пошевелившись, Тай тотчас же почувствовал острую боль. Слава богу, его пока мог заменить Дасти, который проводил с ним много времени и знал, что делать. К тому же Тай рассчитывал и на помощь отца. Но он понимал, что Сэм сможет помочь работникам лишь советом. Ведь он не смог даже присматривать за Морган, поэтому, собственно, им и пришлось нанять Дженни. А теперь он взвалил на нее еще и заботу о своем сыне. Коварный старик! «Но у него ничего не выйдет! Зря он строит планы насчет нас!» — твердил про себя Тай. Конечно, Дженни очень привлекательна, и, если бы Тай познакомился с ней до встречи с Андреа, он наверняка увлекся бы ею. Но теперь Дженни для него просто няня и медсестра. Тай подумал, что надо поговорить об этом с отцом, дабы тот не строил иллюзий.
Ему стоило невероятных усилий сесть в кровати — хорошо еще, что вчера он лег в постель не раздеваясь. Спустить ноги с кровати оказалось еще сложнее. Казалось, все его тело пронзило острыми иглами, но Тай не сдавался. Превозмогая боль, Тай дошел до дверей своей комнаты, собираясь выйти на улицу и разузнать у Дасти, как идут дела на ранчо. Ухватившись за ручку двери, Тай едва удержался на ногах, у него сильно кружилась голова, колени подгибались, а тело отказывалось повиноваться. Тай медленно пересек гостиную и кое-как дошел до кухни. Он слышал смех Морган и Авы, доносившийся из детской. Улыбнувшись, Тай прошел на кухню и подошел к кухонному шкафу. Но открыть дверцу и достать с полки кружку у него сил уже не было. Не смог он открыть и холодильник, дверца которого казалась намертво припаянной к корпусу.
— И что же вы делаете? — раздался голос за его спиной. Самый строгий голос на свете.
Тай был разоблачен. Дженни подошла ближе.
— У вас постельный режим, вам даже двигаться нельзя.
Да-да, после ее лекции, которую она ему прочитала с утра, он это знал, но…
— Я только хотел взять мороженое…
— Но почему-то решили не звать меня?
Она подошла еще ближе, он уже различал нежный аромат ее духов.
Тай почувствовал еще большую слабость во всем теле.
— Я не хотел вас беспокоить, — ответил он, сожалея, что на месте Дженни не шестидесятилетняя медсестра, пахнущая нафталином.
— А вы не забыли, что это моя работа? — напомнила она, с легкостью открыв морозильник.
Разве он мог об этом забыть?
Когда она пришла сегодня утром в его комнату, чтобы узнать о его самочувствии и проверить перевязку, ему показалось, что к нему в комнату влетел ангел. И ни о ком, кроме нее, он не мог думать целое утро.
— Я нанимал вас, чтобы вы ухаживали за Морган, а не за мной.
— Это правда, — согласилась молодая женщина, — но теперь и вы нуждаетесь в моей помощи.
Тай вздохнул и тут же зажмурился. Он даже вздохнуть не мог без боли.
Дженни достала из ящика лопатку, чтобы переложить мороженое в пиалу. Тай подумал о том, что Дженни смотрелась на кухне так органично, словно была у себя дома. Андреа никогда здесь так хорошо не смотрелась.
Мельком взглянув на Тая, Дженни заметила:
— Бог мой, да вы раздражены сейчас еще больше, чем утром.
В этом была доля правды. Утром, когда она проверяла его перевязку, Тай едва сдерживался, чтобы не обнять ее. И от бессилия он впал в другую крайность — в раздражение. Именно раздражением он хотел замаскировать свои чувства.
— Просто я, — начал оправдываться он, — не привык находиться взаперти, лежать в своей комнате и ничего не делать. Будто я какой-то беспомощный ребенок или старик.
Раскладывая мороженое, Дженни отрицательно покачала головой:
— Поверьте мне, никто вас не считает ни ребенком, ни стариком. Я профессиональный медик и со всей ответственностью могу заявить, что с такой серьезной травмой вам необходим покой. И еще за вами нужен уход. Слава богу, я оказалась на ранчо вовремя, потому что ваш отец не справился бы с Морган и с вами одновременно.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы за мной ухаживали, — еще больше обозлился Тай, хотя и понимал, что все, о чем толкует Дженни, сущая правда, — я взрослый мужчина и сам могу о себе позаботиться.
Добавив в мороженое орехово-карамельный сироп, Дженни уточнила:
— У вас огромная гематома и сломано ребро. Я понимаю, что для вас крайне неприятно лежать без дела, но если в течение нескольких дней вы не будете строго соблюдать постельный режим, то ваше выздоровление будет протекать гораздо медленнее. Вы этого добиваетесь?
— Нет. — Тай наконец сдался. Спорить с медсестрой было бесполезно, к тому же он и сам понимал, что правда на ее стороне. Он смущенно улыбнулся. — Извините меня за мое поведение, просто мысль о том, что мне придется пролежать в постели неделю, наводит на меня тоску, но я постараюсь поменьше жаловаться и обременять вас.
Дженни закончила с мороженым и, очаровательно улыбнувшись, кивнула:
— Хорошо, а я в свою очередь постараюсь делать вам меньше замечаний по поводу вашей непоседливости и неугомонности, идет?
— Идет, — ответил Тай, радуясь тому, как легко они с Дженни находили общий язык.
Убрав коробку с мороженым обратно в холодильник, молодая женщина предложила:
— А теперь почему бы вам не вернуться в свою комнату, а я принесу вам мороженое туда?
— Нет, — запротестовал Тай, — я не хочу пока возвращаться в свою комнату. Мне там надоело, лучше я пойду в гостиную. Там большое окно, в которое видна часть ранчо, и если что, я смогу оттуда отдавать нужные приказания. Если уж мне нельзя на улицу, то я хоть немного подышу свежим воздухом у окна.
— Не думаю, что это хорошая идея…
— Но вы пять секунд назад сказали, что не будете требовать от меня многого. Я ведь иду на компромисс: я не пойду на улицу, а только побуду у окна. Все честно!
Дженни притворно громко вздохнула, в ее глазах сверкали веселые огоньки смеха.
— Упрямый вы человек! — она выдержала небольшую паузу. — Ну, хорошо, так и быть, оставайтесь в гостиной, но только не долго, потом вам надо будет вернуться к себе и поспать немного.
— Мне не нужен дневной сон, — Тай медленно зашагал в гостиную, бормоча себе под нос, — днем спят только дети и ленивые люди!
Проследовав за ним, Дженни поставила пиалу с мороженым на столик.
— Но сон для вас сейчас лекарство. Больные должны больше спать, тогда организм восстанавливается быстрее.
Тай почувствовал, как у него на лбу выступил пот. Перемещение из спальни на кухню, а из кухни в гостиную отняло у него много сил. Каждый шаг причинял невероятную боль. За день работы на ранчо он не уставал так, как устал сейчас, преодолев всего несколько метров.
Но Тай не собирался сдаваться.
— Все равно я уверен, что сон мне не нужен, — заявил он, устраиваясь на стуле около окна. — Лучше я послежу отсюда за тем, что происходит на ранчо, и мне сразу станет легче.
Дженни хотела помочь ему удобнее устроиться, но он жестом остановил ее:
— Все в порядке, я сам!
Едва он сел, как его тело пронзила острая боль. Еще одно движение, и Тай почувствовал, что может упасть в обморок.
Сжав зубы и стараясь не шевелиться, Тай, ждал, когда боль отпустит.
Дженни внимательно следила за ним.
— Все хорошо? — с беспокойством спросила она, вглядываясь в его посеревшее лицо.
Он кивнул, не глядя на нее.
— Прекрасно, — процедил Тай сквозь зубы и повернул голову в сторону окна.
Тай лгал и Дженни, и себе. Он ненавидел того паршивого быка, из-за которого ему теперь приходилось терпеть невероятную боль, сидеть дома, да еще бороться с искушением, в которое его ввергало присутствие медсестры.
