разницы во времени в Нью-Йорке было уже восемь часов, но я сумел застать его дома до того, как он уехал на службу. Он обещал мне, что уже в десять часов по времени восточного побережья отправит их мне федеральной экспресс-почтой. Не беспокойтесь, Лаура, вы получите все, что требуется полицейскому управлению, завтра еще до полудня.
— О каких документах вы говорите? — вмешалась Кристи.
Бен поставил кувшин с апельсиновым соком снова в холодильник.
— Да разные скучные юридические бумаги, — небрежно ответил он. — Не забивай этим свою головку, детка. Вот что нам и вправду нужно, так это немедленно решить, как мы проведем сегодняшний день. Солнышко Колорадо слишком чудесное, чтобы терять время, сидя дома.
Легкое ощущение неловкости, смутившее Лауру, растаяло, и теперь она даже и не была уверена, что оно было вообще.
— Мы можем отправиться в Минтурн и пройти по какому-нибудь легкому горному маршруту, — предложила она. — Я уже пару раз поднималась на гору Святого Креста, и там есть тропа, достаточно безопасная даже для неопытных туристов. И нам не потребуется никакого особого снаряжения, разве что прочные туристские ботинки.
— И мы просто так взойдем на нее? — Кристи наморщила нос, давая понять, что любая гора, для покорения которой не требуется альпинистского снаряжения, веревок и пары топориков, не стоит внимания.
Но когда стало очевидно, что ее опыт скалолазания ограничивается тем, что она видела по телевизору, как это делают другие, Бен не поддался на ее уговоры, чтобы они придумали что-нибудь более увлекательное.
— Можете взять видеокамеру или фотоаппарат, — посоветовала Лаура. — Нам может встретиться что-нибудь интересное. Уж олени наверняка, а может, горный баран или кто-нибудь еще из животных.
Перспектива увидеть оленя не в вольере зоопарка, а на воле была настолько заманчивой, что Кристи примирилась с необходимостью подняться на невысокую гору без всякого риска для жизни. Довольная, она взбежала наверх, чтобы взять свитер и ветровку, которые привезла с собой из Калифорнии.
Лауре требовалось заехать домой, чтобы переодеться, и через полчаса все трое подъехали к ее дому. Она поставила «форд» на обычное место и пригласила Кристи с собой наверх, тогда как Бен решил тем временем объехать вокруг квартала.
— Я не хочу заработать еще одну квитанцию, — заявил он. — Эти проклятые полицейские в Денвере, кажется, сговорились против меня и моего бедного старого «мерседеса». Каждый раз, когда я его где- нибудь ставлю, тотчас на стекле появляется квитанция.
Лаура усмехнулась.
— Я сомневаюсь в ваших словах, Бен. Проработав пять лет полицейским, я научилась не реагировать, когда люди начинают говорить о своих проблемах с парковкой, особенно в том квартале, где живу я. Пойдем, Кристи, давай поторопимся.
Они задержались в вестибюле, чтобы вынуть корреспонденцию из почтового ящика Лауры, и она обнаружила в нем письмо от Дэвида, старшего брата, которое лежало между счетом на телефон и рекламными проспектами. Дрожащими пальцами она схватила почту и торопливо поднялась по лестнице на второй этаж, в свою квартиру. Там она усадила Кристи в гостиной, сунув ей иллюстрированную книгу о природе Колорадо, а сама поспешила в спальню, захлопнув за собой дверь. Ее руки стали влажными от пота, когда она вскрывала конверт с письмом от брата.
Как она и опасалась, новости от Дэвида были плохими, несмотря на все его усилия смягчить трагичность послания. Местный банк в Айове, встревоженный большим количеством просроченных платежей по фермерским ссудам, намеревался лишить ее семью права выкупа недвижимости. К концу лета, когда созреет урожай, земля, возделанная сто лет назад ее прадедом, пойдет на продажу с аукциона. И после этого поколение семьи Форбсов больше не будет числиться среди фермеров Айовы. Слезы выступили у нее на глазах, когда она дочитывала письмо.
«Старайся сильно не переживать, Лаура. Ты сделала все, что могла, и мы страшно тебе благодарны, но думаю, что всем нам придется усвоить такой суровый урок: порой оказывается недостаточно и наших самых отчаянных усилий. Анна и наши мальчики здоровы, так же как и Джим с его домочадцами. Мать принимает все близко к сердцу, как и следовало ожидать, но ведь она еще помнит конец Депрессии и понимает, что иногда даже работы до седьмого пота бывает недостаточно, чтобы предотвратить катастрофу. Вообще-то, мы с Джимом еще счастливчики по сравнению с другими. Нам обоим предложили работать в городе в хозяйственном магазине, так что по крайней мере не придется садиться на пособие. Я не думаю, что Джим или я выдержали бы это…»
Лаура в отчаянии смяла письмо и швырнула его на кровать, затем непослушной рукой потянулась к пуговицам форменной одежды и начала раздеваться. Как все несправедливо, думала она. Кто мог предвидеть, что международная политика и дикие скачки цен приведут к банкротству процветающее хозяйство, тем более что даже банк был вынужден признать, в каком образцовом состоянии находится ферма Форбсов. Если бы только у ее братьев были деньги, чтобы выплатить хотя бы часть долгов, она знала, что ферма через какое-то время вновь станет прибыльной, возможно, даже и в ближайшем будущем. Она, борясь со слезами, рылась в шкафу в поисках джинсов. Ее братьям хватило бы всего лишь нескольких тысяч долларов наличными, но она нигде не могла их достать, да и они тоже.
Лаура схватила письмо, разгладила его и перечитала последнюю страницу. Ее не обманули попытки Дэввда придать ему бодрый тон. Слишком хорошо ей было известно, какие деньги могли заработать он и брат Джим, выполняя непонятную и чуждую им работу в хозяйственном магазине провинциального городка. Если ее невесткам и двоим старшим племянникам удастся найти работу — очень тяжелую в сельской Айове — лишь тогда ее родные смогут кое-как сводить концы с концами. Но это все стоит под большим вопросом.
А что же делать их матери? Барбара Форбс была вдовой, вся жизнь которой была посвящена ферме. Почти сорок лет своей жизни посвятила она домашнему труду, занималась выпечкой хлеба, уборкой дома, шитьем и переработкой овощей и ягод в желе, варенье, консервы и соленья, которым завидовали все соседи. И чем будет она заполнять свои дни в крошечной квартирке в центре города? Для нее городок в пятнадцать тысяч жителей покажется шумным и утомительным, как центр Манхэттена.
Лаура засунула в маленький нейлоновый рюкзачок толстый шерстяной свитер и, шмыгнув носом, утерла последнюю слезинку. Говоря по правде, положение ее семьи было таким безнадежным, что она ничего не могла сделать для его облегчения. Ее жалованья сержанта полиции было вполне достаточно для одного человека, но не давало никаких надежд на то, чтобы помочь семье выплатить ссуду в семьдесят тысяч долларов. Как ни тяжело было с этим смириться, но ситуация складывалась такая, когда все, что ей осталось, это обдумать, какие подарки послать им ко дню рождения или на Рождество. «На большее я оказалась неспособна», — с горечью подумала она.
Лаура сунула смену белья и пакет с косметикой в сумку и, прихватив небольшой рюкзак, вышла в гостиную. Она усилием воли заставила себя прислушаться к оживленной болтовне Кристи, когда они спускались вниз. К своему облегчению Лаура могла улыбаться почти естественно, когда Бен подъехал к тротуару и велел им обеим забираться в машину. Лаура устроилась на заднем сиденье, предоставив Кристи занять место возле отца. В этот момент она была не вполне уверена, сможет ли она держать себя в руках и не омрачать своим видом их возбужденного радостного настроения.
Неприглядный пригородный район вскоре остался позади, когда Бен свернул на 70-е шоссе с его захватывающими дух видами Скалистых гор. Лаура увидела, как блестит солнце на какой-то дальней, покрытой снегом вершине, и ее настроение стало улучшаться.
— Вот это да! — воскликнула Кристи, восторженно глядя на зеленые склоны предгорий. — Я уж и забыла, как потрясающе красивы горы. Мы уже подъезжаем?
Они ехали всего лишь двадцать минут; Бен улыбнулся, наблюдая за нетерпением дочери.
— Боюсь, что нет, моя радость. Нам еще ехать часа два.
Кристи недовольно заерзала.
— Два часа! Неужели еще так долго?
— Нам придется проехать больше сотни миль по горной дороге, и у меня совершенно нет охоты превышать дозволенную скорость, когда в салоне у меня сидит полицейский. Так что можешь пока
