Я отчаянно пытался сообразить, как объяснить ему с помощью жестов причину моего отказа. И тут кое-что пришло мне в голову. Я обратился к Лонгану.
— Он может достать мне кусок необработанного камня? — спросил я.
Лонган повернулся к Чарли и сделал движение, как будто он что-то отламывает и протягивает мне. Несколько мгновений Чарли сидел неподвижно, словно что-то обдумывая, потом нырнул в свою хижину и вскоре вернулся, неся кусок камня размером с мою ладонь.
У меня был с собой маленький складной ножик, и камень казался податливым. Я поднес камень близко к Лонгану и стал смотреть то на него, то на камень. Затем я вырезал из камня грубое, угловатое подобие человека, сидящего на мяче и поставил фигурку рядом с Лонганом — живой человек и невзрачный кусок обтесанного камня...
Черный Чарли посмотрел на фигурку. Потом он подобрался ко мне, заглянул прямо в лицо, тихонько вскрикнул и вдруг, удивив меня резвостью движений, схватил в зубы кусок камня, над которым я поработал, и скрылся в хижине.
Лонган неловко поднялся, как человек, который слишком долго просидел в неудобной позе.
— Ну вот и все, — сказал он. — Пошли.
Мы вернулись к флайеру и взлетели, направляясь обратно в город, к космическому кораблю, который унесет меня из этого странного мира. Когда далеко под нами начали вырисовываться горы, я исподтишка глянул на Лонгана, который сидел рядом со мной, управляя флайером. По его лицу было видно, что он очень расстроен.
Я задал вопрос, не подумав, разумно ли задавать его.
— Скажите мне, мистер Лонган, — спросил я, — а что, э-э, Черный Чарли имеет какое-то особое право на дружбу с вами?
Лонган взглянул на меня, и во взгляде его промелькнуло нечто похожее на изумление.
— Право? — повторил он. Затем, после короткой паузы, вглядевшись в мое лицо, ответил: — Он спас мне жизнь.
— О! — проговорил я. — Понятно.
— Вам понятно! Что вам понятно? — воскликнул он с неожиданной злостью. — А если я скажу, что это произошло сразу после того, как я убил его подругу? А вы знаете, что они могут иметь только одну подругу?
— Нет, я не знал этого, — ответил я слабым голосом.
— Да, я забыл, что люди ничего не знают, — сказал он тихо.
Я промолчал, надеясь, что если не буду отвлекать, он продолжит рассказ. Через некоторое время он заговорил:
— Эта планета ничего такого из себя не представляет.
— Все верно, — вставил я. — Ничего интересного с точки зрения индустриализации. Соседний с вами мир застроен гораздо плотнее.
— Здесь почти ничего нет, — согласился он. — Ни минералов, ни сырья, природа поскупилась. Климат плохой везде, за исключением равнин. Почва не очень плодородна. — Он замолчал. То, что он произнес затем, казалось, далось ему с трудом: — Хотя поначалу здесь торговали мехами.
— Мехами? — переспросил я.
— Содранными с соплеменников Чарли, — сказал он, возясь с тумблерами управления. — Трапперы и охотники гонялись за ними, пока не поняли... Я был одним из них.
— Вы?
— Я! — голос его был бесстрастен. — Я хорошо зарабатывал, пока не убил подругу Чарли. До этого я вылавливал их поодиночке на болотах. Они часто там появлялись. Но в тот раз я устроил засаду около деревни. Убить я ее убил, но на меня набросилось все племя... — Голос его потух, потом он заговорил снова: — Они держали меня под стражей несколько месяцев. За это время я многое узнал. Например, что они разумны и что именно Черный Чарли не дал им прикончить меня на месте. Он решил, что я — разумное существо, и если мы сумеем договориться, то положим конец войне. — Лонган с горечью рассмеялся. — Они называли это войной — народ Чарли... Эту бойню.
Он замолчал. Я подождал, потом напомнил:
— А дальше?
— В конце концов, меня отпустили, — сказал он. — И я отправился сражаться за них. Прямо к эмиссару, присланному с Земли. И я добился того, что их признали разумными существами, и положили конец охоте и ловушкам.
Он снова замолчал. Солнце прорвалось сквозь облака, и земля стала похожа на зеленую рельефную карту.
— Ясно, — вымолвил я потом.
Во взгляде Лонгана ничего нельзя было прочесть. Мы прилетели в город.
Я покинул Мир Элман на следующий день в твердом убеждении, что никогда больше не увижу и не услышу про Лонгана и Черного Чарли. Но несколько лет спустя, в один из недолгих периодов, когда я жил на Земле, в своем доме в Нью-Йорке, меня посетил представитель МИДа. Хрупкий, смуглый человек.
— Вы меня не знаете, — заявил он с ходу.
Я посмотрел на его визитную карточку — Антонио Уолтерс.
— Я был Заместителем Колониального Представительства на планете Элман, когда вы ее посетили.
Я удивленно посмотрел на него. К тому времени я совершенно забыл про Элман.
— Да? — спросил я, не зная, что сказать, и оттого чувствуя себя немного глупо. Я повертел в руках его визитную карточку.
— Чем могу быть полезен, мистер Уолтерс?
— Правительство планеты Элман просило разыскать вас, мистер Джонс, — ответил он. — Кэри Лонган умирает...
— Умирает! — воскликнул я.
— К несчастью, легочный грибок, — сказал Уолтерс. — Его легко подцепить на болотах. Лонган хочет вас видеть перед смертью. А поскольку мы очень признательны ему за то, что он все эти годы делал для аборигенов, для вас забронировано место на курьерском правительственном корабле, который отправится на Мир Элман немедленно. Если вы, конечно, согласитесь лететь.
— Ну... — я колебался. — Я должен поставить в известность мою фирму.
— Конечно, — согласился он.
К счастью, мне нужно было всего лишь позвонить в несколько мест и собрать вещи. Я опытный путешественник и в дорогу мог отправиться без лишних сборов. Вместе с Уолтерсом мы полетели в Правительственный космопорт на севере Нью-Джерси, а дальше мною занялся экипаж корабля.
Через неделю я стоял у постели Лонгана в больнице того города, где уже побывал несколько лет назад. Человек, лежавший передо мной, был похож на живой скелет, еле способный произнести несколько слов подряд. Я наклонился, чтобы лучше расслышать его.
— Черный Чарли... — прошептал он.
— Он сделал кое-что новое, — с трудом шевеля губами, произнес Лонган. — Та ваша фигурка подтолкнула его, и он стал копировать вещи. Его соплеменникам это не нравится.
— Не нравится? — переспросил я.
— Они, — шептал Лонган, — не понимают. Им это кажется противоестественным. Они боятся.
— Вы хотите сказать, что у них возникли суеверные страхи по поводу фигурок, которые он вырезает? — спросил я.
— Да. Послушайте, он — художник...
Я внутренне содрогнулся, когда он произнес последнее слово, но промолчал. Ради него, потому, что он умирал.
— ...художник. Но теперь, когда меня не будет, они убьют его. А вы можете его спасти.
— Я? — поразился я.
— Вы! — голос его напоминал шуршание ветра в сухих листьях. — Вы должны полететь туда,
