к стойке проката автомобилей. К счастью, служба проката работала круглосуточно. Через несколько минут Ребекка, позвякивая ключами, направилась к ближайшему выходу и… едва не выронила «переноску».
Перед нею стоял молодой мужчина в джинсах, высоких ботинках и изрядно потертой кожаной куртке. Его волосы были длиннее, чем прежде, и налезали на воротник рубашки. Но знакомые зеленые глаза ничуть не изменились. Они все так же внимательно и настороженно смотрели на нее.
— Байрон?
Ей отчаянно хотелось кинуться к нему на шею, как когда-то, но Байрон держал дистанцию.
— Давно не виделись, — сказал он и замолчал. Поправил волосы, потом натянуто улыбнулся. — Мы с тобой расстались не самым лучшим образом. Но я подумал: надо съездить в аэропорт, убедиться, что ты нормально долетела.
Ребекка смотрела на него. На своего Байрона. Его лицо немного изменилось. Скулы выдавались сильнее, чем прежде. А жесты остались прежними, как и настороженность.
«Я это заслужила».
— Не знала, что ты вернулся, — сказала Ребекка, понимая, что говорит глупость.
Ее рука сжимала ручку контейнера. Кот присмирел. Ребекка и Байрон стояли молча, и эта тишина с каждой секундой становилась все тягостнее.
Потом Байрон, словно очнувшись, потянулся к чемодану.
— Давай, помогу.
Ребекка отдернула руку от чемоданной ручки, только бы случайно не коснуться руки Байрона. Он это заметил. Ребекка видела, как напряглось его лицо. Потом он наклонил чемодан и кивнул, предлагая ей идти впереди.
Они вышли из аэровокзала.
— Я вернулся несколько месяцев назад, — сам не зная зачем, сказал Байрон.
— Я не знала. Мэйлин мне ничего не говорила.
«А я и не спрашивала», — мысленно добавила Ребекка. Когда она летела сюда, то для себя решила: лучше всего делать вид, будто Байрона больше нет. Не то, чтобы он умер, как Элла. Просто его больше нет в ее жизни. Но делать вид, когда он шел рядом, было невозможно. Оставалось одно — не смотреть на него. И Ребекка смотрела на брелок с ключами машины, взятой на прокат, хотя ее никогда не волновали марки автомобилей, год их выпуска или технические особенности.
— Даже не помню, когда она вспоминала о тебе, — продолжала Ребекка, поскольку говорить глупости сейчас было лучше, чем молчать. — Честно, не помню. Кажется, ты тогда жил в Нэшвилле или где-то в том направлении. Я же не следила за твоими перемещениями.
— Знаю, — Байрон снова улыбнулся через силу и перевел разговор на более безопасную тему. — Я здесь с конца декабря.
— Надо же, — вырвалось у Ребекки.
Горе и абсурдность ситуации заставляли ее говорить явные глупости.
— Я приезжала сюда на Рождество.
«Ему-то зачем об этом знать?»
— Я так и думал. А я уже после.
Они незаметно дошли до стоянки прокатных машин.
— Я понимал: тебе все равно, вернусь я или буду болтаться по другим городам… Я старался выполнить твою просьбу и просто ждал, когда ты вернешься… неважно откуда.
«Ну что? Довольна? Я выполнил все твои требования». А ей сейчас хотелось совсем другого. «Вполне объяснимая слабость, — успокаивала она себя. — Все обрушилось на меня разом: смерть Мэйлин, поспешные сборы, этот перелет через несколько часовых поясов… Байрона мне не в чем упрекнуть. Это я сама потребовала, чтобы он ничем не напоминал о себе. Он честно выполнял все условия».
— Бекс, я помню твои требования. Если не хочешь, я не буду мозолить тебе глаза… но сегодня я не мог тебя не встретить. Мне нужно было убедиться, что ты нормально долетела. Я не стану тебе мешать. Но если тебе нужен друг…
Примерно то же он говорил десять лет назад, когда еще была жива Элла. А потом… потом у них были совсем другие разговоры. Первый шаг она сделала — взяла напрокат машину. Теперь нужно сделать второй: поблагодарить Байрона за помощь, забраться в прокатное авто и ехать домой. Назовем это так.
Она еще раз взглянула на брелок, где был крупно выведен номер машины.
— Эта моя.
— Подними багажник, — сказал Байрон.
Она послушно открыла багажник, и он быстро запихнул туда чемодан. Контейнер с котом Ребекка поставила на заднее сиденье. Оставался сущий пустяк — поблагодарить Байрона и усесться за руль. Но «сущий пустяк» превратился в очередную тягостную паузу.
— Давай сделаем так: я сам довезу тебя до дома. Я же вижу, в каком ты состоянии. Плюс разница во времени. Ты все время зеваешь.
Байрон осторожно разжал ее пальцы и забрал брелок с ключами.
— Я всего лишь довезу тебя до дома Мэйлин. Никаких привязок, Бекс.
— А твоя машина?
— Мотоцикл. Правда, уже другой. Не тот, на котором мы гоняли… Ничего страшного, заночует здесь.
Байрон обошел машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
— Не упрямься. Это самое малое, чем я могу тебе помочь… До Клейсвилла больше часа пути… и потом, раз уж я здесь… Позволь мне быть с тобой на это время. А потом… если ты скажешь, чтобы я не попадался тебе на глаза, я обещаю держаться от тебя подальше.
— Спасибо, что встретил меня и… за это предложение.
Ребекка поспешила сесть на пассажирское сиденье, иначе бы точно бросилась Байрону на шею. Он был единственным, кто стоял рядом с ней в самые тяжелые моменты ее жизни: когда умерла Элла и потом, когда умер Джимми. И теперь он снова рядом, готовый помочь ей справиться с третьей смертью в ее семье… Ребекка не знала, простил ли Байрон ей все те исчезновения посреди ночи, и слова, которыми она его так обижала, ее нежелание встречаться, оборванные звонки, когда она просто швыряла трубку, едва услышав его голос… Он был рядом. И был готов ей помочь.
Умом Ребекка понимала: сейчас самое подходящее время, чтобы многое объяснить и за многое извиниться; тем более что Байрон вряд ли таил на нее обиду. Но она молча смотрела, как он забрался на водительское сиденье и захлопнул дверцу. Байрон никогда не давил: ни тогда, ни тем более сейчас.
Машина тронулась. Ребекка вдруг почувствовала, что ей стало легче. Впервые за все это время, как она узнала о смерти Мэйлин. Байрон оставался единственным человеком, кто по-настоящему знал ее. Прежде всего — ее слабые стороны и недостатки. Когда она школьницей приехала в Клейсвилл, Байрон был другом ее сестры Эллы. Элла была красивее и общительнее ее, и по сравнению с ней Ребекка казалась угловатой закомплексованной девочкой. Байрон вполне мог не обращать на нее никакого внимания, но он почему-то ее заметил. И это позволило Ребекке считать его кем-то большим, чем просто другом сестры. И однажды, всего лишь раз, она переступила границу дружеских отношений.
А потом Эллы не стало.
Казалось бы, никто теперь им не мешал, но отношения не складывались. Их редкие совместные ночи всегда оканчивались одинаково: Байрон хотел больше, чем она могла ему дать.
Ребекка украдкой посмотрела на его безымянный палец. Байрон сделал вид, что этого не заметил.
— Хочешь куда-нибудь заехать по пути? — спросил он.
— Не знаю. Я с собой не захватила никакой еды. — Ребекка глотнула воздуха. — Надеюсь, у Мэйлин… осталось что-нибудь.
Байрон на мгновение повернулся к ней и вновь сосредоточил внимание на темной дороге.
— Поминальное угощение начнут приносить только завтра. Думаю, в холодильнике что-то есть…
Он вспомнил свой визит в кладовую и мысленно усмехнулся.
— Поминальное угощение. В Клейсвилле ничего не меняется, — сказала Ребекка.
