В действительности же тяжёлый, неповоротливый и имеющий недостаточную путевую устойчивость AEG G.II просто не подходил для воздушного боя. Однако других машин пока не было.
В одном из следующих полётов Рихтгофен, по собственному выражению, «впервые пролил кровь за отечество»: после сброса бомб он попытался подать сигнал своему лётчику, чтобы тот отвернул в сторону и дал возможность увидеть результаты бомбометания. Как оказалось, слишком энергично жестикулируя, Манфред попал рукой под винт 3*. Рана была небольшой, но врач допустил его к полётам только через неделю.
В конце сентября ВАО перебросили на юг, в Шампань (Champagne), где началось наступление союзников. К этому времени Рихтгофен летал уже с оберлейтенантом Паулем фон Остерротом 4* (Paul von Osterroht) на разведчике «Авиатик» C.I (в ВАО также использовались «Альбатросы» C.I и LVG C.I/C.II, но летал ли на них Манфред, не известно). В одном из разведывательных полётов они встретились с «Фарманом» MF.11, экипаж которого, вероятно, сосредоточился на наблюдении за землей и не смотрел по сторонам. Немецкий пилот воспользовался такой беспечностью и, сблизившись с противником, полетел параллельным курсом, создав напарнику идеальные условия для ведения огня, но того подвел собственный «Парабеллум», отказавший после первых же выстрелов. Предупреждённый неприятель начал маневрировать и отстреливаться, но на этот раз техническое превосходство было на стороне немцев, и Манфред, быстро устранивший неисправность, разрядил по вражеской машине всю 100-патронную ленту своего пулемёта. Заядлый охотник, барон всегда считал себя хорошим стрелком, но все-таки изрядно удивился, когда «Фарман» начал снижаться, странно рыская, коснулся колесами земли и замер, уткнувшись носом в дно воронки и задрав вверх хвост. Бой проходил над территорией противника, свидетелей не было, так что Рихтгофен и Остеррот после возвращения даже не заявили об этой победе.
Летом 1915 г. на фронте появились первые истребители «Фоккер», которые начали распределять между различными авиачастями. К началу осени несколько машин попало и в ВАО. Рихтгофен начал летать заметно реже, поскольку пилоты явно предпочитали одноместные машины, оставляя его без «работы». Очень скоро барон понял: чтобы добиться каких-либо успехов, необходимо самому стать лётчиком, причем именно лётчиком-истребителем. Окончательно утвердиться в этом ему помогла встреча в первых числах ноября с оберлейтенантом Освальдом Бёльке (Oswald Boelcke), первой «звездой» германской истребительной авиации.
Цоймер в свободное время стал давать другу уроки пилотирования, благо на аэродроме имелось несколько старых аэропланов «тип В», которые из-за отсутствия оборонительного вооружения использовались как курьерские и тренировочные. 10 октября, после нескольких вывозных полётов, Манфред впервые самостоятельно поднялся в воздух. Взлёт прошел хорошо, но посадка завершилась в положении «вверх колёсами» (с последующим списанием самолёта). Потратив ещё две недели на улучшение навыков пилотирования, самодеятельный курсант попытался сдать экзамен. По собственному мнению, он хорошо выполнил все необходимые элементы (несколько «восьмерок» и ряд взлётов-посадок), но у гауптмана, принимавшего экзамен, на этот счёт имелось другое мнение. Неудача не сломила упорства Рихтгофена, он продолжал тренироваться, пользуясь каждой свободной минутой.
Тем временем ситуация в Шампани улучшилась, и 3 ноября отряд голубиной почты вернулся в Бельгию, но повоевать на новом- старом месте экипажу Остеррот-Рихтгофен так и не пришлось. Еще до перебазирования Манфред получил уведомление о предстоящей командировке в Берлин для участия в программе разработки тяжелого бомбардировщика «Сименс-Шуккерт». Проездные документы были выписаны 12 ноября, но до места назначения барон так и не добрался, сразу по прибытии в столицу подав рапорт о зачислении в лётную школу.
Поскольку Рихтгофен уже имел все необходимые навыки и несколько часов налёта, практически никакого дополнительного обучения не потребовалось. 25 декабря он успешно сдал последний, третий экзамен и получил диплом лётчика, но назначения в боевую часть пришлось ждать ещё два месяца. Только в марте 1916 г. барон прибыл на аэродром, расположенный на окраине деревушки Монт (Mont северо- восточнее Вердена), где тогда базировалась 2-я Боевая Эскадра Верховного Командования (Kampfgeschwader der Obersten Heeresleitung — KAGOHL). Его определили в 8-ю эскадрилью (Kampfstaffel 8) 5*, которой командовал гауптман Виктор Карганико (Victor Carganico).
За Рихтгофеном был закреплен самолёт- разведчик «тип С» и персональный механик Йозеф Хольцапфель (Josef Holzapfel). Йозеф стал бессменным спутником Манфреда и обслуживал его аэропланы всю войну, впрочем, для германской авиации в этом не было ничего необычного. Наблюдатели же постоянно менялись. К сожалению, известны имена только двух «пассажиров»: лейтенанты Карл Халлер (Karl Haller) и Альфред Герстенберг (Alfred Gerstenberg), последний был однополчанином Манфреда ещё по кавалерийской части.
За несколько месяцев, которые Рихтгофен провёл в Германии, на фронте произошли серьёзные изменения: заметно возросло число истребителей, причем значительная их часть была сосредоточена именно под Верденом, где в феврале 1916 г. началось очередное немецкое наступление. Вылеты стали теперь более опасными, а воздушные бои проходили уже не изредка, как осенью 1915 года, а регулярно. 11 апреля Манфред пришел на помощь одиночному «Фоккеру»-моноплану, который вел бой с несколькими французскими самолётами. Как позже выяснилось, германский истребитель пилотировал его старый друг Цоймер 6*. В тот раз все закончилось хорошо, но 30 апреля в схожей ситуации LVG С.II Рихтгофена оказался недостаточно быстроходным, и на глазах барона был сбит и погиб граф фон Хольк.
Стандартным вооружением разведчиков того времени был один турельный пулемёт, но опытные лётчики стремились при первой возможности довооружить свои машины. Наиболее распространённым вариантом была установка неподвижного пулемёта над верхнем крылом для стрельбы вне диска винта. Одну из таких импровизированных установок имел и самолёт Рихтгофена. 25 апреля дополнительный пулемет доказал свою эффективность при встрече с одиночным истребителем «Ньюпор»-11. Неопытный француз вместо того, чтобы атаковать, попытался уклониться от боя, но и это ему не удалось. Короткой, но точно направленной очереди барона оказалось достаточно, чтобы «Ньюпор» потерял управление. Однако и эта победа Рихтгофена, хотя и была упомянута в еженедельной сводке, осталась не засчитанной.
В конце весны наконец-то исполнилась давняя мечта Рихтгофена: после долгих надоеданий своему «штаффель-фюреру» он все-таки получил в свое распоряжение истребитель. Это был единственный в эскадрилье «Фоккер», и Манфред «делил» его с лейтенантом Хансом Райманом (Hans Reimann). В свободное от обычных боевых заданий время оба лётчика по очереди летали на «охоту», однако это продолжалось недолго. Во время одного из полётов Райман был сбит, но сумел благополучно избежать гибели или плена, «плюхнувшись» на нейтральной полосе. Через несколько дней на замену прислали ещё один «Фоккер», но и он не стал долгожителем: в третьем по счёту полёте «Оберурсель» 7* отказал на взлете. Машина была разбита, и хотя Рихтгофен не слишком пострадал, ещё один истребитель ему уже не предложили.
