— Убирайся ты со своей нервной диспепсией! Провались ты совсем! — проворчал дядя Сальтерс, жирный, плотный маленький человек. — Сколько ты сказал, сорок два или сорок пять?
— Я забыл, мистер Сальтерс! Надо пересчитать!
— Конечно, сорок пять штук, — ворчал Сальтерс, — ты плохо считаешь, Пенн!
Диско Троп вышел из каюты.
— Сальтерс, — сказал он, — убери рыбу как следует! — Голос его звучал повелительно.
Пенн, стоя в лодке, продолжал считать улов.
— Это улов всей недели! — сказал он, жалобно посматривая кругом.
— Одна, две, четыре, девять! — считал Том Плэт. — Сорок семь всего!
— Подержи! — ворчал дядя Сальтерс. — Держи, я опять сбился со счета!
— Кто-нибудь из наших будет собирать «клубнику», — сказал Дэн, обращаясь к восходящему месяцу, — и наверное, найдёт много!
— А другие, — возразил дядя Сальтерс, — будут есть и лентяйничать.
— За стол! За стол! — кричал чей-то голос, которого Гарвей ещё не слышал.
Троп, Том Плэт, Джэк и Сальтерс пошли к столу.
Маленький Пенн наклонился над рулём. Мануэль лежал, вытянувшись, на деке, а Дэн вколачивал молотком гвозди в бочку.
— Скоро будем ужинать и мы, — сказал он, — Том Плэт и отец ужинают вместе с другими, это — первая смена! Ты, я, Мануэль и Пенн — юность и красота нашего общества. Это — вторая смена!
— Ну что же, — сказал Гарвей, — я очень голоден!
— Они скоро кончат. Хорошо пахнет? Отец держит хорошего повара. Сегодня славный улов! Какова была вода, Мануэль?
— Двадцать пять локтей! — ответил португалец.
Луна уже высоко поднялась на небе и отражалась в спокойных водах моря, когда старшие кончили ужин. Повару не пришлось звать «вторую смену».
Дэн и Мануэль уселись за стол в то время, когда Том Плэт, самый рассудительный из старших, усердно вытирал рот рукой. Гарвей последовал за Пенном и сел за стол перед кастрюлей с вареной треской, за которой следовали свинина со свежими овощами и горячим хлебом и крепкий чёрный кофе. Как они ни были голодны, но ждали, пока прочтут молитву. Затем они принялись за еду. Наконец Дэн тяжело вздохнул и спросил Гарвея, как он себя чувствует.
— Хорошо, но место в желудке ещё есть! — отвечал Гарвей.
Кок — огромный чёрный негр — почти не говорил, ограничиваясь улыбками и знаками.
— Смотри, Гарвей, — сказал Дэн, — молодые и красивые люди, ты, я и Мануэль, — мы — вторая смена и едим после первой. Они — старые рыбаки. Их желудки не любят ждать. Они едят первые. Не правда ли?
Кок кивнул головой.
— Разве он не говорит? — спросил Гарвей шёпотом.
— Немного. Его язык очень смешон. Он явился с Бретенского мыса, где говорят на каком-то наречии шотландского языка.
— Это не шотландский язык, а гэльский, — сказал Пенн. — Я читал в одной книге!
— Пенн много читает!
— Твой отец, Дэн, уже спросил, сколько они наловили рыбы? Они его не обманут?
— Нет. Какой смысл им лгать из-за какой-то трески?
Вторая смена кончила ужин. Тень от мачт и оснастки чёрным пятном ложилась на палубу.
Целая груда рыбы на корме светилась, словно серебро. Диско Троп и Том Плэт ходили взад и вперёд. Дэн передал Гарвею вилы и повёл его к грубому столу, по которому дядя Сальтерс нетерпеливо барабанил рукояткой ножа.
У его ноги стоял ушат с солёной водой.
— Помоги дяде Сальтерсу солить рыбу, да береги глаза, когда Сальтерс начнёт размахивать ножом, — сказал Дэн, качаясь на подпорке. — А я буду передавать соль вниз.
Пенн и Мануэль стояли на коленях, размахивая ножами. Долговязый Джэк, в рукавицах, разместился против дяди Сальтерса.
— Га! — вскричал Мануэль, взяв одну рыбу под жабры, и бросил её в загородку. Сверкнуло острие ножа, и рыба с распоротым брюхом упала к ногам Джэка.
Долговязый Джэк держал в руке черпак.
Вот печень упала в корзину. Ещё удар, и треска, обезглавленная, выпотрошенная, шлёпнулась в ушат, разбрызгивая солёную воду в лицо удивлённому Гарвею.
Все работали молча. Скоро ушат был полон рыбы.
— Натирай солью! — крикнул дядя Сальтерс, не поворачивая головы, и Гарвей начал натирать рыбу солью.
Мануэль ревностно работал, стоя неподвижно, как статуя, но его длинные руки непрестанно загребали рыбу.
Маленький Пенн также работал добросовестно, но видно было, что он неловок.
Иногда Мануэль находил возможность помочь Пенну, не пропуская в то же время и своей очереди. Раз Мануэль уколол палец о французский крючок и закричал от боли. Крючки эти делаются из мягкого металла, чтобы можно было вторично загнуть их после употребления, но треска часто срывается с этих крючков и уносит их с собою, пока не падёт вновь. Вот почему глостерские рыбаки не жалуют французов и их изобретений.
Звук втирания крупной соли напоминал шум точильного колёса; вместе с ним смешивался шорох режущих ножей, отделявших голову от туловища, шлёпанье падающих внутренностей и распластанной рыбы.
Поработав с час, Гарвей очень не прочь был отдохнуть. Свежая сырая рыба вовсе не так легка, как вы думаете. От постоянного сгибанья у Гарвея заныла поясница. Зато в первый раз в жизни у него было сознание, что он — полезный член трудящегося человечества. Эта мысль заставляла его гордиться, и он молча продолжал работать.
— Стой! — крикнул наконец дядя Сальтерс. Пенн выпрямился и взглянул из-за груды распластанной рыбы. Мануэль начал раскачиваться, чтобы размять уставшее тело. Долговязый Джэк облокотился. Как молчаливая чёрная тень, пришёл негр-кок, подобрал несколько рыбьих голов и хребтов и ушёл.
— Славное у нас будет блюдо на завтрак! — чмокнул губами Долговязый Джэк. — Отварная рыба с сухарями!
— Воды! — попросил Диско Троп.
— Вот там кадка стоит, а рядом ковш, Гарвей! — скомандовал Дэн.
Гарвей живо сбегал и вернулся с огромным ковшом мутной, застоявшейся воды, которая, однако, показалась слаще нектара и развязала язык Диско и Тому Плэту: они перекинулись замечаниями насчёт количества пойманной трески.
Но вот Мануэль снова подал сигнал приниматься за дело. На этот раз работали, пока не выпотрошили и не посолили всей остальной рыбы. Покончив с работой, Диско Троп и его брат отправились в каюту, ушли также и Мануэль с Долговязым Джэком, скоро исчез и Том Плэт. Несколько минут спустя Гарвей уже слышал громкий храп, доносившийся из каюты, и вопросительно поглядел на Дэна и Пенна.
— Кажется, Дэнни, я сегодня работал чуточку получше, — сказал Пенн, едва поднимая отяжелевшие веки. — Однако надо помочь тебе убрать все это!
— Уходи восвояси, Пенн, — отвечал Дэн. — Это вовсе не твоё дело. Тащи-ка сюда ведро, Гарвей. А ты, Пенн, помоги мне стащить вот это в кладовую, а потом и ступай себе спать!
Пенн поднял тяжёлую корзину с рыбьей печенью и переложил её содержимое в огромную бочку, после чего исчез и он.
— Мыть палубу — обязанность юнг; они же должны стоять на вахте в тихую погоду. Таковы правила на шхуне «Мы здесь»! — Дэн энергично принялся мыть пол, вычистил ножи и стал точить их, в то время как Гарвей, по его указанию, выбрасывал за борт оставшиеся рыбьи кости и отбросы.
При первом всплеске из спокойной, словно застывшей воды поднялось что-то серебристо-белое и
