— Господин лет пятидесяти. Высокий, подтянутый, очень изящный и хорошо воспитанный. Узкие холеные руки, седые волосы. Для француза довольно хорошо одет. Кроме того, замечательно говорил по- английски.
— Ладно, выясним. Вы, надеюсь, ничего от нас не скрываете?
— Разумеется, нет!
Ироничная улыбка исчезла с лица Джона, и он очень серьезно заметил:
— Добавлю, однако, что господин де ла Рош-Кассель мне нравился и что с вашей помощью или без нее, но я непременно выясню, убили его или нет, и если да, то кто это сделал.
Суперинтендант положил на стол трубку и попытался, без особого, впрочем, успеха, напустить на себя приличествующую случаю суровость.
— А я скажу, что каждый раз, когда вы совали нос куда не надо, вас спасало только чудо. Если вы подозреваете, что совершено преступление, то расследовать его — дело полиции. Я не желаю, чтобы кто-то путался у нас под ногами. И на вашем месте, Мэннеринг, я бы перестал строить из себя Дон Кихота!
Джон довольно непочтительно подмигнул.
— А на вашем месте, Линч, я бы занялся гимнастикой. Итак, я вам больше не нужен, господа?
— Нет. Но, вероятно, вам придется приехать и опознать тело.
— Я буду у себя или у Фаунтли на Портленд-плейс. Оба адреса вам хорошо знакомы, не так ли, Билл? До встречи!
С насмешливой улыбкой Мэннеринг как ни в чем не бывало вышел из кабинета.
Линч снова закурил трубку и недоуменно уставился на Бристоу.
— Ну, что вы об этом думаете, Билл?
— Тут что-то есть, — лаконично бросил инспектор.
— Да… С сегодняшнего вечера приставьте-ка кого-нибудь к вашему другу. Раньше — бесполезно. По крайней мере, надеюсь! Полагаю, у вас сложилось то же впечатление, что и у меня?
— Я его слишком хорошо знаю, сэр, и уверен: он что-то скрывает.
— Да, можно не сомневаться.
И полицейские не ошиблись.
— Ваша беда, дорогой мой, — излишний романтизм, — сказала Лорна Фаунтли. — Вы почти старомодны.
Джон с улыбкой смотрел на молодую женщину, удобно устроившуюся у его ног, раскинувшую на полу широкие складки юбки из белого джерси и потягивающую слегка разбавленное виски. В огромном величественном особняке Фаунтли стояла тишина. Лорд Фаунтли уехал на скачки, леди Фаунтли — на благотворительный базар.
— И вы еще жалуетесь? Но это, должно быть, приятно — иметь романтично настроенного возлюбленного!
— Иногда — да, но порой…
По губам Лорны медленно скользнула печальная улыбка.
Джон нежно погладил ее густые темно-каштановые волосы, свободно зачесанные наверх, потом его рука скользнула вдоль гладкой золотистой щеки и обрисовала контур выразительного рта, может быть чуть-чуть великоватого, но до чего же соблазнительного!
— Ну, Лорна, признавайтесь! Когда вы так хмурите брови, я точно знаю: вас что-то гнетет. Так лучше сказать, правда? Что-нибудь новое?
Молодая женщина вскинула на него прекрасные серые глаза. Сейчас в них были грусть и возмущение.
— Нет, к сожалению, ничего нового. Ни малейших известий о Реннагане!
— Слава Богу! Каждый раз, когда этот милейший господин всплывает на поверхность, он принимается вас шантажировать. А я не могу смотреть, как вы страдаете!
— Ну а я больше не в силах терпеть эту комедию, Джон! Если вы думаете, будто кто-то еще питает иллюзии на наш счет, то… Всем все известно. И в первую очередь моим родителям.
— И что же вы предлагаете, мой ангел?
— Жить вместе открыто, — твердо ответила Лорна.
— Черт возьми! Великолепная мысль! Чтобы господин Реннаган немедленно воспользовался случаем и явился к вам с угрозами, что все расскажет: и о вашем браке, и о его тюремном стаже, и о своих многочисленных амплуа: мошенника, шантажиста, фальшивомонетчика… Представляете, какой разразится скандал? Вашему отцу придется подать в отставку, и, кто знает, не начнется ли у нас правительственный кризис? Чем станет Англия без лорда Фаунтли? Надо думать о благе отечества, любовь моя… и расходиться вечером по домам.
— Как вы можете так шутить? — возмущенно выдохнула Лорна.
Джон тут же посерьезнел.
— Я люблю вас, Лорна. Для вас я готов на все. Могу даже терпеливо ждать.
— Чего? Что Реннаган вдруг проявит благородство и согласится на развод?
— Конечно, нет! Скорее, что его прикончит какой-нибудь мерзавец того же пошиба. Такое иногда случается…
Лорна нервно поигрывала огромным рубином, который не снимая носила на левой руке, — Джон когда-то выменял его у своего скупщика на знаменитую изумрудную диадему леди Фултон. На лице молодой женщины появилось хорошо знакомое Джону упрямое выражение.
— Чего я совсем не понимаю в этой истории, так это каким образом я могла выйти замуж за подобного негодяя!
— Ну вы же были тогда совсем молоденькой дурочкой… Шла война… Реннаган возвращался на фронт после ранения. Откуда же вы могли знать, что он прохвост? Вот насчет меня у вас куда меньше оправданий — вы прекрасно знали, что я — Барон, когда наконец сказали, что любите меня!
— Ох, Джон, да ведь как раз из-за Барона…
Мэннеринг насмешливо прервал ее:
— Вижу, вижу, куда вы клоните и откуда эта внезапная тяга к семейной жизни. Все это только для того, чтобы помешать мне снова воспользоваться белой маской и вооружиться газовым пистолетом. Так или не так?
— Совершенно верно, — честно призналась Лорна. — Я уверена, что, будь мы женаты, у вас не возникало бы опасного желания играть Дон Кихота, навлекая на свою голову всякие неприятности.
— Значит, если я правильно понял, вы хотите выйти за меня замуж только для того, чтобы обеспечить мою безопасность?
— Вот именно. Только для этого.
Нежная улыбка молодой женщины явно противоречила этим словам. Джон нагнулся к ней.
— Лорна, я обещал вам больше не заниматься этим. Но позвольте мне разобраться в этой истории с бриллиантами, прошу вас.
— Еще надо, чтобы было с чем разбираться! Скорее всего, это просто несчастный случай.
— Ну, уж если вы заговорили в один голос с Линчем…
— Это голос рассудка, дорогой мой!
— Да, но вам свойственно быть безрассудной, и мне в вас это очень нравится. Послушайте, Лорна, я абсолютно уверен, что это убийство. Я все рассказал полиции, но о двух мелочах умолчал: во-первых, ла Рош-Кассель вчера в конце концов признался мне, что эти бриллианты ему не принадлежат, но клялся и божился при этом, что никто никогда не заметит их исчезновения. Поэтому-то я и думаю, что его убили.
— Понятно. А еще что?
— Кроме того, у него есть дочь.
В серых глазах мелькнули предгрозовые молнии.
— И, как нарочно, юная и прекрасная?
— Понятия не имею — ни разу ее не видел. Но, будь она хоть горбатая и колченогая, ясно одно: сейчас этой девушке необходима помощь. Ее отец рассказал мне довольно запутанную историю — как я уже говорил вам, он страшно нервничал, — из которой следует, что у них с дочерью какие-то крупные денежные
