Антон сел Лильке на платье, она оттолкнула его, но он не подвинулся.
— Смотри у тебя сколько места!
Но он все равно не подвинулся. Тогда Лилька локтем уперлась Антону в бок. Он расставил пошире ноги и прижался к спинке.
— Подвинься, мне тесно!
— Тебе не тесно, как тебя… Лилька, — сказал фотограф. — У тебя столько же места. Вот так. Даже больше.
— Не больше! У него целый кусок свободный.
— Дети! — не выдержала мама.
— Приготовиться, — сказал фотограф бодро. Он все время что-то двигал, щелкал выключателем, зажигал большие фонари то сбоку, то сзади, а то направлял их прямо в лицо. Это очень неприятно, когда направляют большой фонарь в лицо. Тогда выступают слезы и хочется моргать. Но сейчас уже было не до этого. Шла борьба за место. Антон вдавился в спинку стула и вцепился в край доски мертвой хваткой. Пусть теперь Лилька толкается сколько угодно.
— Приготовиться! — повторил фотограф. — Смотреть в окошечко!
Антон закусил губу, натужился и уставился в аппарат.
— Минуточку! — крикнула мама фотографу. — На кого они похожи? Что это за дети?
— Это вы мне говорите? — спросил фотограф и засмеялся. Негромко, где-то внутри.
А мама уже подбежала к креслу, быстро схватила Антона поперек живота и попыталась подвинуть. Но это ей не удалось. Нет, правда, она немного сдвинула, но вместе с доской, с Лилькой и даже с креслом.
— Сядь сюда, — сказала мама, но Антон не шелохнулся. Он как будто оцепенел. — А ты оставь его, смотри, потная вся! — Мама быстро убирала с красного Лилькиного лица прилипшие волосы.
— Мне тесно! — крикнула Лилька, и у нее брызнули слезы.
— Цирка не надо, — пробормотал фотограф и что-то повернул в своем аппарате.
— Подождите! — бросилась мама. — Посмотрите на них! Антон! Лилька! Перестаньте реветь. Какие у вас кресла тесные, совсем не приспособлены для близнецов.
Фотограф хмыкнул. Конечно, мама не собиралась ему это говорить, но что же ей оставалось делать?
— Мне некуда совсем… коленки… девать! — рыдала Лилька. — Даже вот эту… коленку, которая далеко от Антона!
— Оставь коленки! — крикнула мама. — Их не будет видно. Антон, выпусти губу! Выпусти, кому говорят!
— Спокойно, детки. Мама, отойдите в сторону, — фотограф хлопнул в ладоши. — Улыбаемся, вот так. Великолепно. Сейчас птичка вылетит.
— Птички не вылетывают… из аппаратов! — крикнула Лилька, обливаясь слезами.
— Пра-авильно, не выле-етывают, — протянул каким-то внутренним голосом фотограф. — Не выле- то-вы-вают… э-э… не выле-та-ют.
Мама стояла у двери и придерживала занавес, потому что очередь уже напирала.
— Смотрим сюда. Великолепно.
Антон, видно, устал. Ноги его ослабли, он выпустил воздух и открыл рот, чтобы снова вздохнуть. Но Лилька не упустила этого момента. Она тут же сдвинула его на край и села посредине. Антон повернулся… наклонил голову… и, как бычок, двинулся на Лильку лбом.
— Казнь египетская… — простонал фотограф. — Вавилонское столпотворение! — и медленно вытер платком лысину.
— Ну займите же их чем-нибудь, — сказала мама нервно. Она тоже достала из сумочки платочек. — Есть же у вас игрушки?
— Игрушки, игру-ушки, — прошептал фотограф и оглянулся вокруг невидящим взглядом.
— Что с вами? — испугалась мама.
— Да, у нас есть игрушки, — сказал фотограф твердо. Он взял себя в руки и стал опять энергичным мужчиной. — Пожалуйста, ослик Иа. Это он так кричит: «И-а, и-а! И-а!» — Фотограф отошел к аппарату и крикнул опять: «И-а!» Мама со страхом на него оглянулась. «И-а!» — сказал он ей в лицо.
Ослик был серенький, фланелевый, лопоухий. Лильке досталась голова с этими длинными мягкими ушами, а Антону задние ноги, ну и, конечно, хвост. Ноги были как ноги, с клеенчатыми копытцами, а хвост… Хвост — это был красно-синий плетеный шнурочек с кисточкой на конце, точь-в-точь такой же, как завязки у Лилькиных гольф.
— Хо-хо! — буркнул басом Антон, и это было первое, что он тут сказал. Лилька сразу увидела этот хвост и сообразила, почему Антон сказал: «Хо-хо!»
— Это мой хвост! — крикнула она. — Отдай мне! — и хотела повернуть ослика, но Антон в него так и вклещился. Лилька дернула изо всей силы, тут Антон… уперся ногами в сиденье, вдавился в спинку.
— У вас еще не было инфаркта? — повернулся фотограф к маме. — А у меня был.
Он снял крышку с объектива и щелкнул. Лилька все-таки успела вырвать хвост. И отвернуться от Антона, чтобы не отнял.
— Что это? — спрашивали потом знакомые. — Почему они сидят друг к другу спиной.
— Оригинальный снимок, — отвечала мама. — А что, интересно, когда уставятся в аппарат?
— Нет, но…
Лохматая, взъерошенная Лилька, широко раскрыв рот (издавала победный клич!) подняла в руке какого-то червяка. Это был, конечно, ослиный хвост. Антон, скосив глаза к переносице, дико глядел на Иа, как раз на то место, где только что был этот хвост. Оригинальный снимок.
Снегурочка
Иногда мама обращалась к папе так:
— Сегодня можете радоваться.
Это она про детей, потому что папа говорил: «Надо радоваться». Значит, на этот раз папа должен взять Лильку и Антона и отправиться с ними куда-нибудь, потому что мама надумала убираться, или пошить платье, или просто отдохнуть.
— Будем радоваться, — отвечал папа. — Долго? До половины девятого? Согласны.
Тогда Лилька и Антон быстренько одевались и уходили с папой гулять. Папа почему-то не любил просто гулять по улице или в сквере, он часто говорил: «А не свернуть ли нам в кинохронику?» Или в спортивный магазин? Или еще куда-нибудь. Сегодня он сказал:
— А не свернуть ли нам к дяде Мише?
— Свернуть, свернуть! — закричали Лилька и Антон.
Дядя Миша живет в старом доме, и у него есть отличный двор, где много всяких закоулков, а посредине двора стоит трансформаторная будка, на двери которой нарисован белой краской череп и кости крест-накрест. Это значит, что будка с током и подходить к ней опасно. Но все ребята, конечно, подходят, потому что опасная она только внутри. А еще во дворе есть сарай, иногда дверь в него бывает открыта, и тогда видно, что в нем много всяких интересных вещей. А еще, самое главное, в этом дворе всю зиму огромная гора снега, ни в каких других дворах такой нету, потому что сюда специально привозят снег на машинах, а потом его тают в снеготаялке. Это очень интересный двор. Лилька и Антон любят сюда приходить, особенно с папой, потому что папа дает им свободу.
Вот и сегодня он сел с дядей Мишей смотреть по телевизору хоккей, а Лильку и Антона проводил во двор. Гора на этот раз была до самого второго этажа. На нее лазили много ребят, так что если посмотреть издали, от дяди Мишиного парадного, то ребята эти ползали по ней, как большие черные букашки.
Лилька и Антон побежали и тоже полезли на гору. Снег был не очень плотный, и они проваливались по колено, а то и глубже, и вся гора с этой стороны была в ямках от валенок, а с другой — гладкая, там съезжали на санках. Лилька и Антон стали просить у кого-нибудь санки, но каждый говорил: «Подожди, вот
