобби Джека Биллингса там не было.
На песчаной почве виднелось мокрое пятно, указывающее точное место, где он стоял, но сам он исчез. Мустафа Каффир огляделся. Он увидел железнодорожное полотно, степь и редкие домишки в нескольких сотнях ярдов, но Бобби Джека Биллингса словцо след простыл.
Каффир позвал спутников. Все вместе они обошли здание вокруг и вышли к фасаду. Там никого не было. Только двое охранников сидели в черном «шевроле», в котором на всю мощность работал кондиционер.
Когда ливийцы приблизились к ним, охранники вылезли наружу.
— Что угодно, сэр? — спросил тот, что постарше.
— Где мистер Биллингс?
Охранник, казалось, встревожился.
— Я же оставил его с вами.
— Верно. Но он ушел и не вернулся, — сказал Каффир.
— Вот черт! — выругался охранник.
Его напарник тем временем полез за рацией.
— Ну что, выходить на связь? — спросил он.
— Погоди. Давай сначала поищем. Может, оп просто пошел пописать или решил раздобыть себе пива?..
Мустафа Каффир показал охранникам, где стоял Бобби Джек Биллингс, когда пошел помочиться.
Охранник повыше, стоя на коленях, обследовал почву. Там, где, судя по всему, стоял Бобби Джек, пыль была примята. Охранник поковырял пальцем землю и нащупал что-то металлическое. Счистив грязь, оп обнаружил две металлические бляхи: маленькую золоченую звезду Давида и такую же маленькую железную свастику.
— Что это значит, черт возьми? — воскликнул он и, завернув находки в носовой платок, убрал их в карман.
Когда подошел второй охранник, он взглянул на него и покачал головой.
— Они провели меня по всему поезду, — сказал подошедший. — Его там нет.
— Черт возьми! — выругался тот, что постарше. — Теперь зови на помощь.
— Ты же знаешь, он хотел зайти в какой-нибудь салун.
— Это конечно, но все равно надо звонить. Смотри, чтобы арабы ждали здесь, а я пойду свяжусь со штабом.
В полевом штабе спецслужб в Атланте, штат Джорджия, немедленно сняли трубку.
— На связи Гавон, — произнес охранник кратко, сухим и усталым голосом, которым часто пользуются пилоты, когда их самолет норовит врезаться носом прямо в океанскую гладь. — У нас тут небольшая проблема.
— Что случилось? — отозвался такой же сухой голос.
— Кажется, утрачено звено.
— Посмотрите под крыльцом. Скорее всего, он улегся проспаться.
— Мы посмотрели. Его нигде нет. Пришлите подмогу.
— Вы это серьезно?
— Серьезнее некуда. И поскорее, хорошо?
— Черт! — выругались в Атланте. — Утрачено звено. Этого нам только не хватало.
Глава вторая
Его звали Римо, и он собирался кое-что выяснить насчет загрязнения окружающей среды.
Стоя на холме, он смотрел вниз, на три уходящие в небо высоченные трубы, — из них тянулись тонкие струйки белого дыма. Римо знал, что это дым от сжигания угля, но он очищен и профильтрован, поэтому стал чище, чем дым от сжигания нефти. С вводом в строй очистных сооружений расходы на уголь так возросли, что стало выгоднее использовать арабскую нефть Америке оставалось лишь выбирать между дорогой нефтью и таким же дорогим углем. Атомная энергетика была окончательно похоронена. Было достаточно небольшой аварии, в которой даже никто не пострадал — ни один человек не пострадал в Америке из-за аварии на атомных станциях, — как газеты подняли такую шумиху, что, когда авария была полностью ликвидирована, о программе развития атомной энергетики пришлось попросту забыть. Как жаль, подумал Римо, что страна, разработавшая и впервые построившая атомную станцию, когда-нибудь станет единственной в мире, не использующей мирный атом. Опять демонстранты взяли верх.
Те же самые демонстранты приветствовали победу вьетконговцев и настолько деморализовали Америку, что США решили убраться из Юго-Восточной Азии, оставив ее на откуп коммунистам. И тогда в этой части мира воцарилась долгая ночь террора. В Камбодже неграмотность достигла 99%, потому что все, кто мог читать или писать, были уничтожены. Здесь на шесть миллионов населения приходилось всего шесть врачей, но почему-то этот вопрос демонстранты старались не поднимать.
Римо уже давно решил про себя, что Америка не только потеряла свое лицо, выйдя из войны во Вьетнаме, — она перестала быть Америкой, утратила свой истинный дух. Тайвань сдали, потеряли Иран. Американское руководство недвусмысленно дало понять, что в Южной Африке не признает иного правительства, кроме коммунистических террористов, вне зависимости от результатов голосования. Преподавательница колледжа, только и умевшая, что ненавидеть Америку, отправилась в Россию — получать от коммунистов медаль — и там заявила, что разговоры о преследовании советских диссидентов — всего лишь уловка, чтобы скрыть преследование диссидентов в самой Америке. И преспокойно вернулась в свой финансируемый государством колледж, где ей платили зарплату из средств налогоплательщиков.
«Какая грязь», — думал Римо, глядя сверху на маленькую долину, где вокруг крохотной угольной электростанции расположились лагерем около пяти тысяч человек. Обращаясь к стоявшему рядом человеку восточной наружности, он сказал:
— Все кончено, Чиун.
— Что ты имеешь в виду? — спросил тот. Он был всего пяти футов ростом, почти на целый фут ниже Римо. Чиун продолжал наблюдать за толпой, его жиденькая бородка и тонкие пряди седых волос развевались от редких порывов легкого ветерка.
— Америку, — ответил Римо. — С нами все кончено.
— Ты хочешь сказать, что нам следует поискать работу где-нибудь еще? — поинтересовался Чиун, кинув взгляд на Римо, по-прежнему взиравшего на толпу. — Я всегда говорил, что в мире много стран, где хотели бы воспользоваться услугами двух первоклассных наемных убийц. — Голос у Чиуна был высокий, но в то же время сильный — он совсем не вязался с обликом восьмидесятилетнего старца, обладавшего хрупким телосложением. На старом корейце было белоснежное кимоно из парчи, и, несмотря на жаркое солнце Пенсильвании, он не потел.
— Нет, — произнес Римо, — это не значит, что мы должны искать работу в другом месте. Жаль только, что, невзирая на все наши усилия, Америка мертва.
— Я никогда этого не понимал, — заметил Чиун. — По-твоему, выходит, что Америка — это какая-то особая страна. Но ничего подобного! Она просто немного изменилась. Вспомни о величии Древней Греции, славе Древнего Рима — все пропало в дымке времен. Только и осталось, что танцующие друг с другом мужчины да женщины, готовящие спагетти. Вспомни фараонов и их империи, вспомни белокурого македонца — все прошло. Почему же судьба Америки должна быть иной?
— Должна, — упрямо повторил Римо.
— Но ты можешь объяснить почему?
— Потому что это свободная страна. А в других странах, о которых ты говоришь, свободы никогда не было. Но здесь люди свободны, и вот теперь нас завоевывает внутренний враг. Сами американцы рвут страну на куски.
— Такова оборотная сторона свободы, — сказал Чиун. — Стоит только дать людям свободу, и они используют ее, чтобы напасть на тебя.
— Тогда какой же выход? Отобрать свободу?
Прежде чем ответить, старец посмотрел на небо: на фоне ярко бедой глади облаков парил одинокий коршун.
