Только домой, иначе мы просто не сможем вас защитить.
Он еще что-то говорил, пытался меня успокоить. Какие-то общие слова. Дальше я его почти не слышал. И не слушал. Я понимал только одно – я больше никогда не увижу Ирины. На негнущихся тяжелых ногах я прошел в коридор, покинул квартиру и спустился вниз. Прямо у дверей подъезда меня ждала машина с двумя новыми охранниками. Я сел в автомобиль и машинально приказал ехать домой.
Если меня спросят, что именно я чувствовал, то после первых приступов боли я чувствовал пустоту. Такую гулкую и непонятную пустоту. Потом я приехал к себе домой, поднялся в квартиру, закрыл дверь. В нашем доме есть консьерж, но мои охранники остались дежурить во дворе на всю ночь. Я прошел в комнату, сел на диван. Ирины больше не было. Она погибла из-за меня, сначала попытавшись увести свою знакомую в другой магазин, чтобы та меня не увидела. А потом, услышав выстрелы, она бросилась спасать любимого человека и погибла. Все было кончено.
«Почему у меня так неправильно сложилась жизнь, – неожиданно подумал я. – Другие, окончив эту Школу разведчиков, уезжали работать в зарубежные страны, получали интересную работу, общались с политиками и бизнесменами, конструкторами и военными, аристократами и учеными. А я был обречен всю свою жизнь копаться в этом дерьме и работать только с уголовной шпаной, всеми этими Бразильцами, Корейцами, Санитарами и прочей дрянью. И еще потерял женщину, которая мне по-настоящему нравилась. Хорошо еще, что она никогда так и не узнала, что я знакомился с ней по заданию Малярова, который хотел выйти на международные связи ее мужа, подозревая, что он может финансировать некоторые преступные группировки внутри страны».
Но она мне по-настоящему нравилась. Или сейчас наконец я могу сказать, что просто влюбился. Наверно, это более правильное слово. Ирина ведь так хотела развестись со своим мужем, остаться со мной, уехать куда-нибудь и жить вдвоем. Ей так хотелось спокойного счастья. К этому времени я уже примерно знал о ее предыдущей жизни. Эта красивая девочка прошла через такие испытания, которые могли сломать и взрослого человека. Она приехала в Москву в девяносто пятом году в возрасте семнадцати лет. Это было не обычное покорение столицы. Если вы смотрите фильмы о провинциалах, приезжающих в Москву, то, наверно, вспоминаете прежде всего фильм «Москва слезам не верит». Хороший фильм, и действительно тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей приезжали в столицу, осваивались и оставались здесь навсегда. Многие устраивались сначала в общежитиях, затем получали комнаты в коммуналках, потом маленькие квартиры, потом обзаводились большими и даже строили дачи за городом. Я, конечно, говорю о нормальных людях, а не о бандитах и не о тех, кто сделал невероятные деньги в этом хаосе девяностых.
Но провинциалы, попадающие в Москву в девяностых... Когда-нибудь об этих трагедиях напишут саги и романы. Девушки в большинстве своем становились проститутками или платили за каждый свой шаг в служебной карьере исключительно своим телом. Мужчины выживали каким-то чудом, если могли выстоять в той мясорубке девяностых, когда люди считались лишь расходным материалам и неугодных убивали прямо на улицах.
Это вам не работа на заводе и жилье в женском общежитии, где можно было даже справлять свадьбы и где дежурили строгие комендантши. Тот страшный урон, который был нанесен народам, населявшим многонациональную Россию, в девяностых, невозможно сравнить ни с одним десятилетием в тысячелетней истории России. Уже потом отметят, что экономические разрушения страны оказались сильнее, чем разрушения во время Великой Отечественной войны. Даже фашисты не смогли нанести такой экономический урон. В этом, наверно, был некий парадокс истории. Но урон нравственный был куда страшнее. Огромную страну развратили, обесчестили, обескровили, унизили, опустили, с ней перестали считаться, сделав посмешищем во всем мире. И девочка, приехавшая в семнадцать лет в Москву девяностых, была просто обречена оказаться на панели или на содержании у богатого «папика». Ирина не избежала подобной участи. В институт не попала, начала мыть полы в каком-то клубе, потом работа в разных злачных местах. Она рассказывала мне, с каким трудом выживала, как не хватало денег даже на хлеб, не говоря уже об одежде, как каждый богатый мужчина считал ее вещью, за которую можно заплатить и забрать с собой. Ей отчасти повезло. Она смогла выстоять и выжить, найдя относительно молодого друга, который стал отцом ее ребенка. Конечно, друг был связан с криминальным миром, других тогда просто не было. И его довольно скоро убили. Потом был первый муж, развод и второй муж – Роман Хаусман, которого она никогда не любила, но которому позволяла любить себя. Он купил красивую игрушку и требовал, чтобы его ублажали, несмотря на очевидную разницу в возрасте.
Интересно, где был его телохранитель, когда кто-то пришел отключать аппаратуру Ирины? Или это сделали с согласия самого Романа Эдуардовича? А если действительно так? Нет, он бы побоялся. А если не побоялся? Если он отдал этот приказ, решив избавиться от своей жены? Бывшей жены. Уходя, она дала мне слово, что больше не пустит его в свою спальню. Конечно, Хаусман узнал, что во время перестрелки мы были рядом, и конечно, понял, что мы продолжали встречаться. Я вспомнил, что Маляров говорил мне о гостинице, которая была под «крышей» самого Ваганова. Если там были камеры, то нас могли сфотографировать или заснять на пленку. А потом показать эти снимки ее мужу. Как он должен был реагировать? Наверняка пришел бы в ярость. И конечно, тогда он, не колеблясь, мог попросить отключить Ирину от системы, ведь за эти препараты платил сам Роман Эдуардович. Господи, какой я был дурак! Нужно было не слушать Малярова, а ехать в больницу, навестить Ирину. Как глупо с моей стороны – верить в благородство ее мужа, когда тот получил точные подтверждения о наших встречах!
Я поднялся и начал ходить по комнате. Почему я послушался Малярова? Почему сам не поехал в больницу? Я чувствовал, что задыхаюсь. Мне недавно исполнился сорок один год. Я еще совсем молодой мужчина. А у меня такое чувство, что жизнь уже закончилась. И впереди ничего больше не будет. Сколько жизней я на самом деле прожил? Одну, две, три? С другой стороны, я не должен жаловаться. Меня снабжали большими деньгами, позволяли жить на широкую ногу, иметь дорогие машины, большие квартиры, лучше всех одеваться, посещать модные рестораны и даже убивать своих конкурентов. Мне позволяли делать все, что может захотеть человек в этом мире, с одним лишь требованием – узнавать и сдавать всех, кого правоохранительные органы считали опасными. За все эти годы я уже понял, что мерзавцы могут быть и на той и на другой стороне. Как и относительно нормальные, порядочные люди, которые бывают и тут и там. Только не считайте меня ненормальным, но в преступной среде попадается гораздо больше благородных, порядочных и относительно нравственных людей, чем среди чиновников или силовиков, потерявших всякий стыд и честь. Первые хотя бы живут по правилам, для вторых правил вообще не существует. Вот где Бога нет. Про него просто забыли. Вы можете встретить нормального вора, который никогда не обидит ребенка и не украдет последние деньги у одинокой пенсионерки, но встретить нормального чиновника, который поможет той же пенсионерке или сироте из детского дома, – практически нереальная задача. А может, мне просто не везло.
Раздался телефонный звонок. Я вздрогнул и взял мобильник. Звонил Илья Глебович.
– Мы все узнали, – сообщил он. – В тот момент, когда ее телохранитель куда-то отлучился, в палату вошел человек, который отключил аппаратуру жизнеобеспечения. Судя по описаниям, это был Феликс Викулов. Алло, вы меня слышите?
– Слышу.
– Можете не беспокоиться. Мы его уже завтра заберем. Он довольно долго гулял на свободе, ему уже давно пора отправляться в колонию. Уголовное дело по факту смерти Ирины Хаусман уже возбуждено. Завтра Викулов будет арестован. Хотя его отпечатков пальцев не нашли, но его опознали медсестры и врачи. Вы меня поняли?
– Да, – сказал я ровным голосом, – я все понял.
Ну вот и все. Теперь действительно все понятно. Конечно, Викулов выполнял приказ своего шефа. Они все-таки меня достали таким образом. Думаю, что замешан в этом и ее муж. Что-то слишком легко Викулов прошел в палату. Именно в тот момент, когда телохранитель куда-то отлучился. Впрочем, он меня как раз сейчас интересует меньше всего. Ведь он тоже в какой-то мере пострадавшая сторона. Конечно, вся Москва теперь обсуждает роман его супруги с таким известным криминальным авторитетом, как я. И конечно, над ним смеются даже его коллеги. Ну и черт с ним. Меня он теперь вообще не интересует. А вот мои оппоненты – Оскар Ваганов и Феликс Викулов – меня очень даже волнуют. Интересно, как именно они отреагируют, когда я предложу им встретиться? Наверно, решат, что я просто испугался. После смерти Ирины и покушения на меня – я решил уладить дело миром, не дожидаясь схода «воров в законе».
