Я свернул за угол и направился по дорожке между ангарами. Народу в Коровниках было довольно много, сталкеры, в основном нежно-зеленые новички, слонялись повсюду, как тени отца Гамлета. И тут меня что-то будто в бок толкнуло — в кармане ожила «путанка». Вовремя, прямо скажем, ожила: я как раз проходил мимо ангара, где обосновался Пригоршня.
Дверь была заперта изнутри на простую задвижку, рядом с ней я заметил свежие сколы, какие остаются от пулевых попаданий. Понятно, почему Заточка с корешами не рискует сюда возвращаться, в прошлый раз слишком сильно пошумели. Огляделся… могут заметить. Поэтому я тоже прошелся туда-сюда, и потом, когда никого поблизости не было видно, вернулся к двери. Засов даже не вдвинут до конца, его едва подсунули под скобу самым кончиком. Определенно, Пригоршня ждет меня! Одно движение ножа — и дверь качнулась, освобождаясь от засова. Я шагнул внутрь и замер, прислушиваясь и выжидая, чтобы глаза привыкли к полумраку. «Путанка» в кармане дрожала, предвкушая встречу с «мозгом кровососа», как Джульетта с Ромео. Ну что ж, надеюсь, я скоро смогу устроить их свиданку.
От двери вдоль барака уводил длинный коридор, справа и слева были секции, разгороженные бетонными стенами. Над головой — местами просевший и даже обвалившийся потолок. Свет проникал сквозь прорехи в кровле. Я вытащил «путанку», она была слегка теплая и дрожала в ладони, как живая. Выставив артефакт перед собой, словно компас, двинулся по коридору, прошел около трети и остановился, увидев впереди пирамиду из ящиков. «Путанка» потянула вправо — в этой секции тайник. Но мне сперва хотелось глянуть на ящики в коридоре. Я подошел, заглянул в верхний — бруски пластита. Пригоршня и в самом деле неплохо приготовился к моему приходу! Рядом к стене был прислонен крепкий стальной лист и рассыпана свежевыкопанная земля, а за ящиками была яма, на дне которой лежал рюкзак. На нем валялся выключенный фонарик.
Дальше по коридору раздался шорох, что-то со стуком упало. Я решил не терять времени и скользнул в отсек, к которому настойчиво звала «путанка». Пространство между стенами было завалено сломанными ящиками, тряпьем, обломками мебели. Если бы не «путанка», ни в жизнь не подумал бы, что среди такой рухляди хранится что-то ценное. Но артефакт в руке настойчиво тянул меня в угол, и я устремился туда, будто химера на добычу. Осторожно, стараясь не шуметь, убрал ящик с полустертой маркировкой, отгреб скомканную мешковину и обнаружил жестяную коробку. «Путанка» сбесилась окончательно, колотилась и тянула мою руку к коробке. Я послушался зова, взял коробку, раскрыл.
«Мозг кровососа» выглядел именно так, как его описал Заточка: твердый комок темной субстанции, шершавый и пронизанный тонкими ходами, будто червями изъеденный. Он тоже слегка дрожал и немного нагрелся.
За стеной снова что-то стукнуло, я расслышал неторопливые шаги, кто-то зевнул в коридоре — шумно так, словно предупреждал о своем приближении. Потом закашлялся, словно говорил: а вот и я! Шаги приближались. Я сложил артефакты — и теплый дрожащий ком в моих руках ожил. «Путанка» словно вывернулась наизнанку, образующие ее нити, до сих пор казавшиеся слипшимися намертво, разделились, перестав составлять общую массу, и лохматой бородой опутали «мозг», проникая в каналы, которыми был пронизан второй артефакт.
Кивнув, я полоснул ножом по ладони и сжал сборку окровавленной рукой. Меня качнуло, комната; заваленная хламом, поблекла. И еще — я вдруг исчез. То есть не в каком-то там философском смысле, да и не в физическом тоже — никуда я, конечно, не делся, просто больше не видел даже собственную руку. Видел грязный пол, мешковину, на которой должны были стоять мои залепленные грязью ботинки, но меня не было, я стал невидимым.
Вот такое оно, действие сборки из «путанки» и «мозга кровососа». Я об этом давно знал, только Заточке не сказал.
Может, и правду утверждал Кирза: арт под названием «мозг кровососа» имеет какое-то отношение к мутанту? Ведь те умеют исчезать… Любопытно будет на досуге разобраться, но сейчас не до того. Шаги в коридоре приблизились и стихли у входа. Похоже, я каким-то образом привлек внимание Пригоршни — он остановился совсем рядом, за стеной.
Присев за ящиками, я вытащил «Макаров». В дверном проеме возник здоровенный парень с автоматом наперевес и тут же дал очередь. Пули зацокали по стенам, высекая искры и кусочки бетона. Я выстрелил в ответ, но поздно — Пригоршня уже скрылся. Тогда я, не теряя времени, бросился к выходу и, пригнувшись, нырнул в проем. Пригоршня пятился, и мое появление смог засечь, лишь когда я выстрелил снова. Не попал. Он метнулся в соседний отсек, а я воспользовался этим для отступления к входу в ангар.
Тени отца Гамлета, конечно, уже заинтересовались, кто это там шумит. Когда я вывалился наружу, то увидел устремленные в мою сторону стволы. А вот меня парни не видели. Зато Пригоршня знал, что я убегаю, и из глубины ангара пустил очередь вслед — и снова слишком высоко. Обернувшись, я разрядил остаток магазина, но не в него, а в ящики посреди прохода. Бросился дальше.
Сперва показалось, что в ящики не попал, но когда отмахал с десяток шагов от ангара, за спиной громыхнуло так, что всякие сомнения в собственной меткости исчезли. Так сказать, верь в себя, и Зона тебе улыбнется. Или отдастся, это уж кому что нравится.
В спину толкнуло теплой воздушной волной. Я бежал, как шестиногий заяц-мутант. Навстречу спешили сталкеры, несколько человек показались из соседних строений, я несся между ними, стараясь никого не задеть. Назад глянул только когда был у ворот. Арендованный Пригоршней барак до сих пор рушился — бетонные пролеты в центральной части сложились внутрь, соседние секции все еще валились, вздымая тучи пыли, а над всем этим вставал роскошный угольно-черный дымный столб.
Часовые в воротах пялились на разрушения. Невидимый, я миновал их без помех. Тот, что раньше сидел на опрокинутой створке, теперь уже стоял, задрав голову — почему-то его больше всего заинтересовала верхушка дымного столба, которая сворачивалась наподобие здоровенной шапки гриба. Он задумчиво обратился к приятелю:
— А знаешь, почему псевдогигантов нельзя кормить горохом?..
По дороге, где поджидал Заточка с приятелями, я, конечно, не пошел. Они очень скоро узнают о перестрелке с последующим разрушением, о таких событиях любят трепаться, слухи пойдут сами собой… так что меня, без сомнений, спишут со счетов. Да и Пригоршню, которого завалило обломками. Ну а к бару Ушлого можно пройти и другой дорогой.
Не знаю, сколько держится невидимость, созданная сборкой, но рисковать не стал. Мало ли что, вдруг еще щупальца на морде расти начнут? Отлепил артефакты от ладони, когда отмахал с километр от Коровников, потом расположился в укромном местечке, перебинтовал ладонь и сбрил бороду. Отпускал ее с месяц, но не жалко. Хотя борода лучше, чем щупальца.
К Ушлому я заявился поздно ночью, когда в баре уже никого не было, даже самые отпетые любители культурного отдыха разбрелись. Хозяин куковал за стойкой, а перед ним, спиной ко мне, сидел единственный полуночник. Когда я вошел, Ушлый смерил меня взглядом и буркнул:
— Принес?
Я кивнул. Хозяин больше ничего не сказал и, протопав через зал, с грохотом захлопнул дверь. Лязгнул засов. Я взгромоздился на поставленный торцом ящик рядом с парнем, положившим на стойку локти. Перед ним была бутылка водки, три стакана и блюдце с тремя маринованными грибами — опята, очень я их в таком виде уважаю и люблю.
Ушлый вернулся за стойку и выжидающе уставился на меня. Я выложил перед ним сборку. Он ее
