он не умеет, и, как бы не хотелось придать рассказу большей достоверности, мысль пришлось отбросить.
В его голове продолжали звучать яростные крики сражавшихся и рев боевых труб. Звенели мечи, и лилась кровь. Дрожали в горячем мареве золотые крыши дворцов…
Видения просились на бумагу, и фон Вернер вернулся за конторку.
«… неожиданно тела воинов будто налились свинцом, их движения замедлились. Веки отяжелели, в ушах послышался негромкий звук, похожий на шум морских волн. Происходящее утратило четкость, и на мгновение мне почудилось, что я уснул. Словно повинуясь безмолвному приказу, наши взгляды обратились к башне, наверху которой, меж двух мерлонов появилась таинственная фигура. Не могу объяснить, но несмотря на тысячу футов, разделявшую нас и человека в зеленом расшитом серебром плаще, я видел его так четко, будто он стоял передо мной. В последствии мы узнали от пленных – это был Великий маг: настоящее исчадие ада, последний из древнего рода жрецов-Солнцепоклонников. Он живет глубоко под землей, в тайной пещере под дворцом самого халифа. В обычное время даже властитель неверных боится встречаться с ним и обращается с просьбами только в минуты смертельной опасности. Ибо плата за помощь черного колдуна неимоверно высока.
Поняв, что гибель близка, халиф разбудил проклятое существо, которое я не осмеливаюсь назвать человеком, несмотря на облик. Великий маг возник на башне и снял с головы капюшон, подставив жарким солнечным лучам огромную, похожую на обтянутый пергаментной кожей череп, голову. В глубоких темных впадинах, прикрытые козырьками седых бровей, пламенем адских костров двумя рубинами горели глаза колдуна.
Оцепенев под воздействием чудовищной силы, исходившей от страшного существа, мы увидели, как зашевелились вывернутые губы мага. Воздух перед лицом Солнцепоклонника задрожал, стал сгущаться и превратился в серый туман заклинания. За несколько мгновений зеленую фигуру на вершине башни укутало плотное, непроницаемое для человеческих глаз облако. Шум волн в ушах сменился дыханием ветра, к нему примешались гортанные крики неверных. Холодея от страха, я и мои товарищи увидели, как, выронив палаш, Герцог рухнул с седла на руки оруженосца. Горестный стон пронесся над нашими шеренгами: страшное колдовство сразило того, кто оставался цел и невредим даже в самой жаркой схватке! Не в силах преодолеть вражеское заклятие, слушали мы, как ликуют на крепостных стенах воспрявшие духом варвары. Туман, окружавший Великого мага, осветился вспышкой, мелькнула ослепительная молния, и над местом битвы воцарилась звенящая тишина, а голубое небо поблекло. Еще одна вспышка, и нас оглушил рев ураганного ветра, поднявшего в воздух мириады песчинок. Ужасная песчаная буря скрыла солнечный свет, попыталась удушить. Пригибаясь к земле, пытаясь устоять на ногах, мы хватались друг за друга в наступившим мраке.
Не могу сказать, как долго продлился вызванный черной магией катаклизм, так как память отказывает мне и моим товарищам в воспоминаниях. По-видимому, Господь, милосердно желая спасти наш разум, погрузил своих защитников в некое подобие сна. Помню только рев ураганного ветра, странное ощущение, как будто лечу, и удушье, боль раздираемых песчинками легких. Затем удар и яркий солнечный свет! И вот мы, почти тысяча человек, стоим на берегу изумрудного моря, а в нескольких сотнях футов покачиваются на якорях наши корабли. Не дав злому чародейству окончательно погубить нас, Господь Всемогущий явил новое чудо! Все, кто уцелел в кровопролитном сражении, мгновенно очутились на расстоянии в добрую сотню лиг от стен столицы неверных. В том месте, где неделю назад мы высадились на берег, чтобы отправиться в свой Последний поход.
Не в силах сдержать переполнявшей нас благодарности за оказанную милость, мы, преклонив колени, вознесли Господу жаркую молитву. Но в наших сердцах навсегда поселилась печаль по сраженному вражеским коварством Герцогу и доблестным товарищам, сложившим в бою свои головы».
«На следующий день, после траурного молебна в память о погибшем полководце граф Шузе созвал в свой шатер офицеров. Встреча была короткой: многие рыцари еще не до конца оправились от вчерашней битвы, в которой погибла почти половина полка. Но несмотря на поражение сердца уцелевших горели отвагой, а души жгла жажда мести – желание отомстить за смерть Герцога. Однако холодная сталь и горячее сердце бессильны там, где властвовали прислужники сатаны. И как верно заметил капеллан полка отец Фабио: «Будь Богу угодна наша победа, он бы послал ее, невзирая на любые происки дьявола. Упорствовать – значит поступить вопреки воли Господа». Поэтому племянник курфюрста Урренского принял единственно правильное решение – возвращаться.
Утром второго дня мы начали погрузку на ожидавшие нас каракки. Уныние, усталость царили среди людей, а моряки со страхом слушали рассказы о битве. Управлявшие судами шкиперы торопили, желая поскорее выйти в море и оказаться как можно дальше от проклятой земли. После полудня были подняты якоря, а вечером берег, за которым лежала в раскаленных песках страна Черного халифа, навсегда скрылся из наших глаз. Многие с облегчением перевели дух, но мы не учли коварства и могущества Великого мага.
Ночью на море начался ужасный шторм. Три больших корабля в первый же час превратились в беспомощные скорлупки: ураганный ветер лишил их снастей, переломив мачты, словно тростинки. Почти сразу судно «Слава Цутха», снаряженное на деньги городских купцов в подарок Герцогу, утратило руль, и несчастный корабль затянуло в огромный водоворот. Следом на моих глазах перевернулась и пошла ко дну со всеми людьми «Удача». Стихия не успокаивалась, а от эскадры из трех каракк осталась только «Звезда Уррена»! Не подозревая о предстоящих испытаниях и не желая расстаться с надеждой выжить, я благодарил Бога за то, что попал на ее борт.
Спасаясь от безжалостных валов, обрушивавшихся на палубу, люди забились в трюм. Там в кромешной темноте мы молили Господа даровать спасение. Многих, в том числе и меня, качка выворачивала наизнанку, словно заимодавцы кошелек проигравшегося игрока. Вместе с трещавшим по швам судном мы взлетали на гребнях ужасных волн под самые небеса и тут же чугунным ядром падали в бездну. И не было видно конца-края нашим испытаниям.
Утратив возможность следить за течением времени, обессилив, способные только на жалобные стоны, мы лежали в тесном и темном трюме, когда кто-то испуганно закричал: «Вода! Вода!». Оказалось, что на борту разошлась обшивка, и внутрь корабля хлынуло море. Не в силах что-либо предпринять, съежившись, лежал я в своем закутке, готовясь к встрече с Господом. Неожиданно послышался страшный треск, и «Звезда Уррена» стала разваливаться на части. Вместе с остальными несчастными я, словно беззащитный птенец, выпавший из гнезда, очутился в холодной соленой воде. Руки сами собой ухватились за проносившийся мимо кусок обшивки, и сознание покинуло меня.
Очнулся я уже на борту шлюпки, вытащенный из моря спасшимися товарищами. Нас – счастливчиков было шестеро».
Ощутив на языке солоноватый привкус, фон Вернер снова прервался. Облизнув губы, он понял, что, увлекшись, заново переживая случившееся, прокусил до крови нижнюю губу. И неудивительно: слишком многое пришлось вытерпеть, путешествуя на утлой лодчонке. Не все было так, как писалось, но…
От нахлынувших воспоминаний даже кожа на спине начала зудеть: сгорела тогда под палящим солнцем
