— Эй, что вы делаете? — Спокойное, умиротворенное состояние нарушили гулкие удары: Рэнди заколачивала гвоздь в стену возле кровати.
— Не понимаете? Отдельную комнату. И прошу вас не заходить без стука.
— О, миссис Стау, это излишняя предосторожность.
— Сомневаюсь, что во всем мире найдется еще один такой самонадеянно-отвратительный тип, как вы. С вашего позволения, я воспользуюсь ванной.
Глава 7
Рэнди до отказа отвернула кран с горячей водой. Она, несомненно, сварилась бы в таком кипятке, но Таггерт, сидевший в соседней комнате, казалось, источает пронизывающий холод, как айсберг. Рэнди очень удивилась бы, узнав, что мистер миллиардер сохранил хоть каплю душевной чуткости и способен любить кого-нибудь, кроме себя. Впрочем, ей почему-то хотелось думать, что его, как и многих героев ее любимых романов, когда-то сильно обидела бесчувственная женщина, и бесстрастная маска Таггерта — всего лишь самозащита.
Она улыбнулась этой мысли. Весь вечер Фрэнк сверлил ее взглядом, который Рэнди ощущала даже спиной.
— Что ж, даже Лесли испытывал ко мне если и не любовь, то хоть бы желание, — пробормотала она, выбираясь из ванны.
Лесли вкладывал страсть во все — проявлял ее в постели с Рэнди, трахаясь с другими бабами и делая деньги. А глаза Фрэнка Таггерта не выражали ничего одну пустоту. Уж он-то никогда не скрывал ни от одной женщины, что провел ночь с новой знакомой, — ему глубоко безразлично, что о нем думают.
«Ладно, это проблемы мистера миллиардера, мне-то что до них? Как там без меня Илай? Что он сейчас делает? Может, голоден? Или опять сидит за компьютером, забыв обо всем? Нет, вспоминать о сыне сейчас тоже не стоит: слезы брызнут из глаз, и, кто знает, что подумает тогда Таггерт. Надо отдать должное шутнику, он неплохо поиздевался не только над Фрэнком, но и надо мной. Не каждый додумается послать самую обычную, непритязательную женщину к красивому богатому мужчине, явно привыкшему к вниманию».
Рэнди вынула из дорожной сумки и открыла пакет, в котором лежал ее старый фланелевый купальный халат. Но, увидев, что лежит в пакете, она впала в панику — это были чужие вещи! Заметив лейбл «Кристиан Диор» на кокетливо-розовом новом халате, Рэнди едва не упала в обморок. Она запустила в пакет дрожащие руки. Под халатом оказался пеньюар из тончайшего египетского хлопка. На лифе щелком были вышиты розы. О Господи, этот великолепный, почти прозрачный пеньюар совсем не для кухарки!
Ошарашенная Рэнди накинула полотенце поверх халата, стремительно вошла в комнату, опустилась над своей дорожной сумкой и начала рыться в ней.
— У вас проблемы? — осведомился Таггерт, отделенный от нее натянутой простыней.
— Нет, Боже упаси, какие могут быть проблемы? Рэнди продолжала копаться в пакетах, надеясь отыскать хоть одну собственную вещь. Но нет, лежавшая в них одежда, казалось, предназначена для кинозвезды тридцатых годов, решившей провести недельку на лоне природы. Рэнди никогда еще не носила вещей из кашемира, шелка и такой удивительно мягкой шерсти.
Все! Ее терпение лопнуло! А ведь оно казалось неиссякаемым, свидетельство чему — ее многолетнее сосуществование с Лесли.
Но сейчас наступил предел Нарушив границу, разделяющую их кровати, Рэнди швырнула Таггерту три кашемировых свитера:
— Я хочу точно знать, что здесь, черт побери, происходит! Для чего меня пригласили сюда? Что это за одежда?
Фрэнк спокойно расшнуровывал ботинок:
— Скажите, миссис Стау, вы замужем?
— Разведена! Что вас еще интересует?
— Тогда все понятно. Видите ли, я родился в очень большой семье, и по традиции все мои братья решили создать такую же — они плодятся как кролики и, очевидно, хотят заставить меня делать то же самое.
— Вы!.. — Потрясенная Рэнди вернулась на свою половину. — Они…
По-вашему, они надеются, что мы…
— Вот именно! Такова моя догадка.
— Ваша… догадка? — Рэнди перевела дыхание. — Значит, вы полагаете, что ваша семья решила таким образом… Что ж, весьма забавно! В вашей семье все развлекаются подобным образом?
Фрэнк молча пытался развязать шнурок, затянувшийся в узел.
Тяжело вздохнув, Рэнди опустилась перед ним на колени и принялась помогать ему. Удивленный Фрэнк наблюдал за ее действиями.
— Я никогда не отличалась любопытством, — задумчиво пробормотала Рэнди, но почему они выбрали меня? При ваших деньгах и внешности вам доступна любая женщина.
— Наверное, вы им понравились, поскольку напоминаете символ материнства.
Рэнди словно во сне расстегивала пуговицы на его рубашке.
— Какой еще символ?
— Материнства, плодородия, если угодно. Уверен, сын составляет для вас смысл жизни.
— А разве это предосудительно?
— Ничуть. По-моему, в этом ваше призвание. Рэнди помогла ему снять рубашку.
— Не знаю, как насчет призвания, но что может быть лучше для женщины, чем посвятить жизнь детям?
— А у вас их много?
— Нет, только один. — Фрэнк уловил печаль в ее голосе. — Значит, ваш брат послал меня сюда в надежде, что я… А что, собственно, я, мистер Таггерт?
— Принимая во внимание пополнение вашего гардероба, уверен, что это штучки Майкла. Даже не столько его, сколько бесценной Саманты, помешанной на приключениях романтических героинь.
— Романтических героинь?
— Ага! Она сама трясется над Майклом и над целым выводком подрастающих отпрысков.
— Что вы знаете о настоящих романтических героинях! Вы никогда не читали об этом! Эти женщины способны в корне изменить свою собственную жизнь и…
— …И жизнь мужа, и детей, и кто там у них еще…
— Возможно. Встаньте, — потребовала Рэнди и начала расстегивать брюки Фрэнка. Она столько раз делала это для своих пациентов в больнице, что сейчас не задумывалась о некоторой двусмысленности подобных манипуляций.
— А много ли героев из ваших любимых романов произносили фразу: «Я мечтаю переспать с тобой, дорогая, но только так, чтобы ты потом не приставала ко мне с замужеством и не рожала детей»?
— Есть и такие. Вы считаете, что такая постановка вопроса неестественна?
— А по-вашему, это приемлемо? Рэнди холодно улыбнулась:
— Я никогда не встречала таких мужчин, как вы, но уверена, мистер Таггерт, что вы не женаты. Более того, вы наверняка не хотели и не захотите ни жены, ни детей, а если они у вас и есть, то ваши свидания с ними происходят только по постановлению судебного исполнителя.
Рэнди стащила с Фрэнка футболку и брюки, даже не обратив внимания на то, что он великолепно сложен. Она не испытывала к этому мужчине ровно никаких чувств и смотрела на его тело так же равнодушно, как на статую.
— Почему вы так уверены, что я холост? Я мог жениться тысячу раз! — с любопытством осведомился Фрэнк.
— О! Ничуть в этом не сомневаюсь. Нашлось бы немало женщин, желающих прибрать к рукам ваше состояние.
— Не стоит так плохо думать обо всех женщинах. Задетая самоуверенной ухмылкой Фрэнка, Рэнди резко возразила:
— Вы не из тех, о ком грезит настоящая женщина.
— И о каких же мужчинах грезят, по-вашему, настоящие женщины, миссис Стау?
