Словно желая это подтвердить, Главная зевнула. Она так широко распахнула рот, что в него смогли бы поместиться Джейн вместе с Бобом целиком, да еще осталось бы место для компании. Главная всегда так зевала, и при этом меня охватывал почти священный ужас.
– Прошу меня извинить, но я очень устала, – сказала она. – У меня был трудный день. Мне не хотелось бы давить на вас, но решение надо принимать скорее, приют закрывается до утра. Мне пора кормить питомцев. Джейн, Боб, вы берете Майлса?
Я с замиранием сердца ждал прекрасного слова «да», но почему-то эта парочка молчала. Это был очень дурной знак!
Лицо Джейн стало растерянным, она покусала губу.
– Боюсь, что…
У меня подвело живот.
– … что мы еще ничего не решили. Мы ведь просто проезжали мимо и зашли посмотреть. Боб и я не планировали так быстро приобрести собаку. Точно не сегодня…
Точно не сегодня… Точно не сегодня!
Эти слова заметались в моей голове, эхом отдаваясь от стенок.
Эту ночь я, жалкий неудачник, провел в кошмарах.
На другое утро я проснулся в крайне подавленном состоянии. Как я мог позволить проклюнуться даже робкой надежде на счастливое будущее! Наивный, глупый, безродный пес без права на удачу. Неужели я попался на удочку, поверил в то, что Джейн и Боб могут взять парня вроде меня?
Уходя, оба обещали, что всего лишь берут тайм-аут. Джейн даже сказала, что вернется за мной.
Но я-то знал, что меня обманут. Обманут и забудут об этом обмане, едва выйдут за ворота приюта. Выкинут из памяти, словно обглоданную высохшую кость.
Однако я оказался чудовищно, не по-собачьи, волшебно не прав! Джейн и Боб вернулись. Я был так счастлив увидеть их вновь, что прыгал на всех четырех лапах и так визжал, что разбудил даже глухого далматинца из соседней клетки.
Чуть позднее я и мои новые хозяева вышли (то есть вышли Джейн с Бобом, а я несся ракетой) из собачьего приюта. Я нарезал пять кругов по газону, выкопал ямку и весь уляпался грязью. В общем, я пребывал в восторге до того самого момента, как мы оказались у проезжей части.
Я замер от ужаса.
Шерсть на загривке поднялась дыбом, уши прижались к голове.
Оно ждало меня, припаркованное у тротуара на той стороне дороги. Оно скалило зубы и кисло воняло отбросами.
Именно в тот момент в моей памяти всплыло все то, о чем я так долго пытался забыть.
Мэри, лежащая на полу в луже собственной крови. Ее глаза слепо смотрят вверх, рот перекошен. Кожа Мэри так бледна, что кажется белее шапки седых волос.
Я приблизился, втягивая в ноздри острый запах крови, лизнул лицо хозяйки, подтолкнул в щеку мокрым носом. Она не шелохнулась.
Я медленно повернулся и залаял на него. Что ты сделал с моей Мэри? Что ты сделал с моей хозяйкой?
Незнакомец протянул ко мне руку с зажатым в ней ножом.
– Заткни пасть, ублюдок, или я выпущу тебе кишки, – пригрозил он.
Я не слушал, продолжая лаять.
Он бросился на меня, но промахнулся.
– Вернись, тварь, вернись немедленно!
Он рванулся ко мне, и я выскочил в открытое окно. Приземлившись на зеленую лужайку, я со всех лап бросился прочь. Как раз в этот момент из-за угла выехал мусоровоз и сбил меня с ног…
Так вот каким он оказался, воздух свободы. Вонючим, протухшим… страшным.
Я попятился назад, затравленно глянул на Джейн с Бобом, решив, что в приюте все-таки безопаснее.
– Куда это ты направился? – спросил Боб.
В свою тесную конуру за толстой сеткой. На свою линялую плоскую подушку. Подальше от металлического чудовища и полного страшных воспоминаний мира.
Джейн присела рядом со мной на корточки, взяла за ошейник, потянула. Я не двигался, уперев в асфальт все четыре лапы. Она взяла меня на руки и поднялась.
– Да ты весь дрожишь, маленький…
Если бы она знала, через что мне пришлось пройти, дрожала бы не меньше.
Боб сообразил, что добираться до дома прогулочным шагом – гиблое дело, поэтому подозвал такси. Раньше я никогда не ездил в машине, тем более в такси, поэтому не знал, хорошо мне в нем будет или не очень.
Водитель, увидев меня на руках Джейн, категорически отказался нас везти. Я слышал, как он возмущается.
«Новая обивка», «наблюет или напрудит лужу», «ищите другую машину» – вот что он говорил.
