– Нет. – Вид у Джерри был такой, как будто на него снизошло озарение. – Дело не в этом. Ты в него влюбилась. Просто потеряла голову!
– Ничего подобного!
Джерри покачал головой.
– Плохой признак. Весьма плохой признак.
– О, помолчи и предложи что-то дельное.
– Может, мне за тебя помолиться? – Джерри игриво повел бровями.
Эмити рассмеялась.
– Ничего, ты за меня не бойся. Я же знаю его отрицательные черты, и это мне дает определенные преимущества. Ты что, считаешь меня абсолютно легкомысленной?
– Миледи, я вам предрекаю весьма трудное время.
– Почему?
– В твоем голосе проскальзывает неуверенность.
– По какому поводу?
– Сильно сомневаюсь, что твоя головка окажется более мудрой, чем сердце.
Эмити звонко расхохоталась.
– Джералд Парлор, ты говоришь глупости! Мне понятно, что не следует танцевать в обнимку с гремучей змеей, а тем более оставлять ее в своей спальне. Такой риск не по мне. Кроме того, я сказала, что он почти идеален! А в этом «почти» и заключается весь смысл.
– Ты напоминаешь мне девушек из колледжа, с которыми я встречался в юном возрасте. Девственницы, они брались обсуждать проблемы плотской любви.
– Оставим в покое твое богатое прошлое. Скажи, что ты думаешь по поводу собранной мною информации?
Джерри отпил глоток воды.
– Знаешь, меня поразило, что Монтагью признался, что спал с одной из своих подчиненных.
– Меня это тоже удивило. Но он категорически не захотел говорить о Пенелопе. Заявил только, что их какой-то совет постановил не обсуждать эту проблему.
Джерри скривил рот в ухмылке.
– Интересно вот что: я ведь еще не успел подать жалобу на него в суд, факт, что его поведение в кабинете не является реакцией на мои действия.
– Что же тогда все это значит?
– Мне кажется, что, когда Филипп начал приставать к Пенелопе, он понимал, что выходит за рамки. Он уволил ее, но по размышлении понял – здесь мина замедленного действия, что и заставило его посоветоваться с юристом. Тот ему доходчиво объяснил, что ситуация чревата огромными неприятностями. Вот он и затаился, молясь в душе, чтобы обошла его эта напасть.
Эмити улыбнулась.
– Этого не случится!
– Как только ты закончишь расследование, я сразу же пошлю заявление в суд. Сейчас он меня ни в чем не может подозревать. И если бы мы сегодня встретились в ресторане, в этом не было бы ничего страшного. Да, а Филипп не спрашивал тебя, откуда мы с тобой знакомы?
Эмити вздохнула.
– Будем надеяться, что этот вопрос не придет ему в голову. Но если он тебя об этом спросит, скажи ему правду. Не стоит скрывать от него факты, которые он может легко проверить. И тебе лучше врать поменьше. Филипп вовсе не дурак! Мне кажется, что у него там действует серьезная система защиты, так что будь поосторожнее в расспросах. – Эмити поставила локти на стол и подперла подбородок ладонями. – Я все прекрасно понимаю. Его секретарь ему предана, то же касается и Полин Матчетт. Если я не набреду на какую-нибудь болтушку, мне вообще будет сложно что-либо узнать.
– Не обязательно. Ты забыла о нашем сценарии – когда Филипп начнет тебя атаковать… Тогда тебе многое станет ясно!
Эмити задумалась.
– Если даже это случится, как я узнаю, что кончился обычный флирт и начались сексуальные домогательства?
Джерри отломил кусочек хлеба и положил в рот.
– Обычно домогательством считается, если женщина бурно протестует против натиска мужчины. Когда мужчина использует свою позицию и власть, чтобы получить удовлетворение, в котором жертва ему отказывает. Вот тут начинается насилие.
– Другими словами, я говорю «нет», а он продолжает настаивать…
– Ну да. То, что мы сейчас условно называем соблазнением, трудно определить конкретными юридическими терминами. Но ты сама почувствуешь, когда грань будет перейдена и домогательства вызовут твою ответную реакцию.
Эмити вздохнула.
– Все так туманно…
– Дорогая, то же самое можно сказать о любви.
Эмити недовольно посмотрела на брата.
– Ну, допустим, он возжелал меня, я ему объясняю, что не хочу становиться его сексуальной игрушкой, что дальше?
– Если ты будешь убедительна в своих возражениях, он может отступить и перестанет настаивать. В этом случае мы ничего не сможем доказать, если только у нас не появятся какие-то дополнительные детали. И, конечно, делу моей клиентки такой поворот не принесет пользы.
– Это понятно.
– Ты как танцовщица на канате – сложное искусство равновесия, – продолжал Джерри. – Если ты хочешь, чтобы он продолжал домогательства, ты не можешь его по-настоящему отталкивать, но и провоцировать его нельзя, иначе потом не докажешь, что он себя вел неподобающим образом!
Эмити опять рассмеялась.
– Черт меня побери, если я стану это делать, и побери меня черт, если я не буду этим заниматься! Здорово!
– Зато Филипп может оказаться в чудесной ситуации, – улыбнулся Джерри. – Он может стать жертвой, которой позавидуют многие! И у меня на руках окажутся прекрасные доказательства!
– Чем меньше он подозревает о такой возможности, тем легче мне избежать роли жертвы.
– Сестричка, смотри веселей.
Но Эмити продолжала хмуриться.
– Дело-то заваривается нешуточное. Я занимаюсь неприятными делами.
– Но если ты считаешь, что тебе не одолеть Филиппа…
– Я сделаю это, чего бы мне это ни стоило.
Джерри откашлялся.
– Только смотри, чтобы он тебя не обидел!
– Справлюсь, я не новичок в борьбе…
– Не сомневаюсь!
Эмити шутливо стукнула Джерри кулачком. Пожевала салат, постучала пальцами по столу. Потом спросила:
– Джерри, скажи, тебе ведь неприятен Филипп, правда? Не как противник в судебной тяжбе, а просто как человек.
Джерри пожал плечами.
– В моем мнении о нем смешаны три части ревности, две части отвращения и одна часть рационального подхода.
– В чем состоит рациональная часть твоего отношения?
– Любой человек, сумевший заработать столько денег, обязательно должен иметь дефект в характере.
Эмити с неприязнью посмотрела на брата.
