действуем, чтобы понять…
– О своем непонимании доложитe позже. Вы сказали: у них войск больше, чем в Сто восьмую. Каким образом? Откуда они взяли солдат? Настругали в мастерских? Нет? Откуда же?
Верком Гумо пожал плечами:
– Численно больше, да. А что касается Сто восьмой войны – разница в том, что у них сейчас под ружье поставлено поколение не детей, как было бы через двадцать лет, но родителей. Ровесников Сто восьмой. В то время как у нас…
– Что у нас – мы знаем, – не очень вежливо осадил его Вершитель. – Переходите к цифрам.
– Да, разумеется. Сейчас у них в состоянии готовности первая волна: до полутора миллионов солдат.
– Ну, можно ли называть их солдатами… – негромко, но отчетливо пробормотал Полевой Военачальник.
– Воинов, боевиков, головорезов – как угодно, – тут же откликнулся разведчик. – Суммарно, по всем направлениям. Но главное в том, что это и мужчины, и женщины. Женщины – вот источник увеличения численности войск.
– Это же глупость! – сердито молвил Мору. – Выходит, они посылают в огонь матерей будущего поколения? Оставляют себя без продолжения и умножения нации! Идиотизм, не могу найти иного слова. История не знает подобного.
Самоубийственная непредусмотрительность.Чем может быть вызвана такаяопромет-чивость?
Верком лишь пожал плечами.
– Позвольте мне. Вершитель?
– Конечно, верком Сидо. Гумо иронически усмехнулся.
– Только одним она может быть вызвана, – после краткой паузы проговорил Директор Про-Института, только что обвиненный перед лицом Высокого Совещания. – И мысль вовсе не так глупа: захватить нас в миг нашей наименьшей готовности к военным действиям. Мы ведь тоже вырастили поколение матерей. Но мы не можем дать им оружие…
Он умолк как-то нерешительно, словно ожидая, что ему тут же возразят:
'Ну отчего же, 'Заветы Сургана', конечно, святы и нерушимы, но когда само существование страны под угрозой, можно и отступить от них – в порядке, как говорится, исключения'. Однако никто не ответил, даже Водитель, от которого только и могла исходить такая инициатива.
Все отлично понимали, нет, даже не понимали, а подсознательно чувствовали: 'Заветы', как и любая другая сумма установлений, подобны старому дому: скрипит, но стоит, пока его не трогаешь; однако стоит приступить хотя бы к небольшому, частному ремонти-ку – и начинает сыпаться одно за другим, так что в конце концов вся система разваливается, и вместо хоть какого, но жилья остается лишь куча строительного мусора. А построить тут же новый дом не так-то просто, в особенности если ты к этому не готовился: и материалов не запасено, и рабочие не наняты, да и денег, откровенно говоря, на такое дело не отложено…
Так что на невысказанный вопрос последовал такой же безмолвный и потому очень ясный ответ: не надо трогать Заветов, потому что даже и сам Про-Институт не в силах дать сколько-нибудь членораздельное предвидение: когда и чем процесс ревизии основ закончится, если его однажды начать.
Да, собственно, верком Сидо и не ожидал другого отклика.
– Хотелось бы знать, кто мог подсказать им такой рд сказал Водитель, ни к кому в частности не обращаясь. – Хоть убейте, не поверю, что они своим умом до этого дошли. Нет у них такого ума; во всяком случае, никогда прежде не было. И не только ума, но и воли – это ведь подумать только: отойти от веками вырабатывавшейся схемы, сломать ее вот так, сразу, и это не где-нибудь, а среди улкасов, у которых основа мышления – консерватизм, слепая верность прошлому, воспринимаемому безо всякой критики. Чтобы безо всяких споров и волнений произвести такие перемены, очень многое требуется. Ум, воля и влияние – и все это в одном человеке. И не где-нибудь, а на самых верхах. Что, разве у них произошли перемены в высшей власти?
Верком Сидо отрицательно покачал головой:
– Наверху все те же люди. Арбарам и вся его команда. Люди суровые, целеустремленные, волевые, но до мозга костей приверженцы старого. Им такое решение не по зубам.
– И никого нового?
– На виду – ни единого лица.
– То есть кто-то за ширмой? Гумо, а вы как полагаете?
– Видимо, так, – признал разведчик без особой охоты.
– Ваше упущение. Большое упущение.
– Признаю, Вершитель. Но над их установлением мы работаем, не жалея сил.
– Это остается на вашей совести, Гумо, и всей вашей команды. Хорошо, мы создадим комиссию, и она разберется. (Гумо облегченно вздохнул, Сидо едва уловимо усмехнулся.) Сейчас главное, как вы понимаете, в другом: что мы можем противопоставить улкасам? И чего нам следует ожидать? Сидо ответил после паузы:
– Думаю, они немного просчитались с подготовкой основных сил и начали преждевременно, или кто-то их слишком поторопил. Но как только они закончат подготовку основных сил – следует ожидать удара.
– Где? Там, где сейчас дерутся? Или – по традиции, из ущелий?
– Возможны оба варианта. Демарш на клине может носить отвлекающий характер, но возможно, там последует и основной удар. Ответить на этот вопрос я смогу, когда мы выясним, каким образом там оказались те улкасы, что ведут бои сейчас, каким был способ схода с гор в совершенно непригодном для
