головы.
— Не волнуйся, Грэйс, — успокоил ее Чак. — Это выглядит страшнее, чем есть на самом деле.
В тот же самый момент Дуглас мощным свингом одержал верх. Грэйс вздрогнула, услышав хруст и увидев дернувшуюся назад голову Джо, когда кулак Дугласа врезался в его нижнюю челюсть.
Джо закачался, вытянул руки, словно пытаясь за что-то ухватиться, и рухнул на спину. Его руки и ноги дернулись раз-другой. Больше он не шевелился.
— Джо! — завопила Грэйс и бросилась к нему. Краешком своей майки она промокнула ему лоб, на котором кровоточила небольшая рваная рана. На подбородке она увидела на глазах расплывающееся синее пятно.
Она бросила на брата укоряющий взгляд и хотела приподнять Джо, но его безжизненное тело было слишком тяжелым. Оно выскальзывало у нее из рук.
— Пусти, я сам, — сказал Чак и отодвинул ее в сторону.
Он ухватился за Джо и забросил его, словно мешок с мукой, себе на спину. Слегка согнулся в коленях, поскольку груз оказался очень весомым, вновь обрел равновесие и шаг за шагом пошел к выходу из супермаркета.
В сущности, Чак и Джо всегда симпатизировали друг другу. Правда, Чаку далось это нелегко, но он все же решил по-дружески поговорить с Джо, как только итальянец очнется от глубокого обморока.
Он недвусмысленно объяснил Джо, что тот навсегда потеряет Грэйс, если не поймет наконец несколько вещей. И Джо понял. Он вдруг осознал, что был упрямым болваном, считая, будто молодую свободную американку можно без осложнений пересадить в покрытый пылью веков неаполитанский палаццо.
— Спасибо, Чак, — в конце концов поблагодарил он. — Я никогда вам этого не забуду.
— Я люблю Грэйс так же, как вы, — признался егерь, чуть смущенно ухмыльнувшись. — Я должен был ради нее привести вас в чувство. А ваш чертов долг — сделать ее счастливой, и как можно скорее.
Джо нашел Грэйс в маленьком домике за супермаркетом. Дуглас отправился к Эдди, чтобы, как положено, отпраздновать свою победу. Мужской гогот доносился аж до супермаркета.
Чувствуя облегчение от того, что брату сейчас не до нее, она открыла дверь Джо.
— Мне очень жаль, Джо, — первым делом сказала она.
— Грэйс, — произнес Джо и двинулся к ней, чтобы обнять.
— Пожалуйста, не надо, Джо. Не имеет никакого смысла. Я не смогу вернуться с тобой в Неаполь. Как бы тебя ни любила. Все равно ничего не получится.
— Я знаю, Грэйс, — серьезно кивнул Джо. — Чак мне все объяснил. Я был идиотом, считая тебя птичкой, которую можно запереть в золотую клетку. Дай мне еще один шанс, чтобы соорудить клетку в каком-нибудь другом месте — и без дверцы. Как тебе Нью-Йорк или Париж?
Грэйс не верила своим ушам.
— Джо, ты серьезно? — прошептала она.
— Разумеется, — подтвердил он. — Я хочу жить с тобой. Хоть в Джекмэне.
— Это самая лучшая идея, когда-либо приходившая тебе в голову, — обрадовалась Грэйс. — А ты бы смог жить в такой глуши?
— Конечно, — сказал Джо. — Где еще найдешь такие сочные стейки и убедительные аргументы? — Он со смехом потер подбородок, переливавшийся синим и зеленым. — Но самый сильный для меня аргумент, заставляющий сказать Европе «гуд бай», обладает светлыми локонами и телом, сводящим меня с ума.
— Тогда ради разнообразия и я что-то должна теперь для тебя сделать, мой бедный сумасшедший, — заявила Грэйс, многообещающе сияя. Она чмокнула его в кончик носа и потянула за собой в спальню.
